Володя огляделся. Что ж, заставить этих людей запомнить его имя, уважать именно его, а не титул… интересная задачка.
Сначала покончить с неприятными обязанностями…
Сразу после возвращения в замок Володя отправился в комнаты, где под охраной находились герцог и его семья. Увидев Володю, бывший герцог поднялся, шагнул вперёд и замер. Было понятно, что он уже знал о сыне. Князь остановился напротив, встретился с ним взглядом — несколько секунд продолжалась эта игра в гляделки, и первым не выдержал Ульмар.
— Спасибо… милорд…
— Я привёз тело… вы можете попрощаться с ним. И можно будет похоронить его в вашем родовом склепе.
Ульмар открыл рот… закрыл… слов не хватило, и он только кивнул.
— Ещё раз спасибо.
— Какой же ты дурак, герцог, — вздохнул Володя.
В прошлом Ульмар обязательно вскинулся бы, но сейчас ещё ниже опустил голову. Видно, за время, проведённое под надзором, он о многом успел подумать.
— Я прошу вас, милорд… позаботьтесь о моей семье.
— Сделаю, что смогу, но не ждите чуда… Вы понимаете, о чём я?
— Да, мой младший не доставит вам неприятностей… обещаю.
— С моей стороны им тоже ничего не грозит.
— И это говорит человек, устроивший иртинскую бойню?! — в дверях стояла Аника, сердито сверкая глазами.
Её мать пыталась затащить дочь обратно в комнату, но та успешно отбивалась.
Володя на мгновение окаменел, потом прикрыл глаза и, только убедившись, что спокоен, сказал:
— Различные глупости типа мятежей порой заканчиваются весьма кроваво, и часто льётся кровь тех, кто к мятежу никакого отношения не имеет. На вашем месте, леди, я бы задумался над этим.
Володя кивнул, умудрившись сделать это всем сразу и никому конкретно, и покинул комнату, едва не натолкнувшись на графа Танзани, подпирающего косяк.
Ульмар с явным облегчением вздохнул, гневно посмотрел на дочь, но в присутствии постороннего делать выговор не стал. Вместо этого обратился к графу:
— Пришли убедиться, что королевский пленник на месте?
— Скорее любопытствовал, что собирается делать князь. Очень интересный молодой человек, не находите? — Пока растерянный пленник подбирал слова, граф обернулся к Анике с матерью. — Вижу, до леди дошли слухи о том инциденте? А вы умеете ударить в самое больное место. Однако советую подумать вот ещё над чем: почему, по-вашему, князь мог приказать уничтожить тех женщин и детей, которые ему никак не угрожали и даже теоретически не могли угрожать в будущем, и нянчится с вами, если вы даже сейчас создаёте ему кучу проблем, которых станет только больше со временем?
— Вы считаете, он не виноват в том, в чём его обвиняют?
Уверенность девочки была поколеблена. Она вспомнила, с какой яростью эта странная приёмная сестра нового герцога спорила со всеми ними, доказывая, что её Володя… её брат не смог бы так поступить. Корт потом частенько любил поддразнивать Аливию этим, пока та его не побила. Корт тогда жутко обиделся. Ещё бы, получил тумаков от какой-то девчонки. Но дразнить больше не рисковал.
— Я ничего не считаю — я там был и всё видел. И я вижу, что вы сами не верите этим слухам. Потому примите совет: не надо князя бить этим. Он очень тяжело переживал те события. Впрочем, как хотите, но однажды вы пожалеете, если не прислушаетесь к моим словам.
Похороны Игранда состоялись на следующий день. Особой торжественности не было, и присутствовали только члены семьи и кое-кто из старых слуг. Володя решил, что ему не стоит там появляться, и потому почти весь день просидел в кабинете, подписывая скопившиеся бумаги и готовя приказы, о которых размышлял во время похода. Аливия крутилась тут же, делясь впечатлениями о замке и своей жизни в нём.
До следующего утра герцог оставался вместе с женой и детьми. После завтрака к ним явился Танзани с солдатами и Володя. Ульмар поднялся.
— Пора?
Володя кивнул, стараясь не смотреть на жену и детей бывшего герцога, старающихся сдерживать слёзы.
— Можно ещё немного побыть с ними?
Князь посмотрел на часы.
— Только немного.
Танзани нахмурился, но спорить не стал. Махнул гвардейцам, и те первыми вышли из комнаты.
— Вы слишком добры и снисходительны, князь, — неодобрительно заметил он.
— Граф, это их последний день… Зачем быть жестоким?
Тот только плечами пожал.
— И сколько это немного, по-вашему?
Володя снова посмотрел на часы.
— Минут десять дать можно. — Он показал на часах, сколько это — десять минут.
— Интересный механизм. Не помню, чтобы мне попадался такой. На вашей родине удивительные мастера — они умеют делать многое, что не умеют у нас.
— Это многое — не всегда хорошее.
В комнате Ульмар поочерёдно подошёл к каждому — к жене, дочери, потом к сыну… Тот прижался к отцу и даже всхлипнул.
— Ну-ну, ты теперь единственный мужчина, не надо плакать.
— Да, папа. Я отомщу, — прошептал он. — Когда подрасту, обязательно ото…
От сильнейшей затрещины Корт отлетел к дивану и там замер, держась рукой за щёку и непонимающе глядя на отца.
— Не смей даже думать об этом! — Гнев Ульмара был страшен. — Никогда! Слышишь, никогда не повторяй моей ошибки! Ты принесёшь клятву верности новому герцогу и будешь служить ему верой и правдой! И я разве зря говорил, что ты теперь единственный мужчина в семье остаёшься? На тебе мать и сестра! Если о себе не думаешь, подумай, что будет с ними после твоей выходки! Я сделал ошибку — не повторяй её!
— Папа… — Корт осторожно поднялся.
— Так нам что, этого герцога ещё и благодарить? — вспыхнула Аника.
— И поблагодаришь! — отрезал отец. — У него нет никаких причин нянчиться с вами, но вы все живы благодаря ему… Молчи, Аника, знаю, какую глупость сейчас скажешь, но прошу, живи. Живи ради меня. Я знаю, что вам будет тяжело… семья мятежника и предателя… Вам не раз об этом напомнят… но я очень прошу…
Ульмар медленно встал… отвернулся… мазнул ладонью по глазам…
— Прощайте…
— Отец…
— Ульмар…
Бывший герцог решительно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Я готов, граф.
— Прошу, Ульмар Тиндон, — Танзани посторонился, пропуская того вперёд.
Двое гвардейцев немедленно встали по бокам, а ещё двое пошли впереди. Граф замыкал шествие.
Володя поднялся в надвратную башню и оттуда долго смотрел за отъезжающими королевскими гвардейцами во главе с графом Танзани. Они не прощались… Граф просто сообщил об отъезде, а Володя кивнул. Только когда Танзани шёл к своему коню, заметил на прощание:
— С вами было интересно, милорд. Надеюсь, мы продолжим знакомство и дальше.
— Я тоже надеюсь, граф… Спасибо за помощь.
— Мы делали одно дело для короля. Полагаю, не в последний раз, — Танзани испытующе поглядел на Володю, кивнул и одним махом взлетел в седло, словно и не было на нём никаких доспехов. Не оборачиваясь, слегка тронул поводья и направился к воротам, а князь поднялся на башню…
Может, со стороны кажется, что закончилась самая сложная часть, размышлял он, глядя на удаляющихся гвардейцев… со стороны. Но план военной кампании Володя представлял изначально — тут всё было просто и ясно, даже дублирующие и подстраховывающие ходы хорошо просчитывались. Нет, война не вызывала у него тревог — гораздо больше Володю беспокоил мир. Сколько уже было такого в истории, когда правители, выигрывая войну, проигрывали мир. Здесь требовались совершенно другие умения и другие качества. Приказов, чтобы управлять людьми, здесь недостаточно. Большая ошибка пытаться управлять в гражданской жизни, как в армии. В своё время на этом погорел Наполеон… да и не только.
Собственно, для Володи самая сложная и ответственная работа начиналась именно сейчас: надо разобраться с остатками сопротивления — хоть и немного, но они есть, с бандитизмом на дорогах, с голодом в городах и деревнях из-за бесконечных реквизиций продовольствия… Да одно только перечисление всех проблем займёт кучу времени.
Володя облокотился на бойницу…
— Я справлюсь… обязательно справлюсь…
Эпилог
Герцог Алазорский прочитал последний лист и передал его молодому королю. Тот с возрастающим недоумением просмотрел его и отложил к уже прочитанной пачке.
— Не зная тебя, я эту чушь и читать бы не стал. Ты действительно считаешь это очень важным, Ленор?
— О да, ваше величество. Я считаю это настолько важным, что даже отложил заседание королевского совета. Только вчера вечером получил полный текст нового законодательного кодекса Вольдемара Старинова, который он навязывает всем благородным. Читал почти до утра и сразу, как закончил, направился к вам.
Артон ещё раз пролистал всю пачку.
— Я не всё читал, только то, что ты подчёркивал, но… всё равно не понимаю… Что тут важного?
— Важное тут то, что этот кодекс ограничивает власть крупных землевладельцев и отдаёт часть полномочий так называемому законодательному парламенту, в котором — внимание! — представлены все слои общества, кроме жрецов. И пусть каждый благородный имеет полтора голоса против одного всех остальных групп — это иллюзорное преимущество, поскольку по количеству представителей тех больше в два раза.
— Подожди, ты хочешь сказать…
Артон задумался, а герцог Алазорский с улыбкой стал наблюдать за королём. Парень быстро взрослеет. Раньше просто нетерпеливо велел бы объяснить всё поскорее, а сейчас пытается разобраться самостоятельно. Всё-таки прав он был, когда не стал влезать в дрязги двора, а тихо и мирно удалился в имение после отставки. Король — настоящий сын своего отца и со временем станет хорошим правителем.
— Значит, теперь герцог всех своих вассалов может отсылать к этому парламенту…
— Он выбил почву из-под их ног. Города теперь целиком и полностью на его стороне, а это цеха и мастерские. Купцы опять же поддерживают — деньги тоже у него. Последний аргумент землевладельцев — военная сила, но…
— Но Вольдемар только-только продемонстрировал, что может сделать небольшая, но хорошо обученная армия под руководством умелого командира.