дёт отец, а впереди скачет он… Вот отец толкает его в сторону, выстрелы… И тут Володя проснулся… В душе горечь и боль, но глаза сухи… Как ему в этот момент хотелось разреветься, сбросить этот груз с души, отпустить прошлое, чтобы оно отпустило его. Но цепь ещё прочна…
Вопреки опасениям Володи, следующий день оказался для него самым свободным за всё время осады. Это первоначально сильно удивило его. Не было необходимости куда-то мчаться, что-то решать, спорить с купцами или магистратом. Не сразу он сообразил, что просто запущенный механизм подготовки к сражению набрал полные обороты и больше не нуждался в подталкивании или контроле. Даже захоти он сейчас что-либо изменить — сделать это было уже практически невозможно. Филипп командовал в форте, размещал запасы воды и продовольствия, рабочие насыпали и трамбовали площадку под метательные машины, собирали требуше и устанавливали на стенах «скорпионы». На холме наблюдатели следили за родезцами и регулярно посылали гонцов с известиями. Враг несколько раз пытался провести разведку с этой стороны бухты, но его встречали засады арбалетчиков, и родезцы, потеряв несколько человек, прекратили попытки проникнуть на заросшие склоны, только усилили наблюдение. Ещё произошло несколько стычек с патрулями на дороге, когда родезцы попытались приблизиться к городу, но и здесь они скорее демонстрировали намерение, чем реально пытались прорваться. Судя по всему, командир этого отряда решил не рисковать и дождаться основных сил, а пока возводил укреплённый лагерь, свозил с кораблей продовольствие и машины, которые старательно укрывали в дальней части лагеря.
Заметив это, Володя досадливо поморщился — туда не доставали даже требуше. Точнее, доставали на максимальной дальности, но стрелять, не видя цели и не имея возможности корректировать стрельбу, бесполезное занятие. Шанс во что-то попасть, конечно, есть, но не настолько большой, чтобы пытаться. Впрочем, глупо огорчаться, нельзя же всерьёз полагать, что противник подставится во всём.
Потом Володя навестил порт, но и здесь Джером вполне справлялся без него. Конрон руководил тренировками кавалерии, Лигур занимался с пехотой и лучниками, Роухен проверял городские укрепления и организовывал патрули, Арвид пропадал в госпиталях и следил за подготовкой перевязочного материала.
Помотавшись до обеда по городу, Володя вдруг с досадой понял, что, собственно, он никому больше не нужен. Сейчас, когда всё отлажено и каждый офицер чётко представляет задачу, его вмешательство только повредило бы. А в случае разных мелких недоразумений и накладок за советом или приказом все предпочитали обращаться к Конрону или Роухену.
С одной стороны, обидно, а с другой — хорошо — значит, правильно подобрал людей, нашёл к ним подход и заставил делать общее дело. Причём заставил не только тех, кого сам нашёл и назначил, но и тех, кого убрать не мог. Учителя на Базе вполне могли бы гордиться им. С этими мыслями Володя отправился в дом Осторна. Чтобы как-то скоротать время и отрешиться от тревог, засел за занятия языком с Аливией, а с Рупертом и Осторном занялся математикой. Девочка переводила песню, а Володя подсказывал незнакомые слова, которые встречались в тексте, и тут же заставлял их заучивать, объясняя значение. Перевод выходил без рифмы, но получался неплохим.
Наблюдая, как девочка пыхтит над переводом, склонившись над бумагой, Володя пожалел, что сейчас тут нет Сторна — барда, с которым он познакомился по пути в Тортон. Неплохо было бы перевести ещё несколько песен.
То и дело приезжал гонец с сообщениями от наблюдателей с холма, но они разнообразием не блистали: враг укрепляется, разгружает корабли, предпринимает несмелые попытки провести разведку, но, натыкаясь на сопротивление, в бой не вступает и отходит. Стала известна и примерная численность солдат в десанте: около трёх тысяч. Понятно, почему родезцы не горят желанием лезть на рожон — их чуть больше, чем солдат в городе, а повторять «подвиг» барона Розентерна им явно не хочется.
Следующий день не отличался от предыдущего. Те же стычки, те же спешные приготовления и тренировки внутри города. Разве что прибавилось вражеских галер, которые стали постоянно маячить у выхода из бухты. Приближаться не решались, следили издали. Три корабля портовой охраны один раз вышли им навстречу, но родезские галеры боя не приняли и ушли обратно к лагерю. Зато ближе к вечеру наблюдатели обнаружили необычайное оживление в бухте. Один корабль вдруг сорвался с места и умчался на север.
— Завтра прибывают основные силы, — сообщил Володя на созванном совещании.
— Ты же говорил, что они прибудут через пять дней, — удивился Конрон.
— Я не колдун и не предсказатель. Я могу только предполагать на основе имеющихся у меня фактов. Пять дней — такой срок называли пленные. Возможно, они сами не знали сроков, возможно, ветер оказался попутным. Мало ли.
— Что ж… Тогда будем готовиться.
На этом совещание закончилось. Свои задачи знал каждый, и лишний раз напоминать о них смысла не было.
В эту ночь Володя спал плохо.
Глава 8
Утро перед предстоящим боем началось с суматохи, конец которой даже не просматривался. Всем казалось, что ещё что-то не сделано, что-то упущено. Конрон метался между фортом и городом, наорал на Лигура, который, по его мнению, слишком слабо гонял солдат. Лигур воспринял всё с философским спокойствием, заметив только, что утомлять людей перед битвой усиленной тренировкой — плохая идея. Совместно договорились, что тренировка будет до трёх часов дня, а потом всех отправят отдыхать.
Сам Володя некоторое время носился вместе с Конроном, потом сам себе задал вопрос: какого фига он вообще тут делает? Не найдя ответа, плюнул и отправился разыскивать Джерома. Тот продемонстрировал выбранные корабли. Володя излазил один одномачтовый кораблик, похожий на рыбацкую шхуну. Выяснять, так ли это, не стал.
— Когда будете загружать?
Джером кивнул на один из сараев:
— Там сейчас в кувшины масло заливают.
— Мачту тоже маслом облейте, пусть быстрее всё полыхнёт. А вот бочки с нефтью лучше всего на нос поставить и перед поджогом открыть. Разлитая нефть будет гореть на поверхности воды и охватит большую площадь.
— Не уверен, милорд. Нефть ведь поплывёт не по ветру, а куда волны понесут. Не факт, что на корабли.
Володя подумал и махнул рукой:
— Пусть будет, как будет. Сколько всего кораблей собираешься использовать?
— Мы ещё палубу зальём смолой, её как раз кипятят. До вечера остынет. А кораблей… восемь. Столько нашли подходящих. Остальные либо слишком маленькие, либо слишком большие. Да и чем больше кораблей, тем больше шансов, что их заметят. Мы тут с одним капитаном и так, и этак прикидывали… в общем, восемь в самый раз. Даже на плане набросали, с какой стороны и как лучше заходить, чтобы охватить максимальную площадь бухты.
— Экипажи?
— Как вы и велели, только добровольцы. Каждым кораблём командует офицер, ещё два матроса в помощь, тоже добровольцы. Каждому в случае успеха обещано по три золотых. В случае гибели деньги идут тем людям, кого они назовут.
Наверное, с такой оплатой от добровольцев отбоя не было. Это же полугодовое жалованье капитана торгового судна.
— Хорошо. Где сейчас добровольцы?
— Вон в том доме под охраной. — Заметив удивлённый взгляд князя, Джером поспешно продолжил: — Не их охраняют, а чтобы к ним никто не прошёл. Я их предупредил, что после того, как им сообщат детали, им запретят с кем-либо общаться.
— Ясно. Только приготовления ведь всё равно не спрячешь. Видно же, что мы делаем.
— Милорд, вот честное слово, пока вы мне всё не рассказали, я так и не понял, к чему все эти приготовления и что вы собираетесь делать.
— Ты не моряк. Ладно, пустой спор. Пойдём туда, хочу поговорить с ними.
Людей в доме разместили с максимальными удобствами и в еде не ограничивали. Наверное, простые рыбаки и матросы никогда не ели таких деликатесов, которыми их снабдили. Едой моряки сейчас и наслаждались. А вот офицеры собрались за другим столом, и хотя еда там тоже присутствовала, но ещё там лежал лист пергамента, над которым все они и склонились.
Когда Володя вошёл, офицеры поспешно поднялись, но мальчик махнул рукой и сел на свободное место.
— В общем, я просто зашёл посмотреть, как вы устроились, ну, и немного объяснить… Вы знаете о готовящемся с нашей стороны нападении на лагерь родезцев. Однако… на самом деле и нападение с берега, и нападение с моря всего лишь отвлекающие маневры. Основной удар наносите вы, и только вы. Именно от вашего успеха или неудачи зависит судьба всей битвы. Если даже наших солдат разобьют под стенами лагеря и они все там погибнут, но вы добьётесь успеха — мы победили. Даже если мы полностью разгромим высадившихся, но корабли останутся целыми — проиграли. Все основные запасы: еда, осадные машины, инструменты, лошади — всё там.
— Мы понимаем, милорд, — поднялся один из офицеров. — Вот мы как раз и прикидывали, как лучше действовать… Если бы мы знали, как встанут корабли родезцев, то смогли бы лучше спланировать. Сейчас остаётся только прикидывать.
— Как встанут? — Володя задумался. — Вот что, собирайтесь, едете со мной. Я как раз направляюсь на холм, будем смотреть.
— Это дело, — тут же повскакивали офицеры.
Перед тем как ехать, пришлось посетить ещё несколько мест, и только потом они поднялись на наблюдательный пункт. Там, оказывается, уже наделали скамеек, где сидели все офицеры, не занятые текущими делами. Тут же был и Конрон.
Володе с моряками освободили место за столом, на котором расстелили схему Радужной бухты. Мальчик в бинокль оглядел её, но пока изменений не заметил. Прислушался к тому, что говорят моряки. Те вовсю обсуждали расположение военных и грузовых судов, куда ещё можно поставить корабли, будет ли организована охрана. Вот в последнем Володя сильно сомневался. Судя по увиденному, служба на флоте Родезии была поставлена из рук вон плохо. Да и трудно ожидать чего-то от такой солянки кораблей, которая собралась даже в этом отборном отряде, куда по идее должны поставит