ещал уважаемого Осторна Транхейма и его семью. Аливия меня поразила — умная девочка, живая. Очень много рассказывала о том, как ты её спас и как вы с ней жили на острове в лесу, как ты её учил готовить, читать и писать…
— Хм… понятно…
— Но, видишь ли, все дети имеют обыкновение вырастать. Скажи, какое будущее ты хочешь для Аливии?
— Будущее для Аливии? — Володя никак не мог сообразить, к чему клонит герцог.
— Да. Как ты представляешь её будущее?
— Ну… я не знаю… у неё же семья есть…
— А я могу тебе сказать — очень несчастливое. Как я уже говорил, я был три раза у них в гостях. Аливия действительно живая девочка, умная, но для купеческой дочери совершенно не умеет себя вести. Она вела себя со мной как с равным.
Володя нахмурился.
— И что?
— Кому будет нужна такая жена? Из благородных замуж её никто не возьмёт, а в её сословии как-то не принято, чтобы жёны вели себя с мужьями на равных. К тому же, с её образованием, интерес к которому привил ей ты, её кругозор окажется даже больше, чем у мужа. Полагаешь, она сможет быть счастливой? Вечные ссоры, недопонимание. Или, думаешь, муж проявит к ней уважение, признавая превосходство жены? Конечно, и такое может быть… случается.
С каждым словом герцога Володя опускал голову всё ниже и ниже, полностью признавая его правоту. Действительно, показав девочке необычный и новый мир, он невольно оказал ей плохую услугу. Теперь ей будет тесно в том мирке, в котором живёт её семья. Осторн понимал это, потому и сопротивлялся изо всех сил присутствию Володи в их доме. Смирился, только когда понял, что назад пути нет. А значит, сейчас девочке грозит или несчастливый брак, или остаться старой девой, что в здешнем обществе ещё хуже. Осторн, конечно, постарается найти выход, но… проклятие, герцог совершенно прав.
— Или вы, милорд, хотите сами взять её в жёны? Аливия заверила меня, что выйдет замуж только за вас.
Мальчик хмыкнул.
— В её возрасте я был уверен, что женюсь исключительно на маме. Нет, у меня таких мыслей не было, она для меня младшая сестрёнка. Но раз вы об этом заговорили, значит, видите какой-то выход?
— Выход есть, и достаточно простой — вы должны взять Аливию в семью. Удочерить или… хм… усестрить, не суть важно. Вы должны официально объявить, что Аливия отныне является членом вашей семьи.
— И это возможно?
Герцог откровенно усмехнулся:
— С дозволения сюзерена. Если бы она была вам ровней, тогда никаких вопросов. Но поскольку Аливия намного ниже вас по социальному статусу, то ваш сеньор должен одобрить этот шаг… Точнее, не так, он должен лично ввести нового члена семьи в ваш дом. Поскольку вассал не может отказать в просьбе сеньору, то никакого ущерба чести нет.
Володя хмуро изучил усмехающегося герцога с головы до ног.
— Вы ведь заранее это обдумали?
— Я был бы глупцом, если бы не подготовился к разговору. Вы, конечно, можете пренебречь обычаями, но тогда вам будет очень трудно вписаться в общество. А быть вечным странником вам вряд ли захочется. Тем более с девочкой.
— Не думаю, что её отец согласится на такое.
— Согласится. Я уже разговаривал с ним. Он прекрасно понимает ситуацию, а также понимает, что его дочь может войти в круг высшей знати королевства. Полагаете, какой-нибудь отец откажется от такого?
— Всё предусмотрели?
— Не знаю. Может, и не всё. Но я вам предлагаю нечто весьма конкретное и осязаемое: дом, положение в обществе, друзей, возможность быть рядом с сестрой.
— А также кучу врагов, весьма нервную должность… И к тому же, чтобы спокойно всем этим наслаждаться, надо всего-навсего разгромить превосходящие силы мятежников, имея у себя всего ничего.
— Бесплатно, молодой человек, ничего не бывает. И чем больше вы приобретаете, тем больше придётся платить. Хочешь хорошо устроиться и обеспечить тех, кого любишь, получи в ответ и врагов.
— А также подставь под удар ту самую Аливию, ради которой вы и призываете меня согласиться.
— Не думаю, что для неё существует какая-то угроза. Не больше, чем сейчас.
— И какие у меня шансы удержаться без поддержки и связей?
— Ну почему же без поддержки? Вас поддержу я, мои друзья, коих тоже немало, а также его величество, а это дорогого стоит.
— То есть я буду держаться исключительно на вашей и королевской поддержке. А что случится, когда я перестану быть вам нужен?
— Вы считаете нас настолько неблагодарными?
— Как говорят у меня на родине, важно не желание, а наличие возможностей. Желание может быстро поменяться, а если я не имею способов нейтрализовать ваши возможности, то закончится всё для меня очень печально.
— Господин Вольдемар, вы ведь не будете спорить, что, пока идёт война, вы в безопасности?
— Не буду, — осторожно согласился Володя.
— И война эта, судя по всему, продлится ещё долго. Год точно. И если за это время вы не сможете самостоятельно обрасти связями, знакомствами, закрепиться, то… вряд ли вы тогда сможете управлять герцогством даже с королевской поддержкой.
— Что-то мне это напоминает… — Володя демонстративно потёр лоб, изображая задумчивость. — Точно! В детстве! Если ты не прыгнешь с этой скалы в море — ты слабак! У нас про такое говорят «взять на слабо».
— Вот видите, у вас даже название есть.
Володя хмыкнул, но тут же снова посерьёзнел:
— Мне надо подумать.
— Я не требую ответа прямо сейчас. Предлагаю вернуться в Тортон, там можете переговорить с людьми… Лигур обещал принести вам личную присягу, если вы согласитесь с моим предложением.
— И тут успели?
— Я хорошо подготовился к разговору. Как видите, мы предлагаем вам этот титул не просто так, а осознавая, что у вас есть некоторые ресурсы, которых так не хватает Локхеру. Бывшие рабы нам служить не будут, в лучшем случае пойдут в наёмники, но вот вам они охотно присягнут, вы сумели произвести на них впечатление. Однозначно поддержит Лигур, поддержит кое-кто из офицеров Конрона. Да и сам Конрон согласился встать под вашу руку в предстоящем деле.
— Господин Ленор Алазорский, не давите на меня. Мне надо подумать хотя бы два дня.
— Я не тороплю, милорд. У вас есть эти два дня. Так вы вернётесь со мной в Тортон?
Володя вздохнул.
— Наверное, это будет лучшим вариантом. Надо действительно переговорить с людьми. Но вы меня всё же удивили… Не думал, что… — Володя замялся, не зная, какие подобрать слова.
— Что чужеземцу предложат такой пост? — помог ему герцог. — Естественно, я навёл о вас справки. Рассказывали вы о себе много, но, тем не менее умудрились сказать очень мало. Вы из благородной семьи, в результате предательства ваши родители и младшая сестра погибли, а вы вынуждены были бежать и скрываться на улице. Потом вас отыскал друг вашего отца и определил в военную школу, а потом вы каким-то образом оказались здесь…
Вопрос был слишком явным, чтобы его игнорировать. Герцог требовал ответной откровенности. Володя задумался.
— Вы понимаете, князь, что откровенность поможет нам лучше понять друг друга? И я должен учитывать риск. Если из этой Российской империи прибыли вы, то почему не могут прийти другие? Почему пришли вы?
Володя поморщился:
— Другие не придут. Это невозможно в принципе. Помните, я говорил про потерпевшего крушение? То, что я попал сюда добровольно, — ничего не меняет. Почему? Пусть это будет долгом. Был приказ императора, и я, как его вассал, подчинился. Дома меня всё равно ничего не держало.
— А предатель, из-за которого погибла ваша семья?
— К тому времени, как я мог отомстить, он уже погиб. Взять власть оказалось легче, чем её удержать. Так что меня не держала даже месть. — Володя нахмурился. — Знаете, я до сих пор этого не понимаю. Он же всегда был рядом с отцом… со мной и сестрой гулял часто… я его до двух лет с папой путал. Дядя Игорь, он же был для нас как член семьи… Почему?
Последний вопрос вырвался с болью и непониманием. Герцог нахмурился. Такое не сыграть, и так притворяться невозможно.
— Власть, как я понимаю.
— Власть? Какая власть? — Володя уже пришёл в себя и успокоился, по крайней мере, внешне. — Не было возможности у него её удержать.
— Он думал иначе, — не очень весело улыбнулся герцог.
— Верно, — кивнул Володя. — Не думал бы, не сделал. Но даже удержав её… всё равно я бы не стал ему завидовать. Удел предателя — вечное одиночество. Да и не только его, а всех подобных ему людей.
Герцог помолчал, отхлебнул вино.
— Ты поэтому так привязался к Аливии?
— Первый человек, с кем я познакомился в Локхере. Она очень помогла мне… Если вы никогда не были одиноки, то не поймёте, как важно, когда есть кто-то, кто тебя ждёт… И она очень похожа на Ленку… не внешне, поведением. Первоначально было это, а потом…
— Потом ты уже привязался к ней просто потому, что она есть.
Герцог сейчас был очень задумчивым. Исчезла его порывистость в движениях, резкие вопросы, выводящие из себя собеседника.
— Что же касается, почему я тут — это был эксперимент с билетом в один конец. И, насколько я знаю, второй раз провести его не получится.
— Что ж… не знаю почему, но я тебе верю, — герцог поднялся. — Надеюсь, когда мы узнаем друг друга получше, а я весьма надеюсь, что мы станем настоящими друзьями, ты расскажешь правду до конца. Мне на самом деле интересно, откуда ты и почему оказался здесь. А также очень интересно послушать о твоей родине. Наверное, удивительная страна, если в ней живут такие люди, как ты.
В этот момент в комнату осторожно заглянул кто-то из слуг герцога.
— Ваше сиятельство, вы уже почти два часа тут… даже еды не просите…
— Всё нормально, Ольг. У нас с князем был очень важный и интересный разговор. Князь, вы со мной вернётесь в Тортон?
— Если вы поедете не сейчас, то да. Мне нужно будет отыскать моего секретаря, которого я оставил неподалёку… на всякий случай.
Герцог хмыкнул: понял, о каком случае говорит Володя.
— Уже вечер почти, так что возвращаться на ночь глядя не будем. А завтра утром мы вас, князь, обязательно дождёмся.