Идем,— Игорь в рост встал на броне, потянулся. Справа несло сыростью. Там неподалеку тек ручей — его не было видно и слышно, но Игорь ощущал течение. Лес обнаглел окончательно. Вокруг не было разумной жизни, но кишела живность «неразумная».— Мне еще путевой журнал надо заполнить…
Стёпка уже слез вниз. Игорь соскочил за ним, закрыл и блокировал люк, окончательно отрезая ночь Сумерлы от мира внутри лесохода.
Через открытую в рубку дверь все, сидя и лежа на кроватях, смотрели новости по стерео. Англосаксы оккупировали большую часть Арк-Ходора и блокировали остатки сторков в крепостях… Восставшие туземцы К'аркка ведут бои с войсками джаго — с обеих сторон применяется тяжелое оружие… На Сребрине идет охота за десантными группами нэйкельцев, предположительно виновных в нападении на жилые зоны… Его Величество Император Англо-Саксонской Империи, Лорд-протектор Союзных и Лендлорд Вассальных планет предупреждает Сторкад о неотвратимости вторжения на Арк-Фендан и предлагает мирному населению начать эвакуацию по предоставленному коридору… Начать освоение трех новых Лун… "Закон о сопляках" провален большинством голосов… (бурные овации на койках). Столицей летних Олимпийских игр 204г. Г.Э. окончательно утвержден Минск — на улицах города толпы ликующих людей… Вся Англо-Саксонская Империя празднует рождение полумиллиардного жителя — родители назвали девочку Инглиш… Вновь тяжело болен Виктор Анатольевич Станской, но он продолжает работу — пока виртуальную — над скульптурной композицией "Сварог и Змей Волос"… Молодые музыканты на фестивале в Коббенхавне играют и поют песни «возрождения»… [22]Торговая война Русской Колониальной Компании и ёстигэнской "Кум ходон" за торговые рынки Скиутты — Совет Старшин колеблется в выборе партнера… Восхождение на высочайшую вершину Багровой команда исландской диаспоры посвящает памяти всех соотечественников, погибших в катастрофе «Рейкья-Нуклис» [23]…Чемпионат по городкам… Парад восстановленной энтузиастами бронетехники XX века в Варшау… Имперским дворянином Андреем Раевским убит на дуэли граф Бакингем, сэр Кларенс Эттли лорд Белли-Соули, пэр Англо-Саксонской Империи, дуэль состоялась на палашах, причина — национальное оскорбление… Заложен на верфях "Суон Хантер" первый рудовоз серии Х1ТS с присвоением наименования «Импробэббл» — рудовозы этой серии станут крупнейшими кораблями этого класса на Земле…
…Игорь оглянулся. О черт — все спали! Он улыбнулся и совсем уж собрался лечь тоже, но вместо этого прошелся по комнатке, глядя, кто как спит и ощущая неожиданное и волнующее чувство ответственности. Да. Он — командир. Этим все сказано.
Он осторожно взял гитару, стоявшую в изголовье кровати Зигфрида. Тронул струны — тихо тронул, так, чтоб не звякнули. И полез в рубку обратно, прикрыв за собой дверь.
Он погасил весь свет, а потом плюхнулся в кресло, задрал ноги на пульт, а гитару положил на живот, на манер классических гуслей.
Снаружи придвинулся темный лес, звездное небо над ним — казалось, что сидишь в рубке космокатера… Игорь отвел глаза. Вздохнул. Ему вспомнилась старая песня, которую исполняла его любимая группа "Рунный Меч". Тихо пощипывая струны, мальчишка замурлыкал себе под нос…
—Скажи мне, гордый рыцарь,— [24]
Куда ты держишь путь?
Ведь правды не добиться,
А смерть не обмануть.
За честь и справедливость,
За безответный спрос
Немало крови лилось.
Немало лилось слез,
Камень-гранит в поле лежит,
Выбрать дорогу камень велит:
Кого судьба помилует,
Кому поможет щит.
Вправо пойдешь — шею свернешь,
Влево пойдешь — сгубишь коня.
Прямо — спасешься сам, но убьешь меня…
Ни в селах, ни в столице
Не верят в чудеса,
От этой правды, рыцарь,
Не скроешься в леса.
Сними же с глаз повязку,
Брось меч, не мни ковыль.
Ты сплел из жизни сказку,
А мы из сказки — быль.
Принцессы лыком шиты.
Злодеям не до них.
И коль искать защиты—
Так от себя самих.
Ступай же мимо, конный!
В том нет твоей вины,
Что нам нужны драконы,
Которым мы верны.
Камень-гранит в поле лежит,
Выбрать дорогу камень велит:
Кого судьба помилует,
Кому поможет щит.
Вправо пойдешь — шею свернешь.
Влево пойдешь — сгубишь коня,
Прямо — погибнешь сам, но спасешь меня…
Он вздохнул и, накрыв струны ладонью, закрыл глаза.
Почему так холодно?
Что за грохот?
И запах, какой мерзкий запах…
Тяжело завозившись в снегу, я перевернулся на спину. Несколько секунд смотрел, как из низкого, сумрачного неба падают снежинки, кажущиеся черными в отблесках близкого пожара. Казалось, что вокруг трепещут, рвутся на ветру десятки больших флагов. Сквозь этот слитный, почти непрерывный звук временами прорывались человеческие… да нет, скорее звериные крики, а иногда все разом перекрывало гулко-трубное "ббаумм!"
Совсем слизко кто-то истошно завопил: "А-й-я-а… не на-до-о!!!"— и захлебнулся каким-то клокотаньем. Мотая страшно тяжелой головой, я встал на четвереньки, зашарил по снегу, испятнанному черными хлопьями гари, нашаривая что-то очень важное… ах да, автомат. Мой «калаш» с пустым магазином лежал рядом, я уцепился за него и огляделся.
Полуразрушенчая улица горела. Тут и там в снегу лежали неподвижные тела — среди алых брызг и еще черт-те чего; неподалеку одно тело корчилось, со звуком "ыхх…ыхх…" пряча в разорванный живот комки внутренностей. Неподалеку перебегали под защитой стены согнутые темные Фигуры, оттуда слышались свист и завывание. Кто-то заревел, перемежая речь матом:
—Ну, суки, ну, «витьки» гребаные, ну вы попались! Бросайте оружие, а то возьмем — ух, возьмем, тогда…
Голос осекся мучительным кашлем. Я замотал головой, ошалело глядя по сторонам. "Витьки"?! Витязей РА так называли их враги… но что это?! Это как?! Откуда?!.
СОН, вдруг понял я и обмер. Сумерла, я — дворянин… чистые дома, чистое небо… Сон или видение от потери сознания. А реальность — вот она, улица какого-то разрушенного города, снег с вечернего, вечно вечернего неба… и еще ничего не решено! Я зашарил по грязному бушлату, перетянутому ремнями, по пустым подсумкам, наткнулся на гранату, на рукоять пистолета, на нож… Патроны! Где патроны?!
—Игоряха, ложись, дурак!— меня тяжело сбили с ног, вмяли в снег. Тоненько свистнуло совсем рядом, еще и еще, опять; снег взлетал фонтанчиками. Я извернулся, увидел худое, грязное лицо Стёпки, бешеные глаза.— Ты чего?!— он рванул меня за плечо черными пальцами.— Ты чего, тебя контузило?! Ты чего, Игоряха?! Ты ранен, что ли?!
—П… кхатроны…— выдавил я.— Патроны кончились…
—Возьми у него!— Степка кивнул в сторону корчащегося в снегу тела.— Давай, я прикрою, Игоряха, давай, а то отрежут нас и все!.. Ползи!.. Нн-а-а, ссссуки-и!!!— ловко выставив перед собой длинный ствол пулемета, он слился с ним и резанул по черным фигурам в тени разрушенных стен, ругаясь страшно и вдохновенно. В ответ тоже понеслась ругань, загремели выстрелы.
Вспахивая снег локтями, я пополз к человеку, почти ничего не соображая и теряя создание от раздвоенности личности. Как же так, как же так… Ухватившись пальцами (они были страшно грязные, грязь не просто покрывала их, но въелась в кожу, а не левом запястье болтались тяжелые часы) за погон бушлата переставшего ворочаться человека, я перевалил его удобнее, скрываясь за ним, как за камнем, зашарил по подсумкам… Он глядел на меня стеклянными глазами, отражавшими огни пожара. То и дело попадая во что-то липкое, тягучее и горячее, я швырнул Степке один магазин, другой… и увидел, как едва в двадцати метрах от меня ползут по снегу двое. Сюда, ко мне. Я выхватил пистолет — и один из них, поднявшись на колени, швырнул в меня камнем за секунду до того, как очередь Слепки прогнила его навылет — из спины брызнуло крошевом.
Не камень, а граната. Она лежала возле меня — серая, ребристая, дымящаяся. Совершенно без страха я взял ее и бросил обратно, упал за труп. А через две или три секунды на меня навалился второй бандит, сжимавший в руке штык.
Я перехватил его руку, а он свободной своей прижал к трупу мою с пистолетом. Совсем рядом — мальчишеское лицо, он был не старше меня, и по щекам, таким же грязным, как мои пальцы, текли слезы… но он хотел меня убить.
Человек, землянин — по-настоящему хотел убить меня.
Я ударил его головой в лицо, но на мне оказалась неуклюжая шапка, удар получился мягким. Он начал бить моим пистолетом по трупу, стараясь выбить оружие. И тогда я, подавшись вперед, вцепился ему в горло зубами и начал грызть, отплевывая мгновенно хлынувшую в рот кровь. Он выпустил мою руку, начал отталкивать — я всадил освободившиеся пальцы ему в глаза и, почти одновременно нащупав зубами и языком что-то упругое, бьющееся толчками, рванул зубами сильнее…
…Я вытащил из подсумков еще один магазин и гранату к подствольнику, подобрал пистолет. Мальчишка бился на снегу, зажимая ладонями брызжущее кровью горло, но глаза его уже умирали, подергивались дымкой. Он тихо икнул и почти перестал возиться, руки соскользнули с шеи. Я дополз мимо, стремясь добраться до своего автомата — и стрелять.
Степка стрелял одной рукой, левая вытянулась вдоль тела — на плече дымился бушлат.
—Попали, гады!— крикнул он.— Игорь, бандосы обходят! Беги вон туда, заляжешь, прикроешь — давай!
Я метнулся в указанном направлении, добежал, крутнулся в падении, выставил ствол из-за камней, открыл огонь, Степка бежал ко мне — низко пригнувшись, петляя и неся пулемет в правой. Перескочил через меня, упал рядом, возбужденно крикнул:
—Теперь все, считай добрались, вон там наши! Беги, теперь я прикрою! Давай!
Я снова побежал. Какие-то люди перехватили меня, я замахнулся автоматом, но меня крепко выругали, кто-то сказал: "Муромцев, ты чего?!"