—Дальше?— русский оскалил зубы — не ровную полосу, подобно вабиска, а с ярко выраженными клыками, как у хищника.— Дальше — вассалитет. Как у Ваббама, Мори-Аори или Суггама.
—Я не ослышался?— Уигши-Уого стал еще прямее, а белый оскалился еще шире:
—На другой чаше весов — вера и жизнь вашего народа… Видите ли — это вам кажется, что вы — центр мирозданья. На самом деле — вы лишь небольшое слаборазвитое государство на отдаленной почти неосвоенной планете, важной для нас лишь потому,— его глаза перетекли в сторону неподвижных фигур в одеяниях яшгайанов.— что тут проходит граница… с кое-кем. Вы ведь уже обороняетесь, а вас еще не трогали на государственном уровне, по полной программе…
—Хорошо,— согласился Уигши-Уого.— Итак: что вы можете предложить?
Два часа Зигфрид искал, тычась в берег речки, место для подъема. Он несколько раз пытался влезть на откос, но тот нигде не был меньше 60 градусов, и лесоход снова и снова сползал в речку обратно, поднимая мутные волны. Самотаск перерезал здоровенное дерево, как кусок масла и тоже не помог.
—Все, не знаю, где выезд,— германский мальчишка оставил управление. Замолк двигатель; стало слышно, как в бронированный борт плещет вода. Девчонки, наклонившиеся над плечами Зигфрида, мрачно созерцали развороченный гусеницами склон.— Ну что, фроляйннен? Надо рыть дорогу,— с этими словами он полез на место оператора, бросив: — Лиззи, садись, поведешь, как я скажу. Давай понемногу вперед.
Мощный навесной ковш врубился в породу берега, отбрасывая ее в реку. Лесоход равнял гусеницами образовывающийся скат, постепенно поднимаясь и одновременно углубляясь в берег. Несколько раз попадались толстые древесине корни — Зигфрид пускал в ход дисковую пилу, с легкостью рассекавшую даже камень.
—Зиг, там какие-то пустоты,— заметила Катька, сидевшая возле экранов локации.— Вот тут, тут, тут… совсем близко. Это похоже на пещеры, мы их сейчас вскроем… осторожнее, биологические объекты!!!
Ковш лесохода с легкостью вскрыл довольно высокий, уходящий куда-то в глубины откоса, туннель, по которому шмыгали в глубину серые тени. Оттуда, из темноты, вылетели несколько стрел и ударились в лобовую броню. Катька со смешком включила ревун — иссушающий мозг вопль, скорее всего, загнал неизвестных шахтеров в самые глубины подземелья.
—Очень удобно,— похвалил Зигфрид,— тут мы прямо по коридору наверх выкарабкаемся.
—Думаю, мы о себе в этих местах хорошую память оставим,— заметила Катька.— Глядишь, еще и сказки сочинят — про большое чудище из реки!
Через открытые люки было видно ясное звездное небо между кронами деревьев. Оттуда тянуло свежим ночным воздухом и было слышно, как Зигфрид ходит по броне, напевает что-то и постукивает подковками своих горных ботинок о металл. От этих звуков девчонкам, сидевшим на кроватях, становилось почему-то очень уютно и как-то тепло, возникало ощущение полной защищенности, словно ты дома.
Катька уже улеглась, натянув простыню до подбородка и закинув руки под голову. Лиза, сидя на своей кровати со скрещенными ногами, расчесывала волосы.
В лесу что-то о треском рухнуло — и еще что-то долго хрустело, покряхтывало и стучало. Лизка подняла голову. Катя протянула руку к своему ТКЗ-70, заткнутому под подушку. Но Зигфрид наверху сперва чихнул, потом прошел куда-то в корму и притих, только еле слышно насвистывал.
—Писает,— прошептала Катька, и девчонки захихикали; чем дальше — тем больше, затыкая рты ладонями и шикая друг на друга, словно для них было открытием, что мальчишки это делают. Потом Лизка уже серьезно сказала:
—Как они там, наши ребята?
—Скучают по нас, но не очень,— решила Катька.— Они же как полувзрослые щенки, а вокруг столько интересного. Да еще и лапы заплетаются.
Они снова захихикали. Зигфрид наверху щелкал металлом — что-то делал с оружием. Лизка заметила:
—Ну нет, Игорь вовсе не такой уж щенок… Он симпатичный, правда? Я таких раньше не видела — смуглый, волосы темные, а глаза — как сапфиры.
—Интересный,— согласилась Катька.— И это да, у него лапы не заплетаются. Он их сам кому хочешь заплетет в косичку. Только Борька все равно лучше… Ох,— неожиданно вздохнула она,— ну лишь бы с ними ничего не случилось там! Мы-то под броней, а они нет.
—Девчонки, вы легли?— спросил Зигфрид сверху.
—Погоди!— Лизка поспешно забралась под простыню.— Все, закрывай!
Зигфрид соскочил вниз и зашлюзовал дверь. Потом выключил внешние микрофоны. Слышно было, как он сел на свою койку и начал раздеваться.
—Связь почему-то плохая,— сказал он,— и чем дальше, тем хуже. По идее, трансляция всю планету охватывает, а я не могу столицу поймать.
—Наверное, что-то в горах, к которым мы движемся,— предположила Лизка.— Хотя я карты спектроопределителя смотрела, ничего особенного там пока не заметно.
—Ладно, давайте спать,— вздохнул Зигфрид, укладываясь на койку.— Завтра разберемся поподробнее, а пока — спокойной ночи.
В лесоходе стало тихо, только за переборкой похрапывали кони, да в рубке тоненько пересвистывались сигналы приборов.
Экипаж спал.
Подъем начался около трех часов, и к шести часам Женька и Степка выбрались на высшую точку лесистого плато, откуда вновь начинался спуск — к невидимой отсюда дельте большой реки у подножья гор. Тут было ветрено и жарко, деревья, выросшие на гребне, кренились в одну сторону причудливой косой гребенкой.
Мальчишки рассматривали в бинокли лесное пространство впереди, пытаясь высмотреть следы туземцев. Но в лесу это было трудновато.
—Все-таки это интересно — про Рейнджеров,— Степка опустил бинокль.— Значит, ночью я попал в прокол?
—И тебе повезло, —подтвердил Женька.— С проколами не стоит контактировать. У нас на Сумерле пропадает не так уж много людей, и, как правило, этому находятся логичные объяснения, но как минимум четыре человека пропали именно в проколах. Никто не знает, куда они попали — и ни один из них нигде больше не объявился. Говорят,— Женька тоже опустил бинокль,— что место стабильного прокола есть во дворцовом комплексе генерал-губернаторов, но это, скорей всего, только слухи. Кстати, еще вот что интересно. Сами по себе города Рейнджеров — не такая уж редкость, их на некоторых планетах даже по нескольку бывает. Но такое впечатление, что этих Рейнджеров абсолютно не колебало, какие дела творятся на планетах в целом. За пределами городов — ни единого артефакта. Даже линий связи или дорог нет. А сами города или начисто разрушены — или аккуратно покинуты. Нигде не видно, чтобы они бежали в спешке… Давай-ка еще посмотрим.
Уже молча они еще несколько минут оглядывали лес, пока наконец Женька не опустил бинокль окончательно, вздохнув:
—Если там кто где и есть — ничего не заметно.
—Мне что-то не по себе,— неожиданно признался Степка.— Как будто за нами кто-то наблюдает.
—Что?— Женька встрепенулся, включил в сканере режим активного поиска и повел рукой по широкой дуге.— Да нет… или нет — да.
Это он сказал, снимая с плеча ИПП и глядя вверх, где на высоте примерно ста метров плавала над мальчиками ширококрылая птица — похоже, орел. Женька вскинул ИжС-52 и выстрелил. Огненный комок не долетел до земли.
—Яшгайаны могут устанавливать мысленную связь с животными и птицами,— пояснил он Степке, укладывая оружие стволом на плечо.— Так что за нами и правда наблюдали, а теперь точно знают, где мы и кто мы.
Степка молча снял с предохранителя свой ИПП, и они, понукая коней, зарысили вниз по склону…
…На этот раз ехали почти до темноты, то шагом, то рысью. Связь с Игорем и Борькой была плохой, с лесоходом — вопреки всякой логике, ближе ведь!— вообще почти никакой, все плыло и хрипело какими-то пугающими голосами, изображение растекалось цветными пятнами.
—Я бы не стал разводить костер не ночевку,— негромко заметил Степка, когда сеанс связи был с грехом пополам отработан.
—Сканеры же есть,— возразил Женька. Но тут же сам себя поправил: — Да, если зажмут, куковать нам в окружении, пока еда или заряды не кончатся, никого не докричишься… Поедем, пока не стемнеет. Так?
Степка энергично закивал. Потом опросил:
—С чего бы им за нами так следить? Неужели из чистой подлости?
—А что, иррузайцы — они такие,— не отрицал Женька. Они долго ехали молча, лишь иногда пристукивали коней каблуками. Потом Степка вновь напал разговор:
—А вот за этими горами, за Меридианом — там что? Неизвестно?
—Да почему неизвестно?— Женька пожал плечами.— Карты даже есть, аэрокосмическая съемка… Там полосой к северу леса, а южнее — степи, большущие, тут у нас нет таких. А за степями — болота до самого океана… Говорят, на западном побережье через пару лет тоже колонисты высадятся, пойдем навстречу друг другу…
—Они впереди,— сказал Стёпка, вынимая ноги из стремян — так спокойно, что Женька не сразу понял, что к чему. Но потом, бросив один взгляд на сканер, выругался и остановил коня.
—Три… семь… десять. Десять штук в засаде. Они нас едва ли видят. Объедем.
—Ладно,— Степка снова вставил носки ног в стремена.— Забираем направо, стрелять будет удобней, если что.
Но уже через несколько минут выяснилось, что справа объехать засаду не удастся — там начиналось болото, превращавшееся в длинное озеро с топкими берегами.
—Будем туда-сюда шляться — точно заметят.— Женька поглаживал морду коня.— Тогда драки не миновать.
—Слушай,— Степка посмотрел на него,— а давай пробьемся. Ну их к черту.
—А ты знаешь, что им нужно?— возразил Женька.— Может, они только и ждут, чтобы мы себя обнаружили. Хотя…— он задумался.— Давай. Только не пробиваться. Нападем и возьмем языка. Остальных — в гроб.
—По-тихому,— в руке Степки оказалась полевка.
—Точно,— согласился Женька, соскальзывая с коня.— Пошли работать…
…Напасть совсем внезапно не удалось — вабиска, жители лесов, сами отлично ориентировались, и Степка, переползавший первым от дерева к дереву, почти наткнулся на одного из них. Держа в одной руке топор, а в другой — пистолет, тот стоял за толстым стволом, вглядываясь и вслушиваясь; он только не ожидал, что человек будет ползти, поэтому не успел отреагировать — Степка, вскочив, вогнал полевку по самую рукоять под ребра снизу вверх, одним сильным и точным движением. Он ощутил, как тело вабиска сотрясла длинная тяжелая судорога, и тот рухнул ничком, сам снимаясь с клинка. Однако со всех сторон, открыто перекликаясь, уже бежали другие.