– Тот, ты должен понимать, что Исход окончательно нарушит равновесие. И нарушит не в нашу пользу. В следующей вселенной будет то же самое.
– Чего ты хочешь?
– Мы пробовали всё, кроме одного.
– О чём ты?
– О случайности, Тот. Я говорю о случайности.
– Ты, живущая дольше нас всех, веришь в случайность?!
– Если она действительно случайна. Я много думала, Тот. Всегда и на всех планетах всё происходило согласно нашей воле. Ни одна песчинка в Часах Времени не падала сама по себе. Чтобы получить силу, мы тратили свою Силу на эти крошечные миры. Просто подумай… Один мир и несколько тысяч лет… И, может быть, всё изменится. Может быть, Тот, это и есть наш шанс? Может быть, именно это и будет толчком к развитию?
– Но…
Мужчина был явно растерян.
– Тот, мир, разорвавший порочный круг развития, станет источником созидательной Силы. Согласись, несколько тысяч лет их времени не имеют значения для нас. Главное – случайность и невмешательство. Это ведь и их шанс тоже, Тот.
– Смешно. Неужели, Сехмет, ты действительно веришь, что люди способны измениться?
– Дело не в вере или неверии, Тот. Они тоже дети. Дети отца нашего Ра. Может быть, и пришло время им повзрослеть? Их просто нужно отпустить.
– Мне кажется, что они безнадёжны... Как ты хочешь это сделать?
На узкой ладони Сехмет блеснула крошечная искра.
– И в какой мир ты отправишь это?
На львиной морде Сехмет смешно зашевелились усы – она улыбалась.
– Не знаю, Тот… Более того, я не хочу знать.
И кинула искру в Око Ра…
Глава 2
Пробуждение было на редкость болезненным. Мышечные боли равномерно распределены по телу, голова просто чугунная, сильная боль в боку… Темнота, влага, странные запахи…
Я аккуратно потрогала бок – перебинтовано… Неужели ожоги?! Кстати, почему темно? Разве в реанимации гасят свет? И тут я резко подскочила на кровати:
– Бася!
Этот скачок привёл только к рванувшей меня когтями боли и обмороку…
Второй раз я очнулась под странное бормотание:
– … мудрый Тот… И вразуми меня, и пошли помощь… /неразборчиво/… в жертву самого сильного жеребца царской конюшни…
Я с трудом приоткрыла слипшиеся ресницы. Пещера. Ну или какое-то подземное убежище. Невозможно объяснить, почему я так решила, но то, что я нахожусь глубоко под землёй – не вызывало сомнения. Небольшая комната, метров двадцать, с двумя кривоватыми и толстыми колоннам и очень низким потолком, стены белёные, но уже очень давно. И побелка, и штукатурка местами обвалились, обнажая где-то камень, а где-то плесневелый кирпич. Чадил и мерзко вонял факел, вставленный в какую-то щель в стене.
На полу распростёрся человек, судя по лысине на макушке – мужчина. Он был расположен боком ко мне, и именно он и бормотал странные слова. Первая мысль была – маньяк! Меня поймал маньяк и теперь…
А что теперь? Я не привязана, может встать тихонько и треснуть его по башке?! Пожалуй, я могла бы встать. Болит бок, сильно, но уже не так жутко, как в первый раз. Голова ясная, ожогов нет. Ожогов? Да, я же горела, я помню! Эта страшная вспышка, и… И больше ничего не вспоминается. Свет факела очень неровный, в воздухе гуляет сквозняк и огонь так мерцает… Но даже в неверном свете этого факела я видела тонкие полудетские руки с абсолютно гладкой кожей. У меня лично, возле локтевого сгиба, был старый, но заметный ожог от костра – в детстве баловались. Я закрыла глаза и ощупала это место пальцами. Нет, кожа совершенно гладкая, никакого ожога на ней никогда не было…
Почему-то у меня зачастило сердце и пересохло во рту. Вся ситуация напоминала какой-то безумный фарс. Ну, не попаданка же я, в самом-то деле?!
Я подняла чужие тонкие руки, которые чувствовала своими, и ощупала голову. Очень странное ощущение, очень… Волосы – явно не мои. Лицо узкое, и… Руки говорят – «всё как обычно», разум говорит – «ты в чужом теле, Верка»… А во рту у меня просто пустыня Сахара. За глоток воды я бы отдала всё на свете.
Моё шевеление услышал или почувствовал тот, с лысиной. Подскочил и кинулся ко мне. От неожиданности я вжалась в стену.
– Царевна Инеткаус! Царевна! Ты живая, ты пришла в себя!
И заплакал…
Вот же… Ну, по крайней мере, я не чувствую от него угрозы.
Пожилой мужчина, думаю, за шестьдесят. Плохо выбрит или, скорее, сильно зарос неопрятной седой щетиной. Грязноватая льняная хламида покрыта пылью и пятнами. Хотя… Сложная и яркая вышивка по краю воротника и подолу. Тяжёлое ожерелье на шее. Такое, похожее на египетское ожерелье-воротник. Самое странное, что, хотя его речь мне и кажется совершенно чужой, но я его понимаю. Только, как бы сказать-то – с задержкой понимаю. Секунда или две проходят, пока поток незнакомых звуков преображается в уме в понятные слова…
– Я молился Тоту и он снизошёл до меня! Силой мудрого бога и моим малым искусством я извлёк стрелу, царевна. И рана затягивается.
– Я хочу пить.
– Сейчас-сейчас, царевна!
Язык, на котором я говорю – чужой! Я в жизни такого и не слышала! Но я попросила пить, и только потом поняла, что именно сказала. Получается, если не задумываться, то я могу говорить на местном? Бред… И это его странное обращение. Царевна? Ну и кто из нас сумасшедший? Не в таких трущобах живут царевны, не в таких… Да и имя это – Инти… Интипаус, или как там правильно? Точно – не Россия.
Старик метнулся куда-то в тёмный угол и, немного пошумев там, принёс глиняную пиалу с чем-то противно пахнущим.
– Что это?
– Пиво, царевна. Я сегодня снова пробрался на кухню…
Мне было уже почти всё равно, так хотелось пить. Кисловатое, необычное на вкус и даже не такое уж противное, как можно было ожидать, если судить по запаху. Дома я никогда не пила пиво, просто не понимала его вкус, но, разумеется – знала. Как и все подростки в компаниях, лет в пятнадцать я попробовала «взрослый» напиток. Пробовала несколько раз, но так и не полюбила. Это пойло ничем не напоминало ту гадость, которую называли пивом в моём детстве. Я допила всё, что было в пиалке, и снова легла на жёсткую постель. Пусть невкусно, но жажду утолило. Закрыла глаза. Мне нужно было подумать. А рукой, совершенно непроизвольно, как-то машинально, сделала странный жест. Приоткрыла глаза и увидела, что старик кланяется и уходит, бормоча:
– Да-да, царевна! Конечно, царевна, отдохни, и скоро тебе станет лучше.
Ну, то есть мой жест он принял так, как нужно. Но делала-то его не я! Похоже, это некая память тела. Посмотреть бы ещё на себя, какое же именно тело мне досталось…
Ну, раз царевна, то, как минимум, я – девушка. Уже хорошо. Судя по рукам – молодая девушка. Даже думать не стану, как я сюда попала. Это и так понятно – та самая шаровая молния. Хотя… Ну, перенос тела я бы ещё поняла. А перенос сознания?! Это попахивает уж совсем бредом… Я в чужом теле и, скорее всего, в чужой стране. Бася, похоже, погибла в пожаре… Навернулись слёзы и перехватило горло…
Повернулась лицом к стене. Кровать устроена в не слишком глубокой нише, выдолбленной в стене. В трещинах и дырах штукатурки просвечивает камень. Матрас попахивает прелой травой. Вместо одеяла – что-то вроде льняной скатерти. И полностью голое тело. Мне даже накинуть на себя нечего!
Пожалуй, я просто ещё немного посплю. И уже усыпая, на грани сна, я с тоской позвала, кажется – мысленно:
– Басенька!
И почувствовала, как горячее тяжёлое тело начало топтаться у меня в ногах. Улыбнулась сквозь сон. Бася всегда так – начинает обустройство с ног. Скоро приползёт под бок…
Глава 3
Ночью, как и обычно, Бася пробралась ко мне под одеяло и согревала меня своим теплом. Ну или грелась об меня, я никогда не уточняла. Поэтому проснулась я так же – почти в полной темноте, но уже не в таком ужасном состоянии. В конце концов, пока что я жива и относительно здорова. Дома у меня так и так больше нет, Бася со мной, здесь я принцесса, хоть и странно, конечно, принцессе спать в подземелье… Хуже, чем было, вряд ли будет. Так что обойдусь без истерики. Подумать только, я – и вдруг – попаданка! Смешно!
Тогда я ещё просто не знала, как я ошибаюсь! И нет, меня совершенно не смутило то, что я в чужом теле, а Бася – в своём. Об этом я просто не подумала.
Поэтому, поплотнее прижав Басю к боку, раздумывала, чем бы заняться в первую очередь. То ли трусы начать изобретать, как все приличные попаданки, то ли сперва корону померять? Я фыркнула от нелепости этих мыслей…
Кстати, раз уж я принцесса, то где моя одежда? Ладно, короны нет, но платье-то должно быть? Да и свет бы не помешал. В подземелье было так темно, что я не видела даже собственную руку. А вот выход из комнаты – видела. Где-то там, в коридоре, далеко-далеко горела лампочка. Пожалуй, стоит сходить и посмотреть, что у меня за дворец, и куда я попала. Раз уж я язык понимаю, значит – найду, что соврать про память. Тем более, что на лбу у меня обнаружилась очень приличных размеров шишка. Так что амнезия будет мне защитой!
Я завернулась в длинную простыню, которая служила мне покрывалом, закрепила узлом на груди, несколько зябко поёжилась – было влажно и не слишком тепло. Басю оставлять не решилась – мало ли что! Взяла тяжёлое бархатное тельце на руки и пошла на этот тусклый свет, делая крошечные шаги – боялась споткнуться.
Разумеется, споткнулась я буквально через несколько метров в коридоре об металлическую посудину. Что-то типа пустой консервной банки, дребезжа, покатилось по полу. Одновременно с бряканьем посудины, из стены выросла непонятная фигура, от которой я шарахнулась и чуть не упала.
– Принцесса Инеткаус! Великая небти…
И фигура упала ниц… А голос – женский. Небти? Что такое небти? И ответ, который я получила от самой себя – госпожа, владычица, одно из обращений к фараону, подчёркивающее власть над Верхним и Нижним Египтом…
И вот тут мне реально стало страшно. Какой, к чертям, Верхний Египет?! Откуда эта хрень вообще взялась у меня в голове?!