Прекращены все сельскохозяйственные работы.
Воды реки поднимаются и ужасно смердят. Первые дни ахета несут гнилую воду болот, мутную, зеленоватую, совершенно непригодную для питья.
Потом, постепенно, добавляются красные воды Голубого Нила.
Эту воду уже можно пить, хотя вид у нее – страшноватый. Если набрать в стакан и дать отстояться – почти четверть займет черный осадок! Да и сама отстоявшаяся вода будет иметь красноватый цвет. Но, как ни странно, она достаточно долго не портится в открытой посуде, да и на вкус кажется приятной.
Постепенно я понимаю, что капризничай-не капризничай, а другой воды просто нет!
Раньше, по рассказам Имхотепа и Хасема, почти все четыре месяца разлива тратились на всевозможные религиозные празднества. Да и сейчас по привычке Нил полон нарядных лодок. Но никаких приношений жрецам, церемоний и служб разным богам. И никаких жертвоприношений! Все храмы стоят закрытые, при них оставлено по два-три жреца самого низкого ранга только с одной целью – сохранить имеющиеся при храмах свитки в целости. И разрешены уроки для подростков.
К каждому храму в каждом городе приставлена охрана из нескольких воинов. Они отвечают за сохранность богатств и следят за жрецами. Сильно подозреваю, что не обошлось без превышения власти. Возможно, кто-то из вояк и ведет себя не лучшим образом. Но и изменить пока я ничего не могу – слишком мало времени прошло и слишком мало у меня нужных людей. Пройдет не меньше пары лет, пока все храмы и школы при них можно будет перевести на обучение на новом языке.
У Одита уже набрана небольшая группа молодых смышленых писцов, которых он обучает лично. Через несколько месяцев, сдав экзамен мне, они наберут свои группы.
Нет смысла обучать в школах сейчас. Лучше подождать пару лет и начать учить уже не иероглифам, а нормальному письму. А правописание и всевозможные правила выработаются сами, в процессе. Уже сейчас Одит ведет отдельный свиток с замечаниями. Думаю, со временем он и станет автором первого учебника.
Заодно ахет это и время перевозки крупных грузов. Воды реки медленно, но уверенно тянут тяжело груженые ладьи и плоты. Везут зерно и ткани, пиво и сухофрукты, скот и древесину. То, что потребовало бы гигантское количество вьючных животных и множество надсмотрщиков за ними, Нил медленно, но верно доставит сам.
По стойкой привычке, возникшей еще в сезон шему, когда собирали урожай и прятались от хамсина, ежедневно собираемся на совет в моем кабинете. Только те люди, кому я безоговорочно доверяю. Те, кто уже давно знает о моих проблемах с памятью и не удивляется странным вопросам.
Кроме Имхотепа, Хасема и Идогба всегда присутствует Сефу. Технически он по-прежнему – всего лишь телохранитель. Он сам выбрал себе эту должность и отказался от других постов.
– Прости, Инеткаус, но я – воин, а не чиновник. Да и не хотел бы я доверить твою жизнь кому-либо другому.
Но именно Сефу я и поручила организовать одну интересную службу.
Первое время я приглашала еще и Амину, но она чувствовала себя столь неловко, что я разрешила ей не посещать совет.
Идогб так и остался казначеем. Он несколько выше своего близнеца Имхотепа, я бы сказала – спортивнее, так как иногда находит время упражняться с воинами. Но он умен и предан. Думаю, не столько мне лично, сколько Египту, но это даже лучше. Именно с ним мы разрабатывали систему проверки чиновников, собирающих налоги. И именно он так горячо одобрил смертные казни за воровство. Сам он отличается редкой честностью.
Не знаю, права я была или нет, но несколько небольших проверок я организовала почти сразу, как утвердила его в должности. И ни разу не нашла даже бронзового дебена, не внесенного в реестр. После этого именно на него я стала опираться в создании правил и законов, касающихся чиновников.
Именно Идогб контролировал обучение команды землемеров. Увы, я поняла, что нельзя объять необъятное и многие вещи, которые планировала делать сама, пришлось поручать другим.
За четыре месяца зимнего сезона мы законодательно утвердили меру в одну аруру. Арура означает локоть. Конкретно – мой царский локоть. Длинна в сто моих локтей теперь называется так.
Под присмотром Амины была организована мастерская, где из волокон вили прочные веревки длиной ровно в аруру. Все их проверяли на образце, вытягивая между несколькими каменными метками прямо на полу тронного зала. Все веревки одинаковой длинны.
За зиму таких изготовили несколько тысяч. Команда чиновников получила точные инструкции от Идогба и начала готовить еще несколько сотен таких же землемеров. В конце сезона ахет, перед посадками растений, они разъедутся по стране и начнут отмерять крестьянам поля под посевы. Строго оговорено, сколько именно на человека является минимумом. Если, в какой-либо местности, земли не будет хватать, значит, дополнительно будут уменьшены налоги. Зато у тех, кто захватил в собственность земли больше, чем может обработать, куски будут значительно урезаны.
По этому поводу ожидаются восстания. И ничего тут не поделаешь. Идеальной справедливости не существует. Но и купец, например, который не сеет и не пашет, а землю сдает в аренду, больше землей владеть не будет. Арендатором может быть любой. Но категорически запрещена субаренда. Человек не имеет права нахапать плодородной земли у государства, а потом сдавать мелким арендаторам. Это закон и всем придется смириться! Или обрабатывай сам с наемными рабочими или землю заберут.
Думаю, в этом году даже те, у кого нет ни одного своего клочка, получат хорошую плату. Цена на рабочую силу возрастет.
Есть, разумеется, исключения для земель, где растут сады и виноград. Никто не будет замерять эту землю под распашку. Но для любого землевладельца размеры ограничены. Земля – собственность крестьян. Через каждые три-пять лет команда землемеров будет возвращаться и смотреть – не прибрал ли кто лишнего, хорошо ли заботятся о земле. И если земля у лентяя зарастет – значит отойдет другому работнику.
Вопрос контроля за работой землемеров возник почти сразу, но далеко не сразу мы с командой пришли к одному решению. Было много споров, и хотя первое время Идогб смотрел с ужасом на спорщиков, но быстро привык и втянулся.
На все случаи жизни будет одна единственная команда проверяющих. Не более ста человек. На весь Верхний и Нижний Египет. Отбирать будем из молодых и воспитывать так, как нам нужно. Да, это дело не одного дня.
Сила за ними будет стоять огромная, но знать их в лицо никто не будет. Даже друг друга они не будут знать в лицо.
За основу своего предложения я взяла идею тайного покупателя.
Им, этим людям без лица, не нужны какие-либо силовые структуры, личная власть или что-то похожее. Их дело приехать в указанную местность и проверить то, что велят. Берет ли взятки чиновник или сборщик налогов. Правильно ли землемер нарезает участки. Не обвешивает ли покупателей купец. Не злоупотребляет ли властью писарь при правителе области… Ну, и так далее…
Им не нужно казнить или миловать. Им нужно вернуться и рассказать. Казнить и миловать будут другие. После еще одной, теперь уже открытой проверки. Так есть шанс избежать злоупотреблений.
Да, у моих «тайных покупателей» практически не будет личной жизни лет до тридцати пяти – они постоянно будут в разъездах и путешествиях. Зато потом, выйдя на «пенсию» еще не старыми людьми, они смогут жить довольно обеспеченно. И на всю страну таких нужно всего сотню, не более. Да, они должны хорошо знать многие законы и правила, им придется учиться. Но, думаю, что все окупится. Зато больше не нужны десятки тысяч чиновников над чиновниками.
Самое главное – хранить это оружие в тайне. Чем меньше народу посвящено, тем эффективнее будут результаты. И Сефу старается хранить секреты новой команды. Хотя слово «ниньзя», как я назвала этих людей, ему кажется странным.
Глава 34
Разлив Нила близится к концу. Землемеры давно разъехались и работали в поте лица. Да, не во все части и провинции смогли мы послать людей. Но достаточно большой кусок Египта уже начинает жить по новым законам. Следующий год захватит еще часть, потом еще… А потом землемеры вернутся на старые места и займутся проверкой. После каждого разлива границы всегда немного смещаются. Это зависит от рельефа и запасов воды, что оставляет после себя река…
Приближается третье и последнее время года – перет – сезон посева.
Трижды вспыхивали восстания, но два из них на удивление быстро погасли. Все же, как считают мои советники, легенды о прилетевшей на огненной птице дочери Великого Ра сыграли здесь свою роль. Ну, и не последний довод в пользу моей идеи – разрозненность богатых людей. Им некого особо нанимать, так как в глазах войска я не просто царица.
Я мудра не по годам, справедлива и божественна! Именно такие разговоры ходят обо мне в армии.
Безусловно, мне это кажется забавным. Но военные реально благодарны за то, что я сняла с их шеи жрецов. Единственный действующий храм в каждом городе, не более одного на город, это храм Великого Ра и дочери его мудрой Маат.
И под страхом смертной казни жрецам запрещено принимать от населения пожертвования ценою более одной двадцатой части дебена. Это не даст жрецам умереть с голоду, но и не даст возможности жировать и копить богатства, чтобы потом, в приступе религиозного идиотизма, взять и сжечь несколько тонн отборной пшеницы, посвящая жертву очередному божеству. За жертвоприношение животных грозит еще и разрушение храма.
Более того, в каждый из действующих храмов Ра с посыльными была отправлена чаша. Все они сделаны по одному образцу, украшены изображением солнечного диска и имеют практически одинаковый размер.
Вот именно такую меру зерна им дозволено принимать от посетителей, желающих сделать пожертвование. Большая часть людей, те самые пахари и животноводы, никогда в жизни не держали дебен в руках. Одна двадцатая дебена – это взнос богача. А с землепашца или виноградаря можно получить двести-триста граммов зерна.