йся вечером Имхотеп рассказывал мне, как проводили кесарево, я помертвела…
Мне было безумно жаль Неферту, и я была готова услышать самые печальные новости. В отличии от того же Имхотепа, я прекрасно понимала, сколь ничтожны мои знания! Научить медиков мыть руки до и после обработки ран, обязательно кипятить инструменты и прочее – это, скажем честно, не самые основные сведения о медицине.
Но вот Имхотеп находился в прекрасном расположении духа и торжественно вещал, что операция, сделанная такой знатной даме, неизбежно прославит Барути как великого врача!
– Имхотеп, а ты уверен, что роженица выживет?!
– Царица, мы вместе, на занятиях в школе, разрезали столько трупов, что знаем где и что находится в утробе женщины. До сих пор выживает больше половины из тех, кого приходится разрезать. А ребенок, зачастую, при этом и вовсе не страдает. И, смею думать, что уж за госпожой Неферту будет самый лучший уход!
– Ты хочешь сказать, что вам уже приходилось делать такие операции?!
– Два последних года, царица. Мы даем немного дурмана роженице и она почти не понимает, что именно с ней делают. Конечно, мы долго кипятим и инструменты и шелковые нити, это обязательно. Но выживает больше половины женщин и почти все дети.
Слава всем богам, что мне не пришлось при этом присутствовать! Несколько ошалевшая от таких новостей я ушла в свои покои. Была бы верующей – помолилась бы за Неферту и малыша…
Нет, я знала, что трупы вскрывают и делают рисунки, и изучают внутренности, но вот то, что уже делают операции – меня потрясло. Даже половина из этих выживших женщин и то, практически – чудо!
Ведь те знания, которые я передала Имхотепу, по сути – ничтожны. Только теперь я первый раз задумалась о том, как все это изменяет мир…
Неделю до снятия швов Имхотеп и Барути ежедневно сами отправлялись на осмотр больной. Малышу нашли кормилицу, шов не воспалялся, но я каждый день с тревогой расспрашивала о Неферте. И тем не менее, все сошло благополучно! Через две недели больной уже разрешили садиться и у нее появилось молоко.
Через три, она уже лично махала Сефу из носилок, провожая его в путь.
Сразу по прибытии на ладью я приказала Сефу ложится спать. По рассказам того же Имхотепа я знала, что он лично сидел с женой все это время, удивляя даже врачей своим терпением.
Да, здесь было несколько другое отношение к смерти и к женам. Но Сефу действительно любил её…
Я смотрела, как крепко спит на толстой циновке молодой здоровый мужик, как стараются тише разговаривать гребцы-охранники, не желая тревожить его сон. Я была очень рада за него, но в то же время слегка завидовала. Такая любовь – большая редкость и дается она не всем…
Сефу проснулся достаточно бодрым в самом начале вечера. Путешествие предполагалось не слишком длительным и не слишком торопливым. Ехали мы в дальнее поместье Идо. Когда-то там родились близнецы Имхотеп и Идогб, росли и взрослели, учились и влюблялись… Потом жизнь занесла их в столицу, а поместье осталось в ведении управляющего.
– Там большой покойный дом, царица. Стоит он уединенно, крестьяне местные не слишком любопытны, так что могут и не узнать, что в доме отдыхаешь ты. А самое прекрасное – большой сад и высокая стена, за которой могут находиться воины Хасема. Они не будут попадаться тебе на глаза. А еще в саду есть прекрасный бассейн. Думаю, там ты сможешь отдохнуть так, как тебе захочется.
Из личных слуг с собой я взяла только Хати. Ни к чему тащить целый табор. И так по настоянию Сефу и Хасема целый корабль воинов для охраны. Буду спать до полудня, лазать по деревьям и купаться. Конечно, все это можно было бы проделывать и во дворце, но там, в поместье, меня никто не будет бесконечно дергать. Жаль только, что сейчас еще не созрели плоды. Зато всё, что может – цветет!
Первая же стоянка на берегу закончилась… странно она закончилась, честно скажу. Я не брала с собой поваров и прочего, но знала, что многие солдаты вполне пристойно готовят. Поэтому вечером нам расстелили циновку, поставили на нее небольшой складной столик, несколько табуреток. Хасем выставил посты вокруг, и мы сели ждать, когда запекут на костре барашка. Возможно, все бы и закончилось традиционным ужином и разговорами, но нервно-возбужденный Сефу заявил, что у него есть прекрасный сюрприз для всех. И что-то коротко приказал одному из свободных телохранителей.
Сюрприз оказался большущей амфорой с вином. Пробка была залита воском и, когда ее все-же смогли выковырять, тонкий аромат вина поплыл над небольшой поляной, где мы собирались ужинать. Вино было нежным, ярким, искристым, с отчетливым привкусом черной смородины… За первой кружкой я с удовольствием выпила вторую…
Смутно помню, что пыталась научить всех петь хором «Ой, мороз-мороз…», и, кажется, мы даже спели… помню, как танцевали какой-то ритуальный танец Хасем и Хати, а двое воинов отбивали ритм на чем-то, похожем на барабан… Танец завораживал каким-то непривычным ритмом и ломаным рисунком. Потом я объясняла Хасему, что такое мороженое, потом Сефу плакал и рассказывал, как он счастлив…
Очнулась я в полной темноте, в своей каюте, не слишком понимая, кто именно лежит рядом и водит пальцем мне по губам. Думаю, что выветрился далеко не весь хмель, потому что я даже не стала выяснять, кто это. Кажется, я и так понимала – кто…
Жадность, с которой я набросилась на него, была равна его силе… Поцелуи жгли огнем и пробуждали дикую жажду, хотелось подчинится его рукам и растворится в нем, но я боролась как бешеная, отстаивая свое право так же яростно целовать и …
Так и не поняла, кто из нас победил…
Последнее, что я услышала, хотя и не слишком поняла:
– Спи, женщина-воин, спи… Кажется, я догадался, кто ты…
______________________________________________
Кесарево сечение» (caesarea sectio) переводится с латинского языка как «королевский разрез». Одно из самых известных исторических появлений на свет младенца при помощи оперативного вмешательства – это рождение Гая Юлия Цезаря 12 июля 100 года до нашей эры. Якобы даже само название «кесарево сечение» было дано этой процедуре в честь римского императора. Однако это заблуждение, основанное на трудах римского историка Плиния Старшего.
Вообще, история этой операции достаточно интересна. Постараюсь на следующей недели сделать отдельно статейку в блоге.
_________________________________________
Первое достоверное кесарево сечение на живой женщине было произведено в 1610 году хирургом Траутманном (I. Trautmann) из Виттенберга. Ребёнок был извлечён живым, а мать умерла через 4 недели (причина смерти не связана с операцией).
Глава 52
Да, это было ярко и незабываемо, да, это был лучший секс в моей жизни, всё – да. Только вот до сих пор, даже в моем мире, мне не случалось спать столь пьяной, да еще и с малознакомыми мужчинами…
Но утром я не стала делать трагедию из ночного происшествия. Случилось и случилось…Все когда-то в этой жизни бывает первый раз. В конце концов девушка я уже взрослая, так что никто мне не указ.
До поместья мы плыли почти три дня. На третий причалили, уже к вечеру, переночевали и с утра выдвинулись прочь от Нила. До места добрались еще через два дня пути. Нас встретили заранее выехавшие воины Хасефа и непрерывно кланяющийся управляющий. Дом и покои были готовы, все слуги и сам управляющий перебрались на месяц в деревеньку неподалёку. Говорить о том, кто гостит в поместье, ему никто не стал – госпожа и госпожа, какая ему разница?
Я обходила комнаты с любопытством кошки. Мне хотелось рассмотреть, как живут люди подальше от столицы. Да и как посмотреть, что я видела в своей собственной стране? Только поместье Акила, дворцы, храмы и, совсем немного – столичный рынок.
По сравнению с домом Акила этот был гораздо скромнее. Всего шесть комнат по обе стороны коридора, отдельно пристройка для кухни и кабинка туалета в конце небольшого сада. Бассейн был далеко не так роскошен, как я привыкла, но мне здесь нравилось абсолютно все.
Солдаты Хасема расположились за забором, Хати примерялась к кухне, гремела горшками и блюдами, молочку нам будут носить из деревни, да и запас продуктов у нас есть с собой. Потрясающее ощущение возможного безделья обволакивало меня теплым коконом. Я чувствовала себя ребенком-школьником, у которого, внезапно, в самый разгар нудного учебного года закрыли школу на карантин!
К двум цветущим крепким яблоням подвязали по моему указанию гамак, я улеглась в кружевной тени деревьев и задремала, четко понимая – никто не потревожит и не разбудит! Так и буду «тюленить» в этом гамаке весь отпуск!
Наслаждалась я райским покоем почти четыре дня. Потом меня начали одолевать мысли на тему: «А как там все без меня? А если вдруг война? А если не справятся без меня?»
Потерзав себя пару дней я плюнула и вечером смоталась домой с помощью диска. Даже не заходя в свои покои, сразу – к Имхотепу. Чем чуть не вызвала у него инфаркт…
– Ца… Царица?! Что стряслось?!
– Ничего. Я хотела узнать, все ли у нас хорошо?
Отдышавшись, Имхотеп усадил меня в кресло и прочитал лекцию на тему: «Отдыхать нужно!» И я вернулась назад, в поместье.
Дни текли за днями, растолстевшая очередной раз Баська охотилась по ночам за мышами, но как-то лениво, без вдохновения. Я подозревала, что в этот раз котята будут от нового папы, того самого, пушистого и пестрого.
Делегация от крестьян пришла где-то к концу второй недели. Сперва я не поняла, что за шум за воротами. Потом поняла, что вмешался Хасем, шум стих, но мне уже и самой было любопытно.
За забором я увидела любопытную картину. Метрах в тридцати от ворот, на пыльной дороге стояла толпа народу, человек двадцать-двадцать пять, и шестеро солдат на пути у них. Все стояли и молчали. Никто не нападал, но и никто не уходил, а к дому солдаты их не пропускали. Завидев меня, Хасем прошел по дороге и начал объяснять:
– Раньше здесь все дела судили-рядили родители Имхотепа. Потом – управляющий. Но сейчас управляющий в деревне, значит, по их рассуждению – кто-то из важных людей живет в доме.