Конечно, она напугала Лиззи. Когда малышка громко запротестовала, Марла велела ей молчать. Можно было подумать, что за ними гонится сам дьявол.
В какой-то мере так оно и было. При первых звуках голоса Марлы Лиззи побледнела, и даже зрачки ее расширились. Вспомнив эту картину, Марла мысленно извинилась перед дочкой. Но им удалось по крайней мере спастись.
Когда они оказались в машине, Лиззи принялась приставать к ней с вопросами. В конце концов Марла нашла верный ответ: “Нас могут арестовать за неуплату”.
И Лиззи ее поняла. Что такое неуплата, она знала очень хорошо.
Марла не могла открыть ребенку истину: неизвестный лысый человек преследует их, чтобы убить.
Почему-то она знала, что иного исхода быть не может. Она доверяла своим инстинктам.
Коль скоро этот тип нашел их в паршивой дешевой гостинице, значит, он знает свое дело. Значит, он в состоянии выследить их. Уже нельзя сомневаться, что он знает о существовании Марлы, хотя и неизвестно откуда. Он наверняка знает ее фамилию, и вообще он много чего знает. Внешность ее тоже известна ему – по фотографии на водительском удостоверении.
Что должен был сделать профессионал, охотящийся за нею? Обратиться в автомобильную инспекцию и обзавестись копией ее водительского удостоверения. Наверняка он установил, какая у нее машина. Может быть, ему уже известен и номер ее кредитной карточки. Лишь накануне вечером Марла воспользовалась кредитной карточкой в магазине в двухстах метрах от гостиницы. Неужели ее преследователь выяснил и это обстоятельство?
Ее охватила паника. Им некуда ехать. Нет в этой стране места, где они с Лиззи будут в безопасности. У них почти нет денег. Марла боялась трогать те гроши, что остались на ее счету.
Придется обратиться в полицию. Но тогда у нее отнимут Лиззи. Она не перенесет разлуки с девочкой.
И все же это лучше, чем погибнуть. Вместе с ребенком.
Вероятно, он уже гонится за ними.
– Мам, я писать хочу.
Марла пообещала, что скоро они где-нибудь остановятся.
– А куда мы едем?
Лиззи практически никогда не ныла, но сегодня выдался особенный день.
– Мы с тобой путешествуем, – ответила Марла, думая о том, что ей уже надо определить конечный пункт этого “путешествия”. – Вдвоем. Разве тебе не нравится?
– Ты опять выписала неправильный чек? – спросила Лиззи строго, как мамаша у непутевой дочери.
– Нет! – возмутилась Марла.
– Так почему мы удираем?
– Что за слова? Никуда мы не удираем. Просто нам нужно кое с кем встретиться.
– С кем?
Марла не знала, сердиться на дочь или радоваться ее цепкому уму.
Позади осталась зеленая табличка, извещавшая, что до Поупа пятьдесят миль. И тут Марле пришла в голову мысль.
Есть человек, который в состоянии им помочь.
Она уверенно взглянула на Лиззи и ответила:
– С одним моим старым другом.
– Почему сам он не приехал к нам?
– Потерпи, почемучка, и ты все поймешь.
– Мам, у нас даже зубных щеток нет, – продолжала реветь девочка, – мы все вещи оставили в гостинице.
– Ничего страшного.
– Я хочу писать.
Доехав до Поупа, Марла остановилась возле местного универмага, отвела Лиззи в туалет, а сама прошла в телефонную будку на автостоянке и принялась листать телефонную книгу. Отыскав знакомое имя, она опустила двадцать пять центов в щель и набрала номер, не переставая испуганно озираться.
Про себя она повторяла: “Господи, пожалуйста, пусть он ответит”. Трубку снял мужчина.
– Джерри? – Марла не могла унять дрожь в голосе.
– Я.
– Это Марла.
– Какая Марла?
– Помнишь Марлу из Билокси? Агентство моделей?
– Боже мой, Марла, это ты? Выкладывай, зачем звонишь?
Марла облизнула губы.
– Джерри, у меня неприятности. Мне нужна помощь.
ГЛАВА 21
– Вчера Том наорал на меня из-за “Женского домашнего журнала”, – сообщила Tea.
Она занимала одно из двух кожаных кресел у камина, а Ронни сидела в таком же кресле за письменным столом. Эта комната на втором этаже дома в Седжли с некоторых пор превратилась из второй гостиной в рабочий кабинет Ронни. Камин окружали книжные полки, занимавшие все пространство стены до потолка в двенадцать футов высотой. Два узких окна, задернутые желтыми шторами, располагались напротив камина и выходили на задний двор.
Кабинет Ронни был оформлен в мажорных тонах, стены оклеены обоями в розовую и белую полоску; потолок, камин, подоконники и оконные рамы были окрашены в белый цвет. Восточный ковер с голубыми и розовыми узорами покрывал почти весь пол. Всякому вошедшему сразу бросался в глаза массивный письменный стол Ронни, выполненный из красного дерева. Этот стол был гордостью Льюиса в те времена, когда он стоял в кабинете Льюиса в здании сената.
Сейчас Ронни сосредоточенно, с карандашом в руках изучала план мероприятий на неделю.
– Правда? – равнодушно бросила она.
– И еще Том распорядился, чтобы я не вносила никаких изменений в планы, не проконсультировавшись с ним, – сообщила Tea.
– Вот как?
На это раз Ронни оторвалась от лежавшей перед ней бумаги.
Tea весело улыбнулась:
– Он мне нравится, когда выходит из себя.
– Помни только, что ты работаешь в моей, а не в его команде.
– Да-да, я ему так и сказала.
– И что он?
– Тогда-то Том и взбеленился. Поджал губы, прищурился. Не сомневаюсь, что он припомнил все известные ему ругательства. А потом рявкнул: “Я с тобой завтра поговорю” – и вышел. Да не вышел – выбежал. Через минуту я услышала, как он отъезжает. Рванул так, что следы от резины остались на асфальте.
Ронни хмыкнула и вновь погрузилась в лежащий перед ней машинописный лист. Ей не хотелось проявлять излишний интерес к Тому и его реакциям. Ей и вправду было безразлично.
– Тебе никогда не хотелось затащить его в постель? – спросила Tea.
Этим вопросом Tea настолько попала в точку, что Ронни невольно вскинула голову. Tea поспешила добавить:
– Ну да, ты-то замужняя женщина. А вот меня он волнует. Он разведен, ты знаешь?
– Да?
Ронни занесла карандаш, чтобы вычеркнуть из списка церемонию вручения наград победителям на конкурсе школьников штата по орфографии, но вдруг задумалась. Разумеется, эта церемония включена в план Томом. Он постоянно твердил, что непрестанное внимание к проблемам школы должно привлечь на ее сторону симпатии образованных дам. Но ей не захотелось разочаровывать детей даже ради того, чтобы разозлить Тома. Так что, поколебавшись, она оставила этот пункт в плане.
– Кенни говорил, что у Тома есть подружка, и вовсе не исключено, что они в ближайшие дни поженятся, – продолжала Tea. – Они вроде бы встречаются не первый год. – Tea усмехнулась. – Правда, Кенни – лапочка? Хоть он и не такой яркий, как Том.
– Да, мне тоже нравится Кенни, – произнесла Ронни.
У нее засосало под ложечкой при мысли о предстоящей женитьбе Тома на старой подружке.
Она сказала себе, что женитьба – это скорее всего не более чем праздный домысел. В ту незабываемую ночь Том сказал, что она, Ронни, красивее, чем его подруга. Разве мужчина может так отозваться о своей невесте?
– Кенни рассказывал, что раньше у них с Томом была очень серьезная имиджмейкерская фирма, но Том ввязался в какое-то темное дело, они погорели и обанкротились. Теперь им во что бы то ни стало нужно выкарабкаться, и для них жизненно важен успех нашей кампании.
Теперь, когда Tea увела разговор в сторону от интимной жизни Тома, Ронни решилась поднять глаза. То, о чем говорила Tea, объясняло многое: и очевидное материальное неблагополучие Тома, и отчаянный энтузиазм в работе.
– Что еще за темное дело? – вырвалось у Ронни.
Tea пожала плечами:
– Не знаю. Кенни ничего не говорил, а я не спрашивала. Может…
Внезапно на столе Ронни вдруг зазвонил телефон.
– Подойти?
Tea поднялась с места еще до того, как Ронни успела кивнуть.
– Офис миссис Ханнигер. Нет, сейчас ее нет. – Tea слушала сообщение, постукивая пальцами по столу, что обычно означало нервозность. – Завтра в девять сорок пять? Обязательно передам. Отлично. Пока, Мойра.
– Что такое? – нетерпеливо спросила Ронни.
– Это Мойра из Вашингтона, – зачем-то пояснила Tea и, поколебавшись, сказала: – Интервью для “Женского домашнего журнала” перенесено на завтра, на десять утра. Надо полагать, Том перезвонил им, сказал, что произошло недоразумение, и они согласились прислать человека. Но теперь они хотят говорить не только с тобой, но и с сенатором. С вами обоими. Мойра сказала, что сенатор не сможет сегодня быть дома, но завтра он будет ждать тебя в библиотеке в девять сорок пять. Он будет в темно-синем костюме. Голубая рубашка и желтый галстук. Подбери что-нибудь подходящее. Так сказала Мойра.
ГЛАВА 22
Спустившись по центральной лестнице дома в холл, Ронни увидела Тома.
Матовые стекла по обе стороны входной двери пропускали яркие лучи утреннего солнца. Хрустальная люстра сверкала, и золотые пылинки плясали в воздухе. Отделанные мрамором стены сияли чистотой, и немудрено: Селма старательно вымыла их накануне.
Оглядевшись, Ронни убедилась, что Том был один. Он стоял у входа, засунув руки в карманы. На нем был темно-серый костюм и тот же галстук, что и в понедельник. Этот галстук отлично гармонировал с цветом его манящих глаз.
При виде его Ронни ощутила новый прилив ярости. Накануне вечером она пообещала себе, что будет вести себя с Томом сдержанно и холодно, несмотря ни на что, но выполнить обещание оказалось так же невозможно, как взлететь.
– Надоедливая скотина, – пробормотала она вполголоса.
– Доброе утро, миссис Ханнигер.
Тягучее произношение, любезная улыбка и издевательское “миссис Ханнигер” немедленно вывели ее из себя.
– Как вы посмели через мою голову обратиться к моему мужу, чтобы интервью, которое я уже отменила, состоялось?