Черта с два это будет скоро.
– Все прошло отлично, – сказала ей Tea, пресс-секретарь.
Они уже пробирались в сопровождении служителей ярмарки к выходу, у которого дежурил полицейский штата.
Tea Кембридж недавно исполнилось тридцать лет, то есть она была всего на год старше Ронни. Эта привлекательная, коротко стриженная, худенькая брюнетка обладала отменным вкусом. Она работала с Ронни уже два года и успела с ней подружиться.
Выбравшись из шатра, Ронни остановилась. Ее встретила жаркая стена раскаленного воздуха, яркого света, пыли и тошнотворной смеси запахов. Жареные сосиски, удобрения, цветы, бензин… Солнечный свет на мгновение ослепил ее. Она беспомощно моргала, поджидая свою свиту.
Июль в Миссисипи – адская пора. Если бы не трижды проклятые опросы общественного мнения, приносившие неутешительные для Льюиса результаты, Ронни отдыхала бы сейчас в Мэне, в коттедже, принадлежащем Льюису. После женитьбы она ездила туда каждое лето. Едва ли не больше всего в своей нынешней жизни она ценила этот коттедж.
И больше всего страдала из-за июля в Миссисипи.
– Миссис Ханнигер?
Густой, тягучий, как домашний мед, мужской голос растягивал гласные на южный манер. Глаза Ронни еще не адаптировались к свету, поэтому она решила, что до нее добрался репортер – просто потому, что журналисты всегда оказывались около нее именно в те минуты, когда ей меньше всего хотелось с ними общаться. Тем не менее она изобразила на лице дежурную улыбку.
– Да, это я, – ответила она, все еще почти ничего не видя.
– Меня зовут Том Куинлан. А это Кенни Гудмен. Куинлан и Гудмен, консультанты. Будем работать на вас во время избирательной кампании.
– В самом деле?
Глаза постепенно привыкали к солнцу, и Ронни уже различала две мужские фигуры в легких летних костюмах и белых рубашках. Один из новых знакомых был невысок и коренаст. Он показался ей болезненно бледным. Полы его светло-голубого пиджака развевались на ветру, узел галстука был ослаблен. Человек этот немилосердно потел. Его товарищ, тот, что заговорил с ней, был значительно выше и стройнее.
Его светлые волосы слегка начинали редеть на висках. Судя по ровному загару, он много времени проводил под открытым небом. На нем был серый костюм, аккуратно застегнутый. Галстук также был завязан как положено, и вообще он производил впечатление более подтянутого и собранного человека, чем его компаньон.
– Очень рада с вами познакомиться, – сказала Ронни и протянула руку блондину, а затем его другу.
Tea и полицейские настороженно наблюдали за церемонией знакомства. Разумеется, жена сенатора обязана располагать к себе избирателей, но, с другой стороны, всякий разговор с незнакомыми людьми – это риск. Маньяк может объявиться где угодно и под любой личиной, а жена публичного политика – всегда потенциальная жертва.
Впрочем, эти двое явно не собирались угрожать Ронни. Но кто они такие? Судя по их лицам, они считают, что их имена должны быть ей известны. Может, это спонсоры? Может быть, даже крупные спонсоры? Неужто она обязана помнить их фамилии? Из офиса Льюиса ей регулярно присылали обновлявшийся перечень имен, которые ей следовало держать в памяти.
Однако Ронни была почти уверена, что Куинлан и Гудмен в том списке не фигурировали. Тем не менее она улыбнулась еще шире – на всякий случай. С самых первых дней совместной жизни Льюис не уставал повторять, что деньги – движущая сила политики. Льюису, как и другим политикам, было хорошо известно, что “плати чистоганом” – это не пустая фраза, которая говорится для красного словца. Это способ существования. Единственный путь к выживанию. Ронни была убеждена, что политик живет только тогда, когда занимает должность. Место в сенате и все атрибуты сенаторского звания необходимы Льюису не меньше, чем воздух, полагала она. Ему нужно постоянно находиться в центре внимания. Власть для него – то же, что для других хлеб и вода.
Жаль только, что до замужества ей это не было известно.
– Миссис Ханнигер, с сегодняшнего дня нам поручено работать с вами, – объяснил блондин, когда с рукопожатиями было покончено.
Его тон явственно говорил о том, что попытки Ронни скрыть свою забывчивость были безуспешны. Впрочем, ее это мало заботило. От этих людей требуются дельные советы, а не голоса на выборах. С тех пор как она стала женой сенатора, она перевидала такое количество консультантов, что люди этой профессии представлялись ей чем-то вроде назойливых оводов.
– Ах, вот как.
Улыбка Ронни тут же пропала. После марафона в обеденном павильоне у нее болели лицевые мышцы, и она была рада дать им хотя бы короткий отдых. К тому же у нее опять немилосердно разболелась голова.
Она укоризненно взглянула на пресс-секретаря.
– Утром пришел факс из Вашингтона, – виновато пояснила Tea. – Я не успела его тебе показать. Мы не знали, что консультанты прибудут так быстро.
Tea знала, как Ронни относится к консультантам. После того как один из них посоветовал ей набрать фунтов двадцать (“Помните, как выиграла Опра, когда изменила вес?” – сказал он тогда), Ронни дала себе зарок не слушать больше этих людей.
К ним приблизилась полная женщина в ярком платье, расшитом громадными розами. Благодаря платью Ронни вспомнила имя этой женщины: Роза. Она нередко применяла этот нехитрый мнемонический трюк, чтобы запоминать имена. Ей внушили, что непременным качеством жены политического деятеля является способность запоминать множество имен.
– Миссис Ханнигер, через пять минут начинается конкурс “Мисс Нешоба”. Вы возглавляете жюри, – напомнила Ронни женщина.
– Спасибо, Роза.
Ронни улыбнулась, и Роза просияла. Она была польщена тем, что супруга сенатора помнит ее имя, хотя видела ее всего один раз несколько часов назад. Что ж, Ронни уже научилась помогать людям считать себя значительными. Еще один способ завоевывать голоса. А голоса избирателей – это конечная цель игры.
– Ничего, если мы присоединимся к вам? – спросил блондин – Куинлан: его фамилию ей тоже удалось запомнить.
Легким наклоном головы она выразила согласие и направилась вслед за Розой к павильону, где должен был проходить конкурс. Tea, полицейский штата и один из служителей ярмарки шли рядом, помогая ей прокладывать путь среди шумной толпы. Вокруг сновали держащиеся за руки пары, женщины с детскими колясками, крикливые подростки в шортах, старухи в цветастых платьях… Ронни рассеянно улыбалась всем. Некоторые улыбались в ответ.
Очень немногие.
В такие минуты Ронни казалось, что ее ненавидит весь штат Миссисипи.
Все случилось в ту самую секунду, когда они подошли к крытому парусиной павильону, расположенному сразу за автоматом, продающим сахарную вату. У входа висела украшенная воздушными шарами афиша, гласившая: “Мисс Нешоба. Начало конкурса в 14 часов”. Сопровождающие, как всегда, провели Ронни к заднему входу, где ее уже с нетерпением поджидали трое служителей.
Та женщина возникла из ниоткуда. Точнее, она выбежала из-за автомата с сахарной ватой. Выбежала, выкрикивая что-то бессвязное. Высокая грузная женщина в чересчур обтягивающих шортах и полосатой майке. Ее красное лицо блестело от пота.
– Шлюха! – вопила она, брызгая слюной.
Ронни отшатнулась от нее и инстинктивно вскинула вверх руку, прикрывая лицо, она еще успела заметить серебристый блеск в воздухе и почувствовать резкий запах. Какой-то тяжелый предмет ударил ее в локоть и отлетел. И во все стороны брызнула густая холодная жидкость.
“Боже правый”, – мелькнуло в мозгу Ронни.
ГЛАВА 4
Жидкость попала на лицо и одежду Ронни. Она крепко зажмурилась и принялась лихорадочно тереть лицо ладонями. До нее доносились крики, топот, шум борьбы. Она оступилась, потеряла равновесие.
С ней случилось то, что она видела в самых жутких ночных кошмарах.
Она не упала только потому, что ее подхватили чьи-то сильные руки. Через секунду Ронни почувствовала, как ее поднимают и несут куда-то.
Она ничего не видела, ничего не понимала и была беспомощна, как младенец.
– Все в порядке, ничего страшного, – сказал у нее над ухом мужской голос.
Почему-то она поверила, что с его стороны ей ничего не угрожает, и не стала вырываться.
– Где туалет? – громко крикнул тот же мужчина.
Наверное, ему показали, так как Ронни вдруг почувствовала на лице горячие солнечные лучи; значит, ее несут прочь от павильона. И тут же она оказалась в каком-то темном, прохладном месте.
– Можете стоять?
Не дожидаясь ответа, невидимый покровитель опустил ее на пол. Она пошатнулась, так как боялась открыть глаза, боялась, что непонятная жидкость попадет в них. У нее кружилась голова, ей было плохо. И жутко. Что-то твердое вдруг уперлось ей в живот, и она вскрикнула от неожиданности. Поверхность неизвестного предмета была холодной, гладкой и округлой. Зашумела струя воды, и Ронни догадалась, что оказалась возле умывальника. Рука неведомого избавителя по-прежнему поддерживала ее за талию, и она откинулась назад, на его теплую грудь. Если бы не он, Ронни наверняка потеряла бы сознание.
– Сейчас я подставлю вашу голову под струю. Промойте глаза.
Его ладонь нажала на ее затылок, и она послушно наклонилась вперед, держась обеими руками за края раковины. Мужская ладонь отвела назад ее волосы и придержала их. Прохладная вода смочила ее лоб, веки, щеки… Сразу стало легче.
Боже, неужели это кислота? Неужели она ослепнет? Неужели на лице на всю жизнь останутся шрамы?
Новая волна ужаса охватила ее.
– Открывайте глаза. Их нужно промыть как следует.
Ронни подчинилась, застонала, но вода опять принесла облегчение, и уже через мгновение она видела свет и какие-то тени. Слава богу, она не ослепла.
– Так. – Бумажное полотенце прикоснулось к ее лицу. Еще раз, еще. – Хорошо. Можете выпрямиться. Покажитесь-ка мне.
Ронни повернулась лицом к своему спасителю. Слабость все еще не прошла, и она прислонилась к раковине, чтобы не упасть, и яростно заморгала. Она все видела, но пока еще смутно. Его пальцы осторожно дотронулись до ее подбородка, и свежее бумажное п