Вдруг она вскрикнула, вспомнив еще о чем-то:
– Ой!
– Что случилось?
– Твоя подружка еще здесь?
– Диану я отправил домой на такси, – сухо отозвался Том. – Сказал ей, что что-то случилось в Неваде и мне нужно немедленно лететь туда.
– А-а. – Ронни повернула голову, чтобы взглянуть на его лицо. – А мы-то, оказывается, умеем врать.
– Да. Когда вынуждают обстоятельства.
– Ты скоро с ней увидишься?
– Ты увидишься с мужем раньше.
Ронни вздохнула, и ее ладонь замерла у него на груди.
– Ты жалеешь, да?
– О чем я должен жалеть? О том, что ты лежишь голая рядом со мной? – Он помотал головой, и она увидела на его губах кривую усмешку. – Любимая, с тобой я сегодня побывал на небесах. Такого счастья, как с тобой, я никогда не испытывал. Как же я могу жалеть о таком?
– Ты раскаиваешься. Я знаю.
– Я ни о чем не жалею.
Том повернулся так, что оказался лицом к лицу с Ронни, и подложил правую руку под голову. Ее длинные волосы давно разметались по плечам. Том взял в руку прядь и потер двумя пальцами, как будто щупал материю перед покупкой.
– Помнишь, мы однажды с тобой говорили о таком понятии, как “другая женщина”? – внезапно спросил он. – Так вот, я не уверен, что создан для того, чтобы быть “другим мужчиной”.
– Том…
Ронни насупила брови.
– Ш-ш-ш.
Он закрыл ей рот поцелуем. К пяти часам оба насытились и у обоих слипались глаза.
– Пора вставать, – сказал Том и слегка похлопал Ронни по ягодицам.
Она лежала на нем, и ноги их переплелись.
– Я так измучена, двинуться не могу, – сонно пробормотала она.
Том невесело улыбнулся.
– Рад слышать. Это расплата за то, что ты продержала меня без сна всю ночь.
– Я продержала тебя?
Ронни настолько устала, что у нее даже не получилось как следует обозначить негодование в голосе.
– Ладно, не обижайся. Мы продержали друг друга. Значит, оба и расплатимся. Славное воскресенье после бессонной ночи.
Ронни застонала.
– В двенадцать у меня теннис.
– С Майклом?
Он снова был резок.
Ронни отодвинула Тома от себя ровно настолько, чтобы быстро поцеловать в губы.
– Знаешь, как я догадываюсь, что ты злишься? – спросила она. – Ты перестаешь растягивать слова. Твой голос делается по-северному холодным. Почти враждебным.
Она с насмешкой повторила его собственные слова, но он не оценил шутки.
– Я враждебно настроен, – ответил он. – Значит, ты играешь в теннис с этим хлыщом Майклом?
Одного взгляда на лицо Тома было достаточно, чтобы понять: сейчас неподходящее время, чтобы дразнить его.
– Майкл – это муж моей близкой подруги Кэти Блаунт, – объяснила Ронни. – Они с братом (в школе они вроде бы были чемпионами по теннису в своей возрастной группе) играют против нас с Майклом. Смешанные пары. Они выигрывают у нас… скажем, девять раз из десяти. Вот как я играю с Майклом. В тот день, когда он зашел сюда за мной, Кэти ждала нас в машине.
– А-а…
– Вот именно. А-а… – передразнила она его.
– В тот день ты намеренно заставила меня предположить иное.
– В тот день ты этого заслуживал.
– В самом деле?
– Да.
Они взглянули друг на друга, и Том неохотно изобразил улыбку.
– Может, и так, – признал он, сжал ее в объятиях и лег на нее сверху.
Когда они выбрались из кровати, было уже больше половины шестого. Том поспешно оделся; его костюм высох, но помялся и потерял вид. Бабочку он засунул в карман. Ронни надела футболку и велосипедные шорты, в которых обычно занималась физическими упражнениями, и пошла за оставленной возле бассейна одеждой.
Она намеревалась принести ее в спортивный комплекс и оставить в шкафу, а потом тайком переправить в дом. Ронни сочла, что, если кто-нибудь встретит ее в таком виде, она сможет объяснить, что делала утреннюю зарядку. Или предутреннюю – в зависимости от того, известно ли, что она провела ночь не у себя в спальне.
Ей никогда раньше не приходилось прятаться, и сейчас она пожалела, что не имеет в этом опыта. Впрочем, Тому она не призналась в своих чувствах. Она знала, что он думает о тайных свиданиях, и у нее не было желания вновь поднимать этот вопрос.
Когда она вернулась и затолкала платье в шкаф, Том предложил ей:
– Давай я провожу тебя к дому. Хотя бы полпути пройдем вместе.
Он стоял в дверном проеме между гимнастическим залом и комнатой, где находилась кровать. Несколько верхних пуговиц его рубашки все еще были расстегнуты, и на щеках выступила щетина. Он был так хорош, что Ронни опять почувствовала внутренний жар.
Держась за руки и не сознавая этого, они вышли из зала и направились к дому по вымощенной кирпичом дорожке, по обеим сторонам окруженной зарослями. Уже светало, хотя солнце еще не показалось. На траве бриллиантами сверкала роса. В воздухе сильно пахло жимолостью. Царил полный штиль, словно Седжли еще не проснулся.
Они остановились у подъездной дороги под старым раскидистым дубом, поросшим серым мхом. Ронни смотрела на открывшееся ее взору белое здание усадьбы, на деревья, кустарники и клумбы, на крыши шатров. Погасшие японские фонарики и дымящиеся факелы свидетельствовали о том, что празднество закончилось совсем недавно. Все, что она видела перед собой, говорило о богатстве и роскоши поместья и о беззаботной жизни его обитателей. Она повернулась к Тому.
– Мне надо идти, – сказала она.
– Я знаю.
– Зайдешь попозже?
Он сжал ее руку.
– В два часа у меня самолет.
– Как? Нет! – ахнула Ронни. В легких у нее как будто не осталось воздуха. – Куда ты летишь?
– В Неваду. Потом в Калифорнию и в Теннесси. Сюда я прилетел только на праздник.
Ронни почувствовала, что не перенесет внезапной разлуки.
– И долго тебя не будет?
– Наверное, с неделю.
– Целую неделю!
Она могла таким же тоном воскликнуть: “Целый год!”
– Думаешь, ты будешь скучать?
– Том!
Ее голос не оставлял никаких сомнений. Она встала на цыпочки и обвила его шею руками. Он поцеловал ее, коротко, но страстно, и откинул голову. Взгляды их встретились, и Том поцеловал ее еще раз.
Наконец ему удалось оторвать ее от себя.
– Иди в дом, – сказал он. – Я тебе позвоню. Ты не звони сама, я все время буду мотаться.
– Том…
– Иди. Уже светло.
Он был прав. Солнце уже всходило, и небо на востоке окрасилось в розовато-лиловые тона. Нужно идти в дом. Выбора у нее нет.
Едва ли когда-либо прежде у Ронни было так же тяжело на душе. И все же она оставила Тома в тени дуба и торопливо зашагала к дому.
ГЛАВА 33
В течение следующих дней Ронни была занята по горло. Она выступала перед избирателями, посещала заседания попечительских советов и блистала на публичных обедах. Отъезд в Вашингтон был назначен на пятницу после Дня труда[9], так что времени на подготовку оставалось мало. Впервые за все годы, проведенные с Льюисом, Ронни с сожалением думала о том, что вскоре ей придется променять более или менее скучную жизнь в Седжли на изысканные приемы Капитолия[10]. Раньше она при известии о переезде в столицу начинала с нетерпением считать дни.
Должно быть, в какой-то мере чувство сожаления было связано с Томом. Да что там, единственной причиной возникновения этого чувства был, естественно, Том. Ронни почему-то казалось, что уехать в Вашингтон означает оставить в невозвратном прошлом Тома. Нелепо, конечно; конец двадцатого столетия – эра авиации, поэтому в Вашингтоне Ронни, вероятно, будет видеться с Томом не реже, чем в Джексоне.
Однако видеться с ним – мало.
Один раз он позвонил ей – на мобильный телефон. Это случилось в первый день учебного года, и Ронни была тогда в поездке по школам дельты реки Миссисипи. Как выяснилось, школьные здания в штате находятся в плачевном состоянии, а учащиеся по большей части бедны, как церковные мыши. Кенни задумал этот тур по школам как доказательство особого интереса жены сенатора к проблемам образования. Ронни же была искренне поражена, в какой нищете прозябают храмы науки.
Когда раздался звонок, рядом с Ронни находились двое полицейских штата, Tea и два репортера, освещавшие ее вояж, так что ей поневоле пришлось отвечать односложно. И тем не менее, услышав голос Тома, она от всей души пожелала, чтобы дети, учителя, Tea и все прочие провалились сквозь землю хотя бы на несколько минут и оставили ее с Томом наедине. Слова, которые она хотела ему сказать, предназначались исключительно для его ушей.
Когда она закончила разговор, Tea подозрительно спросила:
– Это не Том?
Ронни подтвердила, что звонил Том. В это время она всем своим видом показывала, что ее внимание поглощено развешанными на стенах глиняными масками, которые дети изготовили на уроках изобразительного искусства.
– Что ему нужно? – недоверчиво допытывалась Tea. Насколько ей было известно, прежде Том ни разу не звонил Ронни напрямую. – Я должна ему перезвонить? Почему он звонит не в офис?
Ронни удалось сохранять невозмутимый вид.
– Он спрашивал, не стану ли я возражать против интервью для другого женского журнала.
Этим ответом Ронни по праву могла бы гордиться, поскольку у всех в памяти была свежа история с отменой интервью для “Женского домашнего журнала”. Любопытство Tea сразу же потухло.
А Ронни с удвоенной силой затосковала по Тому. Даже время оказалось на этот раз плохим доктором: с каждым часом ей все острее не хватало его.
Он планировал вернуться в субботу, однако случилось так, что он появился в Миссисипи в пятницу в середине дня. Ронни в этот день прибыла на традиционный воздушный парад, посвященный Дню труда. Сказав несколько общих слов об истории праздника, она должна была открыть парад, разрезав красную ленточку. Ей уже передали ножницы, когда она увидела Тома, стоявшего в первом ряду среди зрителей.