— Почему не в доме?
— Я временно переехала в город, без мужа мне там одиноко. У нас квартира тут недалеко.
Дани хмыкает, жестом подзывает официантку и просит принести счет. Я беру свой телефон, бессмысленно листаю ленту «Инстаграма», Дани тоже утыкается в свой мобильник. Расплачивается, мы встаем. Он не надевает пиджак, просто перевешивает его на согнутый локоть.
— Все же настаиваю тебя подвезти, погода меняется, скоро пойдет дождь.
Мы одновременно поднимаем глаза к небу. Тучки действительно есть. Дождь мне не страшен, но почему-то хочется немного еще побыть с Дани. Чуть-чуть.
— Хорошо.
— Тогда прошу, — жестом руки указывает на парковку перед рестораном. Оказывается, его машина стоит здесь.
Он любезно открывает пассажирскую дверь, протягивает руку. Когда наши пальцы соприкасаются, мы смотрим друг другу в глаза. Ощутимое электрическое напряжение между нами нельзя не заметить. Он опускает взгляд на мои губы, я тоже смотрю на его губы. Трясу головой, поспешно сажусь в машину. Сразу же пристегиваюсь, Максим педантичен в вопросе безопасности.
Сначала Дани вешает свой пиджак на плечики, что прикреплены на водительском сиденье сзади, потом занимает место за рулем. Его ремень пристегнут, он просто накидывает его через голову. Не совсем правильно, но какое мне дело. Машина плавно трогается с места и вливается в поток автомобилей.
В салоне пахнет кожей, корицей и его запахом, ни с чем не сравнимым. Я смотрю вперед, но то и дело кошусь в его сторону. Руки расслабленно лежат на руле, в свете солнца блестят часы. Рубашка подчеркивает смуглость кожи. Он везде смуглый?
Отворачиваюсь. О чем я думаю? Разглядываю тут чужого мужа, будучи сама замужем. Совсем с катушек слетела. Так не должно быть. Нужно выбрать что-то одно: либо отдаваться во власть своих чувств и плыть по течению, либо забыть этого человека и не рушить свою семью. Даже не так. Две семьи. И Дани, он ведь ни разу не дал намека на то, что его, как и меня, раздирают противоречия. Разве что взглядами.
В отличие от спокойной езды Максима, Дани водит немного агрессивно. Я то и дело хватаюсь за дверную ручку, с опаской кошусь на водителя, но его лицо невозмутимо и уверенно.
— Спасибо, что подвез. — Я отстегиваюсь, полностью поворачиваюсь к Дани. Он перекидывает ремень, тоже поворачивается ко мне. Его рука лежит на подлокотнике, слегка задевает мой локоть.
— Не за что. Оставишь номер телефона? — Он хитро прищуривается, хмыкает на мое молчание. — Хотя я могу посмотреть в твоей карточке. Как ты смотришь на то, чтобы завтра прогуляться в парке Горького?
— Еще предложи сходить на Красную площадь.
— Да без проблем. Сто лет там не был.
— Я пошутила.
— А я на полном серьезе, — приподнимает уголки губ. — Мы ведь друзья, почему бы нам не погулять. Вдвоем. А?
— Ты серьезно? — во все глаза смотрю на усмехающегося Дани. — Конечно, нет. Спасибо, что подвез, но на этом все.
Пытаюсь открыть дверь, но Дани блокирует ее и смотрит на меня темным взглядом. Сглатываю, чувствуя, как сердце от страха бьется где-то в горле.
И тут происходит то, от чего я цепенею, чего я совсем не ожидаю. Дани резко подается в мою сторону, обхватывает одной рукой мой затылок, тянет на себя. Я только успеваю в возмущении открыть рот, как его язык дерзко проникает внутрь. Прижимаю клатч к груди как защитный щит, словно он в состоянии нас разделить. Не шевелюсь, не дышу.
Его губы, на вид такие мягкие, на деле оказываются требовательными. Он не производит впечатления властного доминанта, но сейчас я чувствую, как он меня подавляет своим напором, желанием, заставляет подчиниться этому поцелую. Я не отвечаю, но и не сопротивляюсь. Позволяю ему командовать.
Это порочно и одновременно сладко. Это запретно, греховно. Я из последних сил сжимаю несчастную сумочку в своих руках. Внутри становится тепло. Жар сначала обжигает грудь, соски начинают ныть, потом все с сокрушительной силой несется вниз, к животу. Сжимаю бедра. Этот поцелуй что-то взрывает в голове, не оставляет кроме себя ничего. Этот поцелуй меняет все вокруг. Я мечтала об этом поцелуе, представляла его. Он снился мне во сне — и наяву оказался гораздо вкуснее и чувственнее, чем в подсознании. И все же слабая мысль едва подает признаки жизни: нельзя.
Где-то в красивом доме его ждет жена. Скорее всего, с вкусным ужином. Она, наверное, каждую минуту подходит к окну и высматривает знакомую машину. Машину, в которой я сейчас сижу и целуюсь с ее мужем.
Где-то в шумном Нью-Йорке трудится мой Максим на благо нашей семьи. Он хочет, чтобы ни я, ни наши будущие дети ни в чем не нуждались, поэтому вынужден иногда меня оставлять одну. А я сейчас сижу в чужой машине и таю от чужих губ.
Я замужем. Он женат. Чужая жена. Чужой муж.
Что я, черт возьми, делаю?
— Нет! — Изо всех сил упираюсь в грудь Дани, силясь его оттолкнуть. — Не смей! — голос дрожит. Я вся дрожу. Не от возмущения, к своему стыду. И, судя по горящим глазам напротив, он видит меня насквозь.
Тянет руку к моим губам, тяжело дышит. Я отворачиваю голову, но он обхватывает пальцами мой подбородок, заставляет взглянуть на него.
Как его отрезвить? Как заставить его осознать неправильность ситуации?
— Не смей! — шиплю сквозь зубы, сжимая кулаки. Он не слушается, нагибается ко мне. Я вновь его отпихиваю, недолго думая, взмахиваю рукой.
Карие глаза сужаются, губы поджимаются, а на его щетинистой щеке алеет отпечаток моей ладони. Он сверлит меня тяжелым взглядом, снимает блокировку дверей, я пулей вылетаю из машины.
Бежать. От него. От себя. Бежать туда, где чувствую себя более-менее в безопасности. И пусть губы до сих пор покалывает, в груди трепетно бьется сердце, а в голове набатом звучит лишь одна фраза.
Я только что изменила мужу…
Глава 11
Друзья? Кто вообще придумал, что существует дружба между мужчиной и женщиной? Не бывает ее. Нет, она, конечно, может возникнуть позже, но после того, как дружба примет горизонтальное положение, оставит после себя смятые простыни и долгие часы ожидания встречи, угар жарких объятий и жадных поцелуев.
Я бы мог себя спросить: какого черта полез к чужой жене? Я бы смог ответить: тянуло. Невообразимо, до скрежета, до напряжения. Этот поцелуй — оказывается, капля. Я думал, после него отпустит. Ни черта. Теперь хочу большего. Я хочу не только ее губы, хочу ее всю. С ног до головы.
Сжимаю пальцами переносицу, не спешу выходить из машины. Сейчас нужно улыбнуться Белле, поговорить с ней о какой-нибудь ерунде, отдать ей немного себя. А меня нет. Я еще не после поцелуя, хотя прошло несколько дней.
По-хорошему нужно уехать. На недельку. Лучше на месяц. Или вообще вернуться в Америку на постоянное место жительство. Белла начнет новую жизнь, а я… Мне будет проще бороться с самим собой. Не будет соблазна позвонить, услышать мелодичный голосок, увидеть небесные глаза. Рядом красивая жена, с которой мне нужно строить «счастливую» жизнь. Наши родители многого от нас ждут, например детей. Но я понимаю, что на такой шаг она еще не скоро решится, да мне самому не хочется. Не нужно это все: оправдывать чужие надежды и мечты. Если бы брат….
Усмехаюсь, качнув головой, прогоняю ненужные мысли. О Казиме лучше не думать, как и о Белле. Нельзя, но все же обманываю самого себя. Сейчас я чувствую, что нахожусь на грани, иду по острому лезвию бритвы. Опасная игра, ведь штормит не на шутку, вот-вот сорвусь, и не в объятия жены…
Открываю дверь, разуваюсь, вскидываю голову, когда из комнаты выходить Белла. Выдавливает из себя улыбку, глаза по-прежнему не участвуют в этом тандеме. Подхожу к ней, нагибаюсь и сухо чмокаю в щеку.
— Привет, милая. Как прошел твой день?
— Привет. Как обычно, — безэмоционально и холодно отвечает Белла, но тут же берет себя в руки, добавляет: — Сегодня мне на практике по экономике поставили «отлично». Я приготовила твой любимый плов, испекла лепешки. Еще сдала в химчистку твой серый костюм, к сожалению, самой мне не удалось его почистить. Ты сейчас будешь ужинать или позже?
Сначала порываюсь отказаться, потом пересиливаю себя и согласно киваю:
— Сейчас, руки помою.
— И еще…
— Здравствуй, сынок, — в дверях столовой появляется теща.
Я мельком бросаю испытывающий взгляд на Беллу, она виновато опускает глаза. Никак не ожидал, что услышу поздно вечером голос тещи. Больно часто она стала наведываться в Москву. Сегодня у меня нет желания поддерживать вежливую беседу после тяжелого рабочего дня и личных потрясений.
— Добрый вечер, — здороваюсь с Анжеликой Рамазановной, направляясь в ванную комнату.
Вряд ли Белла сама была в курсе приезда матери, иначе бы поставила в известность еще утром. Последнее время что теща, что моя мать прямо зачастили в гости без предупреждения.
За столом довольно долго висит тишина, слышно звяканье ложек. Я не смотрю ни на Беллу, ни на Анжелику Рамазановну. Хочется просто поесть и лечь отдохнуть. На завтра назначена операция, мне нужно быть в форме. И перестать думать о Жасмин хотя бы несколько часов.
— Какой ты уставший! Выглядишь изможденным и болезненным. Нужно больше отдыхать с женой дома, — давит интонацией мать Беллы.
— Я много работаю, — поднимаю на нее глаза. — Чтобы ваша дочь ни в чем не нуждалась.
— Всех денег не заработаешь, Дани, а время идет. Нужно торопиться. Все подруги Беллы вышли замуж позже нее и давно в положении, а вы все никак!
«Торопиться», «подруги вышли замуж и давно в положении»... Как же хочется рявкнуть на тещу, чтобы не лезла не в свое дело, не давила на собственную дочь, не травмировала еще больше, чем есть. Если бы Анжелика Рамазановна только знала, что пережила Белла, вряд ли бы мы поженились. Наверное. Или договоренности важнее душевного состояния?
— Мам! — возмущенно подает голос Белла.
— Что «мам»? Вы уже четыре месяца в браке, а речи о детях как не было, так и нет! Люди уже поговаривают, что у вас проблемы!