— Да, — ответил я, опуская взгляд и отчаянно краснея.
Мне было очень стыдно.
Я действительно слишком легкомысленно отнесся к нашему сегодняшнему занятию.
«Запомнить кучу значков? Да ерунда!»
Ага. А ведь действительно, вдруг я попаду в переплет и элементарным образом растеряюсь? Забуду где запасной кабель, и пиши пропало… Вот же я чмо…
Я же реально расслабился, что в моей ситуации совершенно непозволительно. Нет, Виктор, так делать нельзя — у тебя ведь действительно нет права на ошибку.
Особенно меня жгло то, что Рин, которую капитан тоже попросила написать тест, совершила ВСЕГО четыре ошибки, когда я только в источниках питания умудрился наделать целых три…
— Извини, Мэнэми, — промямлил я. — Давай попробуем еще раз, а?…
— Думаешь, в бою у тебя будет еще один шанс, чтобы все исправить? — жестко посмотрела на меня капитан.
— Мэнэми… — жалобно посмотрел я на нее.
Кусанаги слегка прищурилась, но потом ее взгляд несколько смягчился.
— Хорошо, давай попробуем еще раз… Но для начала повтори-ка мне твои действия на случай невозможности продолжения выполнения операции…
Я вздохнул, собрался с мыслями и начал монотонно бубнить:
— В случае невозможности продолжения выполнения операции я должен немедленно отступать к ближайшему пункту эвакуации, не подвергая себя и Тип-01 риску. Характер возможных разрушений в городе и количество потерь среди войск ООН не имеют значения, жертвы среди мирного населения по возможности должны быть минимальны. Наиболее опасной ситуацией считается возможность обрыва питающего кабеля, и в этом случае я должен немедленно, невзирая ни на что…
— Хм… Даже и не знаю, что сказать…
Ну, японский городовой! Все, трындец моей телеге! Неужели я опять облажался?…
Я горестно посмотрел на изучающую мой второй тест Мэнэми. Теперь у меня вдобавок еще и зверски болела голова — я действительно сосредоточился, напрягся и постарался запомнить все эти долбаные ключевые точки: оружие — там и там, кабели — там и там, лифты — здесь…
— Вот когда я сама в первый раз проходила этот тест, я сделала всего две ошибки… — задумчиво уронила Кусанаги.
Я помрачнел еще больше — не слишком приятно осознавать собственную убогость…
Внезапно Мэнэми улыбнулась.
— А ты, Синтаро, достиг такого результата уже со второго раза — для твоего возраста очень даже неплохо. Молодец, хвалю! — капитан посерьезнела. — Но впредь постарайся не делать все со второй попытки — такой возможности в жизни у тебя не будет.
— Есть, товарищ командир, — бледно улыбнулся я.
А теперь еще хорошо бы перевести все только что заполненные мной сведения из оперативной в долгосрочную память, а то ведь без должной практики я могу это все и забыть…
«Супра» летела по вечерним улицам Фортресс-3. Мэнэми за рулем, я на переднем сиденье, Рин сидит на заднем.
— Синтаро, прекрати это делать! — возмутилась Кусанаги, не отрываясь от вождения.
— Делать что? — устало буркнул я, высунув локоть в раскрытое окно и наслаждаясь вечерней прохладой.
После изматывающего мозг тактического занятия мне вдобавок еще устроили и небольшую физтренировку — так, чисто для галочки, без особого садизма… Но и без поблажек.
— Делать это! — указала подбородком Кусанаги.
Я задумчиво отнял руку ото лба и перестал сковыривать кровяную корочку, наросшую поверх ранки.
— А что такого-то? — равнодушно спросил я.
— Это негигиенично, — заявила капитан. — Еще занесешь какую-нибудь заразу или там…
— Фигня это, Мэнэми, — заметил я, закрывая глаза и откидываясь на мягкую спинку сиденья. — Это ж просто царапина, а они должны заживать на воздухе, естественным образом, вот кабы это было настоящее ранение… Кстати!.. — внезапно оживился я. — Раз уж я солдат армии ООН, при оружии и петлицах… Мне как, награды положены?
— Синтаро, не жадничай — ты и так получаешь больше меня! Куда еще больше-то? — искренне возмутилась Кусанаги.
— Да нет, я не о том, — любимая тема словно придала мне новые силы. Проверено — хоть я буду в стельку пьян, хоть поднят среди ночи или растормошен во время болезни, но любой вопрос касательно оружия или чего-то с ним связанного моментально приводит меня в благостное расположение духа. А уж если я нахожу благодарного слушателя, то… — Деньги — это, конечно же, хорошо, Мэнэми, но ведь есть же и что-то, так сказать, для души… — задумчиво произнес я.
— И что же это, например? — заинтересовалась Кусанаги.
— Награды, — брякнул я.
— Награды? — чуть нахмурилась капитан. — Ну, в смысле, деньги — премии всякие, да?
— Да нет же! Награды, в смысле — медали, ордена, нашивки, наградное оружие! Да, точно!.. — оживился я и решительно махнул кулаком. — Понимаешь, командир? Прихлопнул я, скажем, Апостола, а мне хлоп — и медаль на грудь! Или поранило меня, как в прошлом бою, а мне за это нашивку за ранение!..
— Синтаро, Синтаро! — рассмеялась Кусанаги. — Что за ребячество? К чему тебе все эти висюльки, что тебе с них?
— Гм… — немного растерялся я. — Не знаю. Но хочется. Чтобы было.
— Чтобы было, чтобы было… — заворчала девушка. — Нашел о чем думать…
— Ну, нет! — я внезапно загорелся этой действительно совершенно детской идеей. — Кто тут спасает Фортресс-3 и все человечество, а? Ладно, орденов мне не нужно, но хотя бы медаль-то мне можно? За Апостола, так сказать…
— О, проклятье! — взмолилась Кусанаги, возводя очи к небу. — Мальчишка, как есть мальчишка!.. Вот странный ты человек, Синтаро, — иногда мне кажется, что ты почти мой ровесник, а иногда ты становишься просто пацаном…
— Ты тоже не лучше, — парировал я. — Иногда ты тоже не ведешь себя как взрослая женщина…
— Как ты меня назвал? — нехорошо прищурилась Мэнэми, слегка пригибаясь над рулем и протягиваю руку к рычагу гидромуфты. — Женщиной, да?
— Ой, у меня что-то со зрением, — быстро поправился я. — Девочка, как ты умудрилась сдать на права? Родители знают, что ты гуляешь так поздно?
— Неплохо, неплохо… — одобрительно кивнула Кусанаги. — Считай, что ты спасен…
— Так что там насчет наград, а? — вновь начал гнуть я свою линию. А что? И самому действительно приятно, и выбранному образу соответствует, и выходка действительно очень ребяческая — хоть как-то сглажу свои косяки.
— Хочешь медаль? — усмехнулась капитан. — Будет тебе медаль, если уж так хочешь… Какие мы, однако, честолюбивые, оказывается…
— Круто! — возликовал я.
На самом деле, что мне действительно с этих наград? Что я, Брежнев, что ли, золотыми звездами себя увешивать? А с другой стороны, и приятно, и для поддержания легенды вроде бы неплохо подходит. Честолюбивый солдафон-карьерист — это в любом случае менее подозрительно, чем просто странный парень, сующий нос куда попало. Пацан, повернутый на милитаризме, чье расстройство еще только более усилилось после того, как его чувствительно приложило по голове, — образ гораздо более ПРОСТОЙ и ПОНЯТНЫЙ…
Ладно, повесят мне какую-нибудь висюльку, я изображу бурный восторг, и все вновь уверятся в том, что дите получило еще одну игрушку и просто искренне радуется. Веди себя как ребенок, и при твоей внешности к тебе будет меньше подозрений…
Интересно только, что мне за медаль всучат? За Апостола-то?…
Кстати… А не пора ли мне уже начать что-нибудь рисовать на броне моего «сарка», отмечая приконченных вражин, как это делали пилоты-асы?…
— Младший лейтенант Ишида, а что вы дела… — техник удивленно посмотрел на то, чем я занимался.
— Спокойно, ничего противозаконного. — Я встряхнул баллончик с краской и наложил заранее заготовленный трафарет на броню Д-01 около контактной капсулы.
Зашипела разбрызгиваемая краска, в воздухе повис характерный запах, радующий каждого токсикомана… Техник удивленно сдвинул на лоб кепку и озадаченно почесал затылок.
Я убрал лист с прорезью в сторону и удовлетворенно взглянул на работу рук своих.
На серо-черной броне моего «Дефендера» появился свеженарисованный четкий белый крест.
— Номер один, Ретэил — есть, — торжественно провозгласил я. — Остальные — на очереди. Ожидайте своего часа, мрази!
Глава 7Воспитание Уранами
И понеслось.
Дни потекли, как вода, и меня с головой захлестнула самая натуральная рутина. Проснуться, привести себя в порядок, зайти за Рин и в школу. Если Мэнэми могла, то она непременно подкидывала нас до учебы, если же нет, то мы с ранами шли пешком, но это было не слишком фатально.
Затем уроки, на некоторых из которых я уже стал откровенно зевать от скуки и маяться всякой ерундой типа переписывания с Коневски по ноуту о том, был ли так уж оправдан переход с калибра 7,62 на 5,56 в штурмовых винтовках…
Кстати, нужно сказать, что хоть интерес в школе по-прежнему держался на высоком уровне, ко мне уже начали постепенно привыкать, что ли. Видимо, образ парня несколько не от мира сего начинал давать первые результаты — я стал своеобразной местной знаменитостью (даже скорее чудиком, но назвать так офицера КРАФТ ни у кого просто язык не поворачивался), но знаменитостью привычной. Из школьников вообще и моих одноклассников конкретно я тесно общался только с Рин, Айку и Тодо, ну и, пожалуй, еще со старостой, но уже по необходимости. Замотаешься, забудешь записать домашнее задание, и кого тогда спрашивать? У моих приятелей-оболтусов, которые сами-то частенько на занятиях филонили, что ли? Угу, щаз.
А вообще, впечатление обо мне, судя по всему, складывалось исключительно положительное — вел я себя всегда очень спокойно, замечаний ни от учителей, ни от старосты не получал, уроков не пропускал, никому в помощи по домашним заданиям не отказывал (то, что я из домашки все-таки делал, списывать давал без особых жмотских терзаний)…
Знаете, никогда не скучал по школе, где я учился, а вот тут на меня неожиданно навалилась ностальгия — как будто в детство опять попал. Уроки, задания, контрольные… Ха, как же это в свое время казалось трудным и муторным! Эх, молодость, эх, детство…