Спрыгнули мы с левого торца невысокого, но длинного склада. Здесь же и забирались. Солдаты, уже не торопясь, таскали в тёмный провал склада какие-то мешки, полицай шустрил внутри, а водила лениво за всем этим наблюдал. Он-то первый у меня штыком в спину и получил. Выдернув штык, я спокойно шагнул в ворота, а Степан, перехватив водилу под руки, закинул его в кузов.
В полутьме я сориентировался почти сразу, тем более что оба немца вышли мне навстречу из-за невысокого, но сплошного стеллажа, откуда доносилось кряхтение полицая, кантовавшего принесённый мешок. Штык я держал обратным хватом в скрытой за правым бедром руке, и сразу немцы не чухнулись, а потом было поздно. Взмах – и белобрысый, долговязый немец, зажимая располосованное от уха до уха горло, рушится на колени. Второму досталось с разворота в глаз, и штык вошёл в голову почти до половины. Я и не знал, что так умею, но руки всё сделали сами. Штык я оставил в трупе и, придержав мешком оседающего солдата, опустил его на земляной пол.
Совсем тихо не получилось. Первый солдат, рухнув, зацепил здоровую корзину с жестяными банками. Да и хрип умирающего человека, его дёргающиеся ноги, судорожные движения окровавленных ладоней, вырывающиеся из лёгких остатки воздуха вперемешку с бульканьем крови – это всё звуки, незнакомые мирной полутьме продуктового склада. Поэтому медлить было нельзя.
Четыре шага за стеллаж, где прямо мне навстречу двигается полицай, короткий тычок в солнечное сплетение правым кулаком недоумённо взирающему на меня человечку и тут же резкий крюк левой в подбородок. Полицая ударом отшвырнуло на мешки. Нокаут.
– Степан, всё оружие покидай в кузов. Глянь, что в мешках. Поищи продукты. Сложи штук восемь мешков у борта, может, пули остановят, – коротко, но властно приказал я.
Нечего напарнику лишнего прохлаждаться. Парень здоровый, ему такая работа, как семечки. Сам вернулся к полицаю, сдёрнул с него тёмный гражданский пиджак, вытащил из галифе широкий командирский ремень с висящей кобурой с пистолетом и неплохим охотничьим ножом в простых кожаных ножнах и отложил его в сторону. Затем стянул полицаю сзади кисти куском верёвки и резко заехал приходящему в себя предателю ногой в печень. Нокаут оказался недолгим, видимо, притворялся – ухватил я периферийным зрением, как полицай моргнул и сморщился. После чего подхватил его подмышки, дотащил до торца стеллажа и прислонил к стеллажу спиной.
– Степан, дай штык, – так же коротко сказал я напарнику, появившемуся в воротах.
Степан подошёл к немцу и, выдернув штык, передал его мне рукояткой вперёд. Взяв штык обратным хватом левой рукой, правой я, сдавив полицаю гортань, вздёрнул тщедушное тело, поставив его на цыпочки так, что он не мог не то что крикнуть, прошептать нормально, и тут же приставил к горлу окровавленное лезвие, пронеся штык сначала мимо его глаз.
– Ответишь на мои вопросы, останешься жив. Слово даю. Моргни, если понял. Кивать не надо, порежешься. Отвечать шёпотом. Крикнешь – перережу глотку, как немцу.
Полицай несколько раз хлопнул глазами.
– Соврёшь хотя бы раз, перережу горло. Шевельнёшься не по делу, зарежу, как барана. Сколько пленников?
Полицай сдавленно прошептал:
– Двое.
– Кто?
– Баба и пограничник.
– Сколько часовых у пленников? Кто?
– Двое солдат днём, ночью – четверо.
О как! Увеличили количество часовых после побега.
– Сколько полицаев в деревне кроме тебя?
– Четверо.
Ага, значит, одного я не видел.
– Кто старший у немцев? Имя? Звание?
Тут полицай запнулся, и я, ни слова не говоря и не меняя выражения своего лица, ухватил его правой рукой за висюльки и крепко сжал. Моментально покрасневший предатель попробовал чуть съёжиться, но упёрся подбородком в штык и встал обратно на цыпочки.
– Ты почему их так не любишь? Ещё раз запнешься, я тебе их отрежу и заставлю сожрать. Отвечать быстро.
– Гауптштурмфюрер СС Густав Брандт.
Понятно. И здесь без эсэсовцев не обошлись.
– Где он живёт? В сельсовете или напротив?
Надо же мне знать, куда в следующий раз гранаты закидывать.
– В сельсовете. Слева от входа, торцевая комната.
Чёрт, а мы в прошлый раз в дверь закинули.
Больше мне информатор был не нужен, и я, отпустив и отшагнув от него на шаг, резко ударил предателя сбоку в челюсть. Полицай опять вырубился. Пусть пока поживёт и манекеном в грузовике поработает.
– Степан, вяжи его, засунь кляп, нацепи на него кепку, надвинь её поглубже и посади урода спереди в кабину. Что у нас по хозяйству?
Степан ответил сразу:
– В мешках – сахар, мука, рис и пшено. Много. Ящиков тридцать тушёнки и больше двух десятков разной консервированной рыбы.
Я не разобрал, что за рыба, не по-нашему на банках написано. Ещё есть картошка и пара бочек солёной рыбы – это уже наша. Весеннего засола. Три немецкие винтовки и ППД. Две немецкие гранаты. Бензина полбака.
Жрачка – это хорошо, но доставить её к нам нереально. Всю. А вот немного может и получиться.
– Значит, делаем мы с тобой, Стёпа, так. Подъезжаем к сараю с пленниками. Сразу разворачиваешься и подаёшь задним бортом к входу. Ни на какие вопросы не отвечаешь и ни на что не отвлекаешься. Тупо и молча крутишь баранку. Если кто подойдёт к кабине, разрешаю зарезать. Если нет, выходишь, как остановишься, но движок не глушишь. Режем часовых, забираем пленников и выезжаем из посёлка в направлении засады Ристо.
На околице – пост, я из кузова его обижу и остаюсь на месте. Единственный секрет с той стороны ближе к лесу у воды. Ристо сидит чуть дальше, на противоположной стороне дороги, секрет ему с Костей виден. Ты опускаешься как можно ниже к баранке, чтобы тебя случайными пулями не достали, и притормаживаешь у Ристо.
Сразу уезжаете до края болота с левой стороны. Там выгружаете ту часть продуктов, что ребята смогут унести с собой, и ещё мешков шесть, но ни в коем случае не все, и ты уезжаешь до первого поворота в лес направо. Там дорога идёт прямо к дальнему озеру. Загоняешь грузовик в озеро, а сам возвращаешься к посёлку. Если всё правильно сделаешь, то когда немцы найдут грузовик и увидят в кузове не все выгруженные продукты, то примутся прочёсывать острова на том озере и леса в противоположной от нас стороне.
Те шесть мешков, которые вы выгрузите у высадки Ристо, тоже для отвлечения внимания. Не найдя нас у озера, командир егерей прикажет прочесать все обочины дорог в том направлении. Когда мешки с крупами обнаружат, то поставят около них засаду и будут ждать, когда мы за ними вернёмся. Пусть посидят, глядишь, и война к тому времени закончится.
Мы с тобой встречаемся у крайнего левого лодочного причала завтра в три ночи. Нам ещё документы с острова забирать. Ристо скажешь, чтобы ждал нас на второй точке сбора через неделю. Раньше мы с тобой всё равно не успеем. Вы оба знаете, где это.
– А ты? – насупился Степан.
– А я погоню придержу и потом уйду обратно в посёлок. Никому и в голову не придёт, что кто-то из нападавших в посёлке остался. Не забудьте потом полицая пристрелить. Не возражай. Я так решил – и точка. Пока я занимаюсь творчеством, собери продукты, что понесут ребята, чтобы могли сразу ухватить и на спину закинуть. Поищи чай. Отложи себе и мне по восемь банок тушёнки и галеты и выкинь из кузова водилу.
Отдельно в ранец насыпь сахара. У нас детишек четверо, да и самим подсластиться никогда не помешает, но сахар и соль со склада забери все. Отправишь в озеро вместе с грузовиком, порадуешь фрицев. Если будет время, вскрываешь мешки и высыпаешь сладкую и солёную жизнь в озеро. Нет, загоняй грузовик в воду так. Говорят сахар и соль – белая смерть. Долгой жизни мы егерям не обещаем, но остаток пусть без сладкого поживут.
После этого, не обращая внимания на Степана, принялся мастерить заготовки для растяжек, чтобы потом время зря не терять. В общем, ничего сложного. Два колышка сантиметров по семьдесят, к которым примотаны полосами брезента по три «лимонки». Связываю кольца гранат телефонным проводом длиной метров двенадцать. На месте останется только загнать колышки в землю по краям дороги и разогнуть чеки.
Шесть «лимонок» – не детская хлопушка. Машину точно остановят. Хотя бы одно колесо накроется, а больше и не надо. Минут пятнадцать форы выиграть, и всё: Ристо с дороги уйдёт. Степан спокойно проедет ещё четыре с небольшим километра и свернёт направо на лесную дорогу к дальнему от посёлка озеру.
Пока егеря грузовик обнаружат, пройдёт не один час. Времени у моего напарника будет вагон и маленькая тележка, а один Степан следов не оставит. Видел я, как этот массивный здоровяк двигается по лесу, листик не замнёт, веточка не шелохнётся. В наблюдении сидит, кажется, что и не дышит.
При таком раскладе искать немцы будут всю нашу группу. Значит, подумают, что беглецы уплыли на лодках на острова на том озере, а Ристо тем временем по краю болота уйдёт в противоположную сторону. Главное, самому там не маячить лишнего. Я Степана потому в напарники и выбрал. Он единственный, кто водит машину, а план этот продумал перед заходом в посёлок после наблюдения и проговорил его с Ристо.
Просто я ночью всё это собирался делать, но так даже лучше – ночной пост ещё не выставили и суточный секрет не поменяли. Секрет этот уже почти сутки просидел, и глаза у наблюдателей замылились. На околице пост только из двоих немцев. Они стоят для проформы, открыто, как пугала, а прикрывает их как раз тот секрет у леса.
Нет. Надо ещё одну растяжку сделать, может, воткну где-нибудь, да и провод телефонный ещё остался, но, пожалуй, сделаю я не растяжку, а имитационку с сюрпризом. Причём из немецких гранат.
Управились мы ещё через полчаса, никого не встревожив. Стоит машина у склада и стоит. Значит, надо кому. Закончив, загрузились, закрыли ворота склада, я заскочил в кузов, а Степан завёл грузовик.
Не спеша, как будто так и надо, мой напарник объехал склад, свернул в проулок и покатился по нему, огибая центр посёлка. Через десять минут свернул опять, проехал метров четыреста и повернул ещё раз. Ещё пяток минут – и вот он, сарай. Ну да, двое часовых. С этой стороны стена сельсовета глухая, окон в ней нет. Степан остановил машину, с хрустом переключил передачу и стал сдавать назад. Часовые с любопытством принялись наблюдать за потугами Степана загнать грузовик в неширокий заезд. Наконец с третьего раза ему это удалось.