Сама станция была небольшая, всего пять уровней. Ей бы больше подошло опреление «база» или «корабль». Агнесса уверенным шагом от бедра вела меня по оживлённым коридорам, расточая улыбки, кому-то постоянно маша рукой. Я тоже улыбалась, шла с ней рядом, боясь потеряться. Кого тут только не было! Земляне, унжирцы и даже нонарцы. Здесь только не было манаукцев! Хотя нет. Всё же попадались красноглазые представители своей расы, только их было очень мало, единицы. И те, кого мы видели, скорее, были охранниками, чем любителями праздника жизни, царящего на станции.
Агнесса завела меня в дверь под вывеской «Малиновый рай». Почему малиновый, я поняла не сразу. Только потом, когда заметила, что в интерьере господствовал именно этот цвет. Но так как в помещении было достаточно темно, то и не сразу сообразила.
Обещанный стриптиз был! Причём сразу с порога! И стриптиз показывали гости, а не работники этого заведения. Меня оглушила дикая музыка. В воздухе витал странный аромат. Агнесса, схватив меня за руку, уверенно вела к лифтам. На одном из них мы добрались до вип-ложи практически над сценой.
Вип-зона состояла из нескольких лож, которые окружали сцену, а на ней творилась бесстыдная оргия. Несколько унжирцев рвали на себе одежды и, покрутив их над головой, вызывающе дёргая бёдрами, кидали их беснующейся публике.
— После этих наши выступают! — прокричала Агнесса, садясь на диванчик. — Нонарского? — спросила она у меня, указывая на панель заказов.
— Нет, давай, что в ресторане пили. А то вырублюсь, так и не увижу ничего, — ответила, вспоминая реакцию организма на нонарский алкоголь. И опять открылось ещё одно. Берта пила нонарское вино! Причём просила его у Алиаса.
— Давно, что ли, не пила?
— Год, — выдала ей. — Говорю же, бедный землянин попался.
— Понятно. Тогда я себе нонарского, а тебе унжиское шампанское «Рассвет».
— Хорошо.
Кричать было дико сложно. Музыка резала слух. Ничего в том, что вытворяли унжирцы, не видела прекрасного. Хотя они всегда славились утончённостью в манерах и хиты обычно у них лиричные, а тут… Заказ поставил перед нами робот-официант, мы расплатились с ним тут же, таковы были правила заведения.
Я решила, что нужно продолжить расследование и с тоской признала Агнессе:
— И всё же я скучаю по лапусику.
Она обернулась ко мне и предложила ему позвонить.
— Номер не запомнила, комфон отобрали, — начала уныло перечислять.
— Значит, не судьба, — выдала Агнесса и обернулась к сцене, так как музыка, наконец, затихла.
— Дамы, милые наши дамы, сейчас на эту сцену выйдет трио «Любовь без границ»! Поприветствуем их!
Зал взорвался, и Агнесса вскочила с дивана. Я тоже стала аплодировать, с любопытством ожидая появления местных звёзд.
Сцена погрузилась во тьму, затем ярко вспыхнули прожекторы, и на подиуме оказались три унжирца. Абсолютно голые под лёгкой тканью юбок. Они стояли, расставив ноги на ширине плеч, а руки держа за головой. Агнесса завизжала. Я скептически окинула взглядом стройные, подтянутые тела. Их мужские органы были с явными признаками боевой готовности. И тут грянула музыка, медленная, лиричная. А мужчины начали свой странный танец, который больше подходил женщинам, а никак не мужикам. Но меня поразила пластика: руки, словно не имея костей, создавали волну, пальцы выгибались под странным углом. От каждого шага разноцветные юбки порхали вслед за своими хозяевами. Агнесса села на диван, и я тоже.
Никогда не видела подобных танцев. Завораживающе красиво, нежно, а затем чувственно. Мне казался в каждом движении призыв подойти, пасть к ногам, целовать.
Тряхнув головой, заметила, что и Агнесса смотрит на унжирцев влюблёнными глазами. Я снова взглянула на трио. У каждого был свой цвет волос: зеленые, красные и оранжевые. Женоподобные лица были доведены до божественной красоты косметикой. Золотистая кожа выглядела гладкой, ровной. Тонкие пальцы, узкие бёдра. Я опять поплыла, наблюдая за тем, как двигаются бёдра, как вздрагивают и шевелятся гениталии, прикрытые прозрачной тканью.
Неожиданно я поняла, что хочу их. Всех троих сразу. Дикая мысль, странное томление и голова закружилась. Я встала, сжимая виски.
— Ты куда? — рявкнула на меня Агнесса и вскочила с дивана. — Я первая.
Она смело забралась на стол и прыгнула прямо на сцену. Я думала, она разобьётся, но Агнессу поймали сильные руки унжирца, и она оказалась прижата к его крепкому торсу.
Я удивлённо смотрела, как и остальные хотели повторить манёвр безумной подруги Берты, но вокруг сцены поднялся защитный стеклянный барьер. Агнесса оказалась отрезана с актерами от зрителей. Унжирцы обступили её, чтобы за несколько секунд полностью раздеть. Я смотрела и не могла поверить. У меня в голове не укладывалось, как она спокойно позволяла им себя гладить. Один обнял её со спины, и зрительницы взвыли. Агнесса выгнулась, потянулась за поцелуем, и тут же взмыла вверх, поднятая унжирцами, так и не получив желаемое. Мужчины держали её с трёх сторон, широко раздвинув ноги и руки, кружили, показывая зрителям женщину во всей её природной красе. Затем поставили на ноги. Двое продолжали держать за руки, а третий опять подошёл к ней со спины, ткань его юбки упала на пол, а Агнесса запрокинула голову. Он брал её на глаза у всей публики, медленно двигаясь в такт музыке. Я поняла, что всё, больше не могу. Я заводилась от этого представления. И трясущимися руками позвонила мужу.
Я облегченно выдохнула, когда он ответил без заминки.
— Алиас, прошу, забери меня отсюда! — жалобно вскрикнула.
— Выходи, — приказал он, гневно глядя на меня.
Я с удивлением узнала за его спиной коридор станции. Я рванула с места, спустилась на лифте, а затем, расталкивая зевак, пробралась к выходу. Распахнув дверь, просто упала в объятия Тамино. Меня всю трясло, я горела. Очень знакомые ощущения, словно после нонарского вина.
Он поднял меня на руки. Я, прикрыв глаза, вдыхала ставший родным аромат его парфюма.
— Прости меня, — тихо шепнула. — Я хотела узнать о Берте.
— Узнала? — Алиас ответил громко, я кивнула, но продолжать разговор не могла.
Нужно было понять, как рассказать правду. Когда оказались в салоне знакомого скайта, Алиас чуть ли не кинул меня в кресло, а сам встал надо мной, сложив руки на груди, и я поняла, что не в том он настроении, чтобы слушать.
— Прости, что не предупредила, — решила начать издалека и объяснить причину своего поступка.
Мне кажется, я услышала зубовный скрежет. Алиас продолжал оставаться неподвижным. Опасный, злой. Только тронь — взорвётся.
— Почему ты меня обманул? — решила давить на совесть. Алиас продолжал сохранять молчание.
Меня всё ещё знобило, я обнимала себя за плечи, поглядывая на Тамино исподлобья.
— Ты сказал, что она прилежная жена. Ты мне солгал. Она не изменилась ни на грамм. Ты знал, что у неё был любовник? — продолжала я допрос, правда, допрашиваемый, казалось, в рот воды набрал. Молчал и молчал, только сопел и сверлил меня гневным взглядом.
— Алиас, ты хоть понимаешь, что у неё был любовник? Как ты это допустил? — начала заводиться я.
Я не понимала таких женщин никогда. Ведь таинство брака — это верность мужу и себе. Если бы я вышла замуж за Альфреда, то оставалась бы ему верна. Пусть не любимый, но муж.
Скинув туфли, забралась в кресло с ногами. В душе было паршиво и от открытий, и от всего сегодняшнего вечера.
— Я хотел всё начать сначала, — неожиданно тихо произнёс Алиас, опускаясь в кресло напротив. — Ты потеряла память, забыла меня. Ты изменилась. Я решил, что это шанс начать всё с чистого листа, Кэйт. Я знал, что у тебя любовник. Ты с ним…
— Не смей меня с ней ровнять! — в слезах выкрикнула. — Слышишь, не смей! Я бы никогда не смогла изменить мужу. Не смогла бы. Это подло, это гадко. Она спала с ним и даже не любила его, и тебя не любила.
Я уткнулась лицом в колени, давая возможность слезам, наконец, пролиться.
— Алиас, я так испугалась, — призналась я. — Они её прямо на сцене у всех на глазах, а она довольная. Мерзость.
Я передёрнула плечами от воспоминаний. Неожиданно горячие губы прикоснулись к моим рукам. Я подняла голову. Алиас сидел на корточках передо мной и осторожно покрывал поцелуями кисти моих рук.
— Больше так не делай, — тихо шепнул он. — Я думал, ты всё вспомнила. Думал, что всё вернётся на круги своя.
Радость затопила моё сердце. Я порывисто обняла его за шею, опуская ноги на пол. Он перестал злиться на меня. Он испугался, что я превратилась с Берту. Значит, я ему больше нравлюсь! Неожиданно я поняла один момент.
Я отстранилась и, заглядывая в красные глаза, спросила:
— Алиас, но ты Берту любишь, а она же вот такая.
Я указала на себя. А манаукец сжал меня в объятиях.
— Я такой тебя любил, пока не узнал новую. Я с новой силой в тебя влюбился, дорогая моя. Надышаться не могу тобой, боюсь из вида упустить. Мне страшно, что ты станешь прежней. Оставайся такой навсегда, прошу.
Я поцеловала его в шею, всхлипывая. Он всё же любит меня. Меня, а не Берту. Значит, есть шанс, что и выберет он меня! Сердце готово было выскочить из груди, от слёз голова болела. И дышать было трудно от распирающей любви.
Я целовала его шею, плавно подбираясь к уху, прикусила мочку, заводясь от хриплого дыхания Тамино. Он держал меня в объятиях, гладил по спине. Я выгнулась от нестерпимого покалывания. Кожа словно горела огнём.
— Алиас, мне плохо, — жалобно всхлипнула, вспоминая, что так же я себя чувствовала после вина. — Хочу тебя, — шепнула, ощущая, как разгорается пламя между ног. — Возьми меня, — попросила, обнимая его лицо ладонями и впиваясь в губы.
— Что пила? — требовательно спросил меня Тамино, обхватывая ладонью подбородок.
Я глухо застонала, радуясь и пылая.
— Вино унжирское, — сипло выдала, хватаясь за удерживающую меня крепкую руку. Она была такая сильная, горячая, и мои ладони так плавно скользили по ней, пробираясь в рукав голубой сорочки.