Боек щелкнул вхолостую, а кулак Джейми угодил Рэндоллу прямо в живот. Глухой хруст – это другой кулак впечатался офицеру в нос, и мне на платье брызнула кровь. Глаза Рэндолла закатились, и он рухнул как подкошенный.
Джейми был уже за моей спиной, перерезая веревки на запястьях.
– Ты решил ворваться сюда с незаряженным пистолетом? – истерически проскрипела я.
– Если бы он был заряжен, я бы его пристрелил! – прошипел Джейми.
Из коридора послышались шаги. Веревка упала, и Джейми потащил меня к окну. До земли было футов восемь, но шаги звучали уже у самой двери. Мы прыгнули вместе.
Меня крепко ударило о землю, я забарахталась в своих юбках. Джейми рывком поставил меня на ноги и прижал к стене дома. Шаги послышались за углом; потом показались шестеро солдат, но они не посмотрели в нашу сторону. Как только они удалились на безопасное расстояние, Джейми взял меня за руку и повел к другому углу. Мы крались бочком вдоль стены и ненадолго остановились на углу. Я увидела, где мы находимся. Футах в двадцати от нас приставная лестница вела на стену, окружающую форт, точнее – на узкую галерею, которая бежала вдоль этой стены со стороны двора. Джейми кивком указал на лестницу: это была наша цель.
Он приблизил свою голову к моей и прошептал:
– Как только услышишь взрыв, беги изо всех сил и взбирайся по лестнице. Я за тобой.
Я кивнула. Сердце билось, точно молот. Опустив глаза, я увидела, что грудь моя по-прежнему обнажена, но теперь не время заниматься туалетом; я подобрала юбки и приготовилась бежать.
Могучий грохот послышался из-за дома – словно выстрел из мортиры. Джейми подтолкнул меня, и я бросилась вперед со всей доступной мне скоростью. Вскочила на лестницу и взобралась по ней; почувствовала, как треснула ступенька внизу, а лестница затряслась под тяжестью веса Джейми.
Поднявшись на самый верх, я увидела форт с высоты. Черный дым клубами поднимался над маленьким домом у противоположной части стены, и солдаты бежали туда со всех сторон.
Джейми неожиданно возник рядом со мной.
– Туда, – только и произнес он.
Пригнувшись, он побежал по галерее, я за ним. Мы остановились возле флагштока, укрепленного на стене. Флаг тяжело колыхался над нами. Джейми перегнулся через стену, высматривая что-то.
Я снова посмотрела на двор форта. Солдаты окружили маленький дом толпой и что-то кричали. Чуть в стороне я заметила небольшую деревянную платформу, помост фута в три или четыре высотой; на помост вели ступеньки. В центре возвышался крепкий деревянный столб с поперечной перекладиной, с обеих концов которой свисали веревочные петли.
Джейми свистнул. Глянув через стену, я увидела Руперта верхом на коне, он держал лошадь Джейми по уздцы. Руперт оглянулся на свист и подъехал к стене прямо под нами.
Джейми обрезал фал у верхушки флагштока. Тяжелое красно-голубое полотнище поникло и сползло вниз, со свистящим шорохом свернувшись возле меня. Привязав конец веревки к одной из стоек, Джейми сбросил остальную часть вниз.
– Иди сюда! – позвал он. – Крепко держи веревку обеими руками, а ногами переступай по стене. Давай!
Я повиновалась. Тонкий шнур скользил и обжигал ладони. Я ступила на землю рядом с лошадьми и поспешила сесть на лошадь. Минутой позже Джейми вскочил в седло позади меня, и мы поскакали галопом.
Мы сбросили скорость примерно в двух милях от лагеря, когда стало ясно, что нас никто не преследует. После короткого совещания Дугал решил, что лучше всего нам направиться к границе владений Макинтошей, это ближайшая безопасная территория.
– До Дунсбери можно добраться к ночи, а там уже безопасно. Нас начнут разыскивать завтра, но мы успеем пересечь границу до того, как к ним дойдут слухи.
День клонился к закату; мы двинулись крупной рысью, наша лошадь с двойной ношей немного отставала от других. Что до моей лошади, она все еще блаженно щипала травку в рощице, дожидаясь кого-то, кто отведет ее домой, если ему повезет ее найти.
– Как ты меня нашел? – спросила я.
Наступила реакция – меня трясло. Чтобы унять дрожь, я обхватила себя за локти. Одежда моя высохла до конца, но я ощущала пробиравший до костей холод.
– Я подумал, что оставлять тебя одну и вправду плохая идея, и послал к тебе человека. Он не видел, как ты ушла, но у брода заметил английских солдат и тебя с ними.
Голос Джейми звучал холодно. Но я, разумеется, не могла упрекнуть его за это. Зубы у меня начали стучать.
– У-удивительно, ч-что ты не посчитал меня английской шпионкой и не б-бросил меня там.
– Дугал так и хотел поступить. Но человек, который видел тебя с солдатами, сказал, что ты оказывала сопротивление. Я должен был поехать и выяснить, в чем дело.
Он посмотрел на меня сверху вниз, но выражение его лица не изменилось.
– Твое счастье, что я увидел, что происходило в той комнате. По крайней мере, Дугалу придется признать, что ты не заодно с англичанами.
– Дугалу, вот как? А ты? Что думаешь ты?
Он ничего не сказал, только хмыкнул. Сжалившись надо мной, он наконец сдернул с себя плед и набросил его мне на плечи, но не обнял и вообще старался не прикасаться ко мне чаще, чем требовала необходимость. Он ехал молча, управляясь с поводьями сердитыми рывками, без обычной мягкой грации.
Измученная и выбитая из колеи, я больше не в силах была справляться с его мрачностью.
– Ну хорошо, в чем, собственно, дело? Что случилось? – нетерпеливо спросила я. – Перестань дуться, бога ради!
Я проговорила это резче, чем намеревалась, и почувствовала, что Джейми напрягся еще больше. Внезапно он повернул в сторону и остановил лошадь на обочине. Прежде чем я сообразила, что происходит, он спешился и стащил меня на землю за собой. Я приземлилась неуклюже и едва не упала.
Дугал и остальные придержали коней, заметив, что мы остановились. Джейми коротким, резким жестом показал им, чтобы они продолжали путь. Дугал махнул в ответ и крикнул:
– Не задерживайтесь надолго!
Джейми подождал, пока они отъедут достаточно, чтобы не слышать нас, потом одним махом развернул меня лицом к себе. Он пылал негодованием. Надо сказать, что и мое возмущение нарастало: какое право он имеет обращаться со мной подобным образом?
– Дуться? – почти закричал он. – Это называется дуться? Я призываю на помощь все свое самообладание, чтобы не начать трясти тебя до тех пор, пока у тебя не застучат зубы, а ты просишь, чтобы я перестал дуться?
– Да что с тобой такое, ради всего святого? – спросила я негодующе и попыталась вырваться, но его пальцы впились мне в предплечья, словно зубья капкана.
– Что со мной? Я скажу тебе, что со мной! – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Я снова и снова пытаюсь доказать, что ты не английская шпионка. Я устал следить за тобой каждую минуту в страхе, как бы ты не совершила очередную глупость. И я очень устал от людей, желающих заставить меня смотреть, как тебя насилуют! Мне это не доставляет удовольствия!
– А ты полагаешь, что мне это доставляет удовольствие? – закричала я. – Ты считаешь, что это моя вина?
При этих словах он тряхнул меня, но легонько.
– Это твоя вина. Если бы ты сегодня утром осталась там, где я велел, ничего плохого не случилось бы! Но куда там, ты не желаешь меня слушаться, я всего-навсего твой муж, зачем со мной считаться! Ты вбила себе в голову, что можешь вести себя, как тебе заблагорассудится, и я нахожу тебя лежащей на спине с задранными юбками, а худший в этой стране мерзавец собирается изнасиловать тебя у меня на глазах!
Его шотландский акцент, обычно довольно слабый, делался с каждой секундой заметнее, и это говорило о том, что он выведен из себя, – если этому нужны были дополнительные доказательства.
Мы стояли нос к носу, крича друг другу в лицо. Джейми весь покраснел от гнева, да и у меня кровь прилила к лицу.
– Нет, это твоя вина, потому что ты не уважаешь меня и все время подозреваешь! Я сказала тебе правду о том, кто я такая! И говорила тебе, что нет никакой опасности, если я поеду с тобой, но ты не пожелал ко мне прислушаться. Разумеется! Ведь я всего лишь женщина, зачем же обращать внимание на мои слова! Женщины должны делать, что им велено, выполнять команды, сидеть тихонько со сложенными руками и ждать, пока мужчины вернутся и скажут им, что делать.
Он снова тряхнул меня, не в силах совладать с собой.
– Если бы ты вела себя именно так, нам не пришлось бы удирать от целой сотни красных мундиров, следующих за нами по пятам! Господи, женщина, я не знаю, следует ли мне придушить тебя или бросить на землю и выколотить всю дурь, но клянусь богом, что-то мне нужно с тобой сделать!
Тут я попыталась дать ему коленкой по яйцам, но он толкнул свое колено мне между бедер, предупредив любые попытки агрессии.
– Только попробуй, и я дам тебе такого тумака, что в ушах зазвенит!
– Ты скотина и дурак! – задыхаясь, выговорила я, стараясь вырвать свои руки. – Ты что, думаешь, я ушла и попала к ним в плен нарочно?
– Ты сделала это нарочно, хотела отплатить мне за то, что произошло на поляне!
Я застыла с открытым ртом.
– На поляне? С английскими дезертирами?
– Да! Ты считаешь, что я должен был защитить тебя тогда, и ты права. Но я не смог этого сделать, тебе пришлось делать все самой, а теперь ты решила заставить меня заплатить за это и добровольно бросилась в руки человеку, который пролил мою кровь, ты, моя жена!
– Твоя жена! Твоя жена! Тебе нет до меня никакого дела! Я просто твоя собственность и значу что-то для тебя лишь постольку, поскольку принадлежу тебе, а ты не можешь перенести, что кто-нибудь посягает на твою собственность!
– Ты и в самом деле принадлежишь мне! – проревел он, вонзая пальцы мне в плечи, точно гвозди. – И ты моя жена, нравится тебе это или нет!
– Не нравится! Совсем не нравится! Это ничего не значит? Я согреваю твою постель, а тебе нет дела до того, о чем я думаю и что чувствую! Жена для тебя – просто дырка, в которую ты суешь свой член, когда тебе вздумается!