Джон Макри стянул мои руки впереди веревкой, захлестнув петлю за запястья и оставив свободный конец в несколько футов. В процессе работы он казался смущенным и пристыженным, не смел поднять на меня взгляда, и было очевидно, что ждать от него помощи и снисхождения не стоит: его так же, как и меня, подавила толпа.
Рядом оказалась Гейлис, с которой, разумеется, обходились подобным образом. Я увидела взлетевшие от ветра светлые волосы. Конец веревки перебросили через большой сук и подтянули – так мои руки оказались воздеты над головой. Я в ярости скрипела зубами: это оказался единственный способ борьбы со страхом. Толпа выжидательно застыла, но время от времени из нее доносились возбужденные крики.
– Давай же, Джон! – наконец завопил кто-то. – Всыпь ей!
Джон Макри, щепетильно относившийся к театральному аспекту своей деятельности, поднял плеть к поясу и осмотрел толпу. Затем подошел ко мне и бережно повернул лицом к стволу дерева, так что моя щека оказалась почти прижата к шершавой коре. Отошел на несколько шагов назад, размахнулся – и опустил плеть.
Потрясение стало сильнее боли. Однако после пары взмахов плети я поняла, что страж, как мог, пытался меня пощадить. Тем не менее несколько ударов оказались так сильны, что плеть сорвала кожу (места таких ударов горели).
Я изо всех сил зажмурилась и прижалась щекой к дереву, стараясь таким образом отстраниться от событий, оказаться где-то в другом месте… Но внезапно услышала то, что моментально вернуло меня к происходящему.
– Клэр!
Слабины веревки, овивавшей мои руки, хватило на то, чтобы я повернулась лицом к толпе. Мой внезапный порыв стал причиной того, что страж ударил плетью в воздухе, споткнулся и врезался головой в сук. Толпа отреагировала на происшествие градом брани и насмешек над Макри.
Мне на глаза свалилась прядь и прилипла к мокрому от пота и слез лицу. Я замотала головой и в конце концов боковым зрением сквозь волосы увидела подтверждение услышанному.
Джейми безжалостно раскидывал людей, прокладывая путь через густую толпу, пользуясь всеми преимуществами своего роста и мышечной силы.
Я почувствовала себя как генерал Маколиф в Бастони при виде Третьей армии Паттона[4]. Хотя Гейлис, мне и самому Джейми грозила ужасная опасность, при виде него я испытала такое счастье, какое до того в жизни не переживала.
– Это ведьмин муж! Это ее муж! Мерзкий Фрэзер! Преступник!
Так кричали в толпе наряду с другими оскорблениями и бранью, сыпавшимися на наши с Гейлис головы.
– Хватайте и его! На костер их! На костер их всех!
Несколько утихшая из-за казуса со стражем коллективная истерия вновь разгорелась.
Подручные Макри бросились к Джейми, чтобы остановить его, и ему пришлось замереть на месте. Подручные повисли на нем, удерживая руки, но Джейми все-таки пытался добраться одной рукой до пояса. Вероятно, испугавшись, что он хочет достать нож, один из напавших с силой пнул его в живот.
Джейми чуть согнулся, а распрямившись, врезал атакующему локтем в нос. Временно высвободив одну руку и не пренебрегая тем, что вторую удерживал еще один соперник, он залез в спорран, затем поднял руку и что-то кинул; однако перед его броском я услышала:
– Клэр! Замри, не двигайся!
Можно подумать, я могу легко двигаться, потрясенно успела подумать я. Прямо к моему лицу летело что-то темное, и я почти уже инстинктивно отшатнулась, но успела вовремя остановиться. Предмет стукнулся о мою голову – и мне на плечи упали черные бусины четок, ровно обвив шею, как болас[5]. Впрочем, не очень ровно, так как четки зацепились за правое ухо. От сильного удара на глаза выступили слезы, я помотала головой – и четки легли как следует, а распятие оказалось между грудями.
Лица зрителей в первом ряду выказали испуг и удивление. Эти люди резко замолчали, их молчание подействовало на остальных, и возбужденные крики утихли. В тишине раздался голос Джейми; в его обычно даже в гневе ровном голосе не осталось никакого спокойствия:
– Разрежьте веревку!
Помощники стража куда-то пропали; Джейми стал приближаться к месту экзекуции; толпа моментально расступилась, а Макри глядел на него, раскрыв рот.
– Я приказал разрезать веревку! Ну!
Страж, впечатленный неумолимо шедшим к нему апокалиптическим видением, представлявшим собой смерть с волосами как огонь, вышел из ступора, зашевелился и торопливо вынул кинжал. Веревка, дернувшись, упала наземь, мои руки обвисли, как палки, из обожгло болью, я зашаталась и рухнула бы, если бы такая родная крепкая рука не подхватила меня под локоть и не помогла устоять. Я вжала лицо в грудь Джейми: теперь я ничего не боялась.
Вероятно, на какое-то непродолжительное время я лишилась чувств или мне это показалось из-за исполнившей меня радости от освобождения. Когда я пришла в себя, Джейми держал меня, обняв за талию, а его плед оказался на моих плечах, скрывая от любопытных взглядов зевак. Вокруг, как и раньше, слышались голоса, но в них уже не было ни буйства, ни звериной жажды крови.
Через голоса пробился Матт – а может, Джефф? – и вопросил:
– Кто вы такой? Как вы дерзнули помешать ходу судебного расследования?
Я скорее ощутила, чем увидела, как толпа сделала шаг вперед.
Джейми был большой и мощный, у него имелось оружие, однако он был один. Я еще крепче прижалась к нему, он сильно обнял меня правой рукой, а левую протянул к бедру. Из ножен с пугающим звуком наполовину высунулось серебристо-голубое лезвие, и те, кто стол в первых рядах, застыли.
Впрочем, судьи оказались куда крепче. Выглянув из укрытия, я обнаружила, что Джефф таращился на Джейми, а Матт скорее обескуражен, чем возмущен.
– Вы осмелились противостоять суду Божьему? – гневно возопил коротышка судья.
Джейми вытащил саблю из ножен и воткнул в землю, да так, что рукоять завибрировала от мощи удара.
– Я встал на защиту этой женщины и на защиту правды, – сказал Джейми. – Если кто-то из присутствующих выступает против них обоих, пусть ответит мне, а затем и Богу.
Судья похлопал глазами, как будто не мог поверить в реальность такого поступка, и вновь пошел в атаку:
– Вы не имеете права мешать работе суда, сэр! Я настаиваю, чтобы вы сейчас же оставили обвиняемую. А ваше поведение суд рассмотрит незамедлительно.
Джейми, спокойный словно утес, воззрился на судей. Мне был слышен сильный стук его сердца, но руки его твердо, как каменные, лежали одна на рукояти сабли, вторая – на поясном кинжале.
– Сэр, у алтаря церкви Божьей я поклялся всегда защищать эту женщину. А коли вы уверяете, что ваша власть превыше власти Господа Всемогущего, то вынужден сообщить, что не согласен с этим мнением.
Наступившее следом молчание разорвал чей-то тихий смешок, в нескольких местах подхваченный в толпе. Симпатия зрителей все еще не склонилась к нашей стороне, но сила, влекшая нас к погибели, уже оказалась сломлена.
Джейми ухватил меня за плечо и повернул кругом. Стоять лицом к людям было невероятно тяжело, но я понимала, что так следует поступить. Вскинув голову как можно выше, я увидела не лица, а то, что находилось далеко за людьми, – лодчонку на самой середине озера. И я смотрела на нее, пока глаза мои не стали слезиться.
Придерживая укутывавший меня плед, Джейми, открыл взорам присутствующих мои плечи и шею. Ухватил темные четки и подвигал их туда-сюда.
– Говорят, янтарь обжигает кожу ведьмы, верно? – спросил он судей. – Полагаю, еще больше ведьме вредит крест Господень. Однако гляньте сюда.
Он поднял пальцем четки и распятие. Моя кожа оставалась абсолютно белой, без каких-либо следов, не считая грязи, в которой я перепачкалась в яме для воров. Толпа охнула и неразборчиво зашумела.
Храбрость, непоколебимое самообладание и врожденная способность к эффектным жестам. Не зря Колум Маккензи опасался честолюбивых амбиций Джейми. Кроме того, его, конечно, тревожили опасения, что я могу раскрыть происхождение Хэмиша; с таких позиций то, как он поступил по отношению ко мне, вполне можно было понять. Понять, но не простить.
Настрой толпы то и дело менялся. Казалось, жажда крови, обуревавшая ее до того, пропала, однако она могла в любой момент вновь нахлынуть сильнее прежнего, и погрести нас. Матт и Джефф обменивались растерянными взглядами: они явно не понимали, что делать в новых, нежданных обстоятельствах.
Гейлис Дункан использовала общую растерянность в своих целях. Не могу сказать, зачем ей это было нужно, на что она надеялась, но она гордо откинула свои серебристые волосы за плечи и бесстрашно кинулась головой в омут.
– Эта женщина не ведьма, – прямо заявила она. – А вот я – ведьма.
Эскапада Джейми после ее выходки моментально потускнела и забылась. Крики судей, вопросы, восклицания – все утонуло в диком реве толпы.
Понять, что именно она думала и чувствовала, было невозможно, как и прежде. Высокое чело было ясно, большие зеленые глаза сверкали каким-то весельем. Гейлис, перемазанная грязью, в своем рваном платье, гордо распрямилась и смотрела на своих обвинителей сверху вниз. Как только стало чуть тише, она негромко начала свою речь – не повышая голоса, но вынудив всех прислушиваться:
– Я, Гейлис Дункан, признаю, что я ведьма и возлюбленная Сатаны…
Терпеливо дождавшись, когда утихнет новый шквал криков, она продолжила:
– Признаю, что, наущаемая своим повелителем, умертвила своего супруга Артура Дункана посредством колдовства.
Сказав это, она покосилась на меня и, увидев мой взгляд, чуть улыбнулась. Затем посмотрела на женщину в желтой шали, но милосерднее не стала.
– Преследуя преступные цели, я исполнила заклинание над младенцем-оборотнем, и тот умер, а похищенное человеческое дитя осталось эльфам.
Она чуть обернулась и протянула ко мне руку.
– Неведение Клэр Фрэзер я использовала в своих целях. Однако эта женщина не соучаствовала в моих действиях и не понимала их, она не слуга господину и повелителю моему.