Все опять остановилось, потому что никто не знал, где искать. Но даже самым лучшим охотникам время от времени приходится заглядывать в дома, чтобы попросить щепотку соли или кружку молока. И наконец до Леоха дошло известие о парочке, потому что Эллен Маккензи была женщиной незаурядной внешности.
— Волосы как огонь, — мечтательно протянул Элик, наслаждаясь теплом мази на спине. — А глаза, как у Каллума — серые, с чернущими ресницами — ужасно красивые, но пронзают тебя насквозь, как стрелой. Высокая, даже выше тебя. По правде сказать, просто глазам было больно на нее смотреть.
— Я слышал позже, рассказывали, что они встретились на Сборе, глянули друг на друга и тут же поняли, что жить друг без друга не смогут. И они придумали план и сбежали прямо из-под носа Каллума Маккензи и его трех сотен гостей. — Тут он что-то вспомнил и рассмеялся. — Дугал-то их в конце концов нашел, они жили в домишке на краю Исчезающих Земель. Они решили, что единственный выход — это прятаться, пока у Эллен не родится ребенок и вырастет достаточно большим, чтоб не было сомнений, чей он. Тогда Каллум благословит их брак, хочет он этого или нет. А он не хотел.
Элик ухмыльнулся.
— Вот когда вы были на дороге — видела ты у Дугала шрам на груди?
Я его видела: тонкий белый рубец от плеча до ребер, пересекающий сердце.
— Это что, Брайан ему оставил? — спросила я.
— Не, Эллен, — ответил он, ухмыляясь над моим выражением лица. — Чтобы не дать ему перерезать Брайна глотку: он как раз собирался. Будь я на твоем месте, я бы с Дугалом об этом не говорил.
— Не думаю, что мне захочется.
К счастью, план сработал, так что Эллен была на пятом месяце беременности, когда Дугал их нашел.
— Шуму было! И куча угрожающих писем между Леохом и Лаллиброхом, но в конце концов все решилось, и Эллен с Брайаном поселились в доме в Лаллиброхе за неделю до рождения ребенка. Они поженились прямо во дворе перед домом, — добавил он, немного подумав, — и он в первый раз смог перенести ее через порог, как жену. Он потом говорил, что чуть грыжу не нажил, когда поднимал ее.
— Ты так рассказываешь, словно очень хорошо их знаешь, — заметила я, закончив массаж и вытирая полотенцем липкую мазь с рук.
— Так, немного, — отозвался Элик, согревшийся и сонный. Веко на единственном глазу закрылось, черты старческого лица расслабились и потеряли выражение постоянного недовольства, из-за которого он обычно выглядел таким свирепым.
— Я, конечно, Эллен хорошо знал. А Брайана встретил уже через несколько лет, когда он привез сюда парнишку… ну, мы и поладили. Хорошо управляется с конем. — Голос его замер, глаз окончательно закрылся.
Я прикрыла старика одеялом и на цыпочках вышла из комнаты, оставив его подремать у огня.
Оставив Элика поспать, я поднялась в нашу комнату, где то же самое делал Джейми. В темный, дождливый день не так уж много в помещении занятий. Поскольку мне не хотелось ни будить Джейми, ни присоединяться к нему, оставалось либо чтение, либо шитье. Шила я более чем посредственно, поэтому решила взять книгу в библиотеке Каллума.
В соответствии с причудливыми архитектурными принципами, определяющими всю конструкцию Леоха — основанными на общей неприязни к прямым линиям — на лестнице, ведущей в покои Каллума, было два поворота, и на каждом из них — небольшая лестничная площадка. На второй обычно стоял слуга, готовый сбегать с поручением или выполнить требование лэрда, но сегодня его там не было. Я слышала сверху голоса — возможно, слуга находился у Каллума. У двери я помедлила, не решаясь помешать.
— Я всегда знал, что ты глупец, Дугал, но никогда не думал, что ты такой идиот.
С юности привыкнув к обществу наставников и не имея необходимости постоянно утверждать себя, как приходилось его брату среди воинов и простолюдинов, Каллум обычно разговаривал без резкого шотландского акцента, характерного для речи Дугала. Однако на этот раз налет культуры с него слетел. Оба голоса, хриплые от гнева, были почти неотличимы друг от друга.
— Я бы мог ожидать от тебя подобных поступков в двадцать лет, но, ради Бога, парень, тебе уже сорок пять!
— Ну, в этом деле ты не особенно разбираешься, точно? — в голосе Дугала прозвучала язвительная насмешка.
— Нет, — отрезал Каллум. — И поскольку я редко нарывался на такие неприятности, благодарение Господу, может, он отнесся ко мне лучше, чем я до сих пор думал. Я нередко слышал, что мужчина перестает пользоваться мозгами, когда у него встает, а теперь мне кажется, что в это стоит поверить. — Он оттолкнул стул, и его ножки резко царапнули каменный пол. — Если у братьев Маккензи на двоих один стручок и одни мозги, я очень рад той половине, что досталась мне!
Я решила, что третий участник подобного разговора определенно нежелателен и тихо отошла от двери, повернувшись к лестнице.
Меня остановило шуршанье юбок на первой лестничной площадке.
Мне вовсе не хотелось, чтобы меня застали за подслушиваньем, поэтому я решительно повернула назад. Площадка была довольно просторной, и одну стену почти полностью закрывал гобелен. Конечно, ноги будет видно, но тут уж ничего не поделаешь.
Притаившись, как крыса, за гобеленом, я услышала шаги. Приближаясь к двери, они становились все медленнее. Невидимая посетительница остановилась на дальнем конце лестничной площадки, поняв, как и я, что разговор между братьями был очень личным.
— Нет, — уже спокойнее говорил Каллум, — разумеется, нет. Эта женщина — ведьма, или почти ведьма.
— Ага, но…
Тут брат нетерпеливым тоном прервал Дугала.
— Я сказал, что позабочусь об этом, парень. И не тревожься об этом, братишка. Я прослежу, чтобы с ней обошлись, как положено. — В голосе Каллума послышались неприязненные нотки. — И скажу тебе вот что. Я уже написал герцогу, что он может поохотиться в угодьях за Эрликом — он любит пострелять там оленей. Я собираюсь послать с ним Джейми, может, у него еще осталась привязанность к мальчишке…
Дугал прервал его по-гаэльски, очевидно, каким-то язвительным замечанием, потому что Каллум засмеялся и сказал:
— Не-а, я думаю, Джейми достаточно большой, чтобы позаботиться о себе. Но если герцог намерен вступиться за него перед его величеством, это шанс для парня получить помилование. Если хочешь, я скажу его светлости, что ты тоже поедешь с ним. Можешь поддержать Джейми, если получится, и не будешь путаться у меня под ногами, пока я улаживаю все здесь.
На площадке послышался глухой удар, и я решилась выглянуть. Там стояла девушка, Лири, белая, как оштукатуренная стена у нее за спиной. Она держала поднос с кувшином. С подноса на ковер свалился оловянный кубок — именно этот звук я и услышала.
— Что там такое? — раздался из кабинета резкий голос Каллума. Лири бросила поднос на стол у двери, едва не перевернув в спешке кувшин, и стремительно кинулась вниз по лестнице.
Послышались приближающиеся к двери шаги Дугала, и я сообразила, что не смогу спуститься вниз незамеченной. Мне едва хватило времени, чтобы выскользнуть из своего укрытия и поднять упавший кубок. Дверь распахнулась.
— А, это ты? — слегка удивленно произнес Дугал. — Это, что ли, мистрисс Фитц прислала Каллуму для больного горла?
— Да, — бойко ответила я. — Она говорит, что надеется, он скоро почувствует себя лучше.
— Почувствую. — Каллум, который передвигался значительно медленнее, тоже показался в дверном проеме. Он улыбнулся мне. — Поблагодари мистрисс Фитц от меня. И тебе большое спасибо, дорогая, за то, что принесла. Не хочешь присесть на минутку, пока я выпью это?
Подслушанный разговор заставил меня забыть о том, зачем я сюда шла, но теперь я вспомнила, что хотела попросить книгу. Дугал извинился и ушел, а я медленно прошла вслед за Каллумом в библиотеку, где он показал мне на полки.
На лице у Каллума еще пылали красные пятна, ссора с братом продолжала занимать его мысли, но он отвечал на мои вопросы о книгах с присущей ему уравновешенностью. Только блеск глаз и некоторое напряжение выдавали его мысли.
Я нашла две книги о травах, показавшиеся мне интересными, и отложила их в сторону, подыскивая себе роман.
Каллум подошел к птичьей клетке, вне сомнения, в надежде успокоиться, наблюдая за красивыми маленькими, поглощенными собой созданиями, которые прыгали по веткам; каждая птичка — целый закрытый мир.
Тут снаружи раздались крики, которые отвлекли меня. Отсюда, с верхотуры, я хорошо видела поля за замком до самого озера. Оттуда скакала небольшая группа всадников, они возбужденно кричали, улепетывая от дождя.
Всадники приближались, и я разглядела, что это не взрослые мужчины, а мальчишки, в большинстве своем подростки, но среди них были и младшие, изо всех сил старавшиеся не отстать от старших. Я подумала, нет ли среди них Хеймиша, и быстро нашла предательски яркие волосы, блестевшие, несмотря на дождь. Мальчик сидел верхом на Кобхэре.
Вся компания стремилась к замку, направляясь к одной из бесчисленного множества каменных стен, отделявших поля друг от друга. Один, два, три, четыре — старшие мальчики верхом на своих пони перепрыгивали через стену с беспечной легкостью, приходящей с опытом.
Несомненно, гнедой притормозил на мгновенье только в моем воображении, потому что Кобхэр следовал за другими очень охотно. Он доскакал до ограды, собрался, напрягся и прыгнул.
Он делал все так же, как и остальные, но все же что-то пошло не так. Возможно, всадник заколебался, или слишком сильно натянул поводья, или не очень устойчиво сидел… Только передние копыта ударились о стену, и лошадь вместе со всадником кувыркнулась через стену по самой эффектной дуге, какую я когда-либо видела.
— О!
Каллум, привлеченный моим восклицанием, повернул голову к окну как раз в тот момент, когда Кобхэр тяжело упал на бок, прижав к земле маленькую фигурку Хеймиша. Несмотря на свою хромоту, передвигался Каллум очень быстро. Он подбежал ко мне и высунулся из окна еще до того, как пони попытался встать на ноги.