Сначала они проверяли стыки брони и осматривали ее в поисках трещин или деформаций. За броней следовали специальные полевые ботинки, способные выдержать любое сочетание погоды, кислоты и зубов.
Рюкзаки, в которые влезало достаточно, чтобы хрупкое человеческое существо могло выжить месяц и даже больше во враждебной среде без какой-либо помощи. Упряжь, чтобы тебя не мотало во время жесткой посадки, или когда бронетранспортер прокладывает путь по ухабам. Шлемы для защиты черепа, и визоры, чтобы прикрыть глаза. Рации для связи с ботом, бронетранспортером или приятелем, который прикрывает тыл.
Пальцы быстро пробегали по застежкам и клапанам. Когда все было сделано и подготовлено, когда все проверили и признали годным, процедура повторялась снова – с самого начала. А после этого, если оставалась минутка, проверялось снаряжение соседа.
Эйпон ходил взад-вперед, ненавязчиво присматриваясь, хотя и знал, что это не обязательно. Он твердо верил в присказку: «Оттого, что в кузнице не было гвоздя». Именно сейчас нужно было заметить упущенный изъян, незатянутый ремень. Когда дело примет опасный оборот, сожалеть будет уже поздно. И фатально.
– Девочки, двигайтесь! В линию. Пошли, пошли. Вы достаточно проспали.
Группа, разбившись на пары и тройки, построилась и двинулась к боту, возбужденно переговариваясь. Эйпон мог бы организовать все вежливо и по форме, призвать к молчанию, выстроить ровным строем, но его людей отбирали не за милое поведение, и он не собирался им говорить, как нужно ходить. Сержанта порадовало, что их новый лейтенант к этому времени научился держать рот на замке. В корабль все грузились под ворчание и тихие разговоры. Не было ни флагов, ни записанных заранее звуков труб. Гимном им служил поток старых, хорошо знакомых ругательств, которые передавались от одного к другому. Вызывающие слова мужчин и женщин, готовых взглянуть смерти в лицо. Эйпон такое отношение разделял. Как знали все пехотинцы на протяжении тысячелетий, в смерти не было ничего возвышенного. Только раздражающая конечность всего.
Оказавшись внутри, они загрузились прямиком в бронетранспортер: его планировалось сбросить в тот же миг, когда шаттл коснется поверхности. Тряски так было больше, но колониальные морские пехотинцы нежностей и не ожидали.
Как только все прошли на борт, и двери бота закрылись, раздался звук сирены: предупреждение о разгерметизации грузового отсека «Сулако». Обслуживающие роботы поспешили в укрытие. Зажглись предупредительные огни.
Морпехи сидели в два ряда лицом друг к другу. Между ними оставался только узкий проход. Рядом с солдатами в громоздкой броне Рипли казалась себе маленькой и уязвимой. Поверх комбинезона на ней была надета только летная куртка, а снаряжение ограничивалось наушниками с микрофоном для связи. Оружия ей никто не предложил.
Хадсон был слишком возбужден, чтобы сидеть спокойно. В крови бурлил адреналин, и он расхаживал по проходу, широко распахнув глаза. Движения его были хищными, подчеркнутыми, словно у готового прыгнуть кота. На ходу он непрестанно невразумительно бормотал, и от этого в замкнутом пространстве было некуда деться.
– Я готов, ребята. Готов приступать. Зацените-ка. Я – абсолютное оружие. Произведение искусства. Вам не стоит со мной связываться. Эй, Рипли.
Рипли посмотрела на него ничего не выражающим взглядом.
– Не тревожьтесь, дамочка. Я и мой взвод непревзойденных машин смерти – мы вас защитим. Зацените.
Хадсон, стараясь не задеть кнопок готовности, хлопнул по панели управления сервопушки, установленной в оружейном пазе над его головой.
– Лучевое орудие с независимой системой наведения. Разве не милашка? Паф! Этот щеночек поджарит полгорода. У нас есть тактические самонаводящиеся ракеты, импульсные ружья на фазированной плазме, гранатометы. У нас есть звуковые электронные пушки, ядерное оружие – без шуток, у нас есть ножи, острые палки…
Хикс потянулся, ухватил Хадсона за разгруз и усадил его на пустое место. И сказал тихо, но внушительно:
– Хватит.
– Конечно, Хикс.
Хадсон, неожиданно ставший покорным, откинулся на стенку.
Рипли благодарно кивнула капралу. «Молодое лицо, старые глаза. Повидал за свою жизнь больше, чем следовало бы. Вероятно, больше, чем ему хотелось». Тишина, последовавшая за монологом Хадсона, Рипли устраивала. Внизу и без того хватало истерии, в дополнительной она не нуждалась.
– Не обращайте внимания на Хадсона, – сказал капрал, наклонившись к ней. – Ни на кого не обращайте внимания. Все они такие, но в трудной ситуации лучше никого не найти.
– Если он стреляет так же хорошо, как треплется, может, у меня давление чуточку и упадет.
Хикс ухмыльнулся:
– Насчет этого не тревожьтесь. Хадсон – компьютерный техник, но он и специалист по ближнему бою, как и все прочие.
– И вы тоже?
Хикс устроился поудобнее в кресле: собранный, уверенный, готовый ко всему.
– Я здесь не потому, что хотел стать кондитером.
Транспорт затрясся. Бот накренился, выплывая из грузового отсека на захватах.
– Эй, – пробурчал Фрост, – кто-нибудь проверял крепления этого гроба? Если они не затянуты, как надо, мы выскочим из шаттла наружу прямо через днище.
– Спокойно, сладенький, – ответила Дитрих. – Я лично их проверила. Мы надежно закреплены. Шестиколесник никуда не денется, пока мы не поцелуемся с землей.
Фрост заметно расслабился.
Включились двигатели бота. Когда он вышел из зоны искусственной гравитации «Сулако», желудки совершили сальто-мортале. Корабль обрел свободу, медленно отходя все дальше от огромного транспорта. Вскоре бот должен был выйти из опасной зоны, тогда двигатели включатся на полную мощность.
Ремни надежно удерживали людей в креслах, но руки и ноги начали «всплывать» под действием невесомости. Взревели двигатели бота; стены и пол бронетранспортера затряслись. Мстительно вернулась гравитация.
Бёрк выглядел так, будто он вышел порыбачить на Ямайке. Он нетерпеливо улыбался, жадно предвкушая начало настоящего приключения.
– Поехали!
Рипли зажмурилась и тут же снова открыла глаза. Что угодно, лишь бы не смотреть на черноту под веками. Они были словно крошечные экраны, заполненные яркими искрами и парящими зелеными пузырями. Внутри пузырей проявлялись жуткие силуэты. Напряженные лица Фроста, Кроу, Эйпона и Хикса внушали больше уверенности.
Наверху, в кабине, Спанкмейер с Ферро изучали показания датчиков и вели корабль. Ускорение в бронетранспортере росло по мере того, как бот разгонялся. У нескольких человек задрожали губы. Когда бот нырнул к атмосфере планеты, никто не произнес ни слова. Внизу простирался серый лимб.
Темный покров из облаков, скрывающий поверхность Ахерона, внезапно превратился в нечто иное, нежели просто жемчужная пелена, которой можно любоваться сверху. Густой, взбаламученный воздух бурлил над сухими пустынями и безжизненными скалами, и сквозь него могли видеть лишь сложные сенсоры в сочетании с оборудованием для сканирования и моделирования поверхности.
Бот, рыская, словно прыжками пробивался через воздушные потоки. Ферро, буквально проталкивая корабль через пылевую бурю, заговорила по внутренней связи. В голосе ее звучало ледяное спокойствие.
– Переключаюсь на выравнивание траектории по монитору. Видимость нулевая. Настоящая зона отдыха. Котел с дерьмом.
– Два-четыре-ноль, – Спанкмейер был слишком занят, чтобы отвечать в тон. – Спуск в пределах допуска. Регистрирую ионизацию обшивки.
Ферро бросила беглый взгляд на показания приборов.
– Плохо?
– Фильтры справятся. Ветер за две сотни.
Включился установленный между ними экран, отобразив топографическую модель поверхности, над которой пролетал бот.
– Дальномер включен. А чего ты ждала, Ферро? Тропические пляжи? – он перебросил три переключателя. – Входим в термалы. Вертикальное смещение непредсказуемо. Слишком все крутится.
– Поняла, – Ферро нажала кнопку. – Все в пределах заложенных программ. По крайней мере, погода там внизу все та же. – Она просмотрела сообщение. – Впереди турбулентность.
Из динамиков в бронетранспортере донесся резкий голос пилота:
– Говорит Ферро. Все вы читали описание этого мусорного шарика. Не тянет на местечко для летнего отпуска. Готовьтесь к болтанке.
Рипли быстро оглядела спутников, зажатых в пространстве бронетранспортера. Хикс чуть свесился набок – он спал прямо в упряжи. Рысканье бота его словно вовсе не беспокоило. Остальные по большей части сидели тихо, глядя прямо перед собой, погруженные в свои мысли.
Хадсон непрерывно беззвучно шептал что-то самому себе. Его губы не прекращали движения. Рипли не стала пытаться по ним читать. Бёрк с профессиональным интересом осматривал бронетранспортер. Горман, который сидел напротив него, крепко зажмурился. Он побледнел, и на лбу и шее выступил пот. Руки лейтенанта беспрестанно двигались, потирая ноги под коленями. Рипли подумалось, что он то ли пытается массажем согнать напряжение, то ли вытирает мокрые ладони.
«Может, если отвлечь разговором, ему полегчает?»
– Сколько у вас было выбросов, лейтенант?
Глаза Гормана распахнулись, и он заморгал.
– Тридцать восемь. В симуляторе.
– А сколько боевых? – последнее слово Васкес подчеркнула.
Горман постарался ответить так, словно разницы не было. Мелочь, которая не имеет никакого значения.
– Ну, два. Этот – третий.
Васкес с Дрейком молча обменялись взглядами. Не требовалось ничего говорить. Выражения лиц были достаточно красноречивы. Рипли обвиняюще посмотрела на Бёрка, но тот ответил беспомощным жестом:
– Эй, я же гражданское лицо. И не занимаюсь военными назначениями.
Разумеется, это было полной чушью, но ругаться сейчас не имело смысла. Под ними раскинулся Ахерон, а земная бюрократия и в самом деле осталась далеко позади. Рипли закусила нижнюю губу и постаралась об этом не тревожиться.
Горман казался достаточно знающим. Кроме того, в настоящем столкновении или бою командовать будет Эйпон. Эйпон и Хикс.