– Ну, ладно, идемте, девочки, – Эйпон закинул рюкзак на плечи, и Управление тут же превратилось в гудящий улей. – У нас не почасовая оплата. – Он глянул на Хадсона. – Как мы туда доберемся?
Компьютерный спец подстроил экран, уменьшил размер изображения. На мониторе возникла общая карта колонии.
– Есть небольшой обслуживающий коридор. Пешком довольно далеко, сержант.
Эйпон взглянул на Гормана, ожидая приказов.
– Не знаю, как тебе, сержант, – сказал ему лейтенант, – но мне не нравятся длинные, узкие коридоры. И мне бы хотелось, чтобы все были в форме, когда мы туда доберемся. Заодно мне бы хотелось, чтобы нас прикрывали орудия БТР, когда мы будем на месте.
– Я думаю точно так же, сэр, – на лице сержанта отразилось облегчение. Он готовился предлагать варианты и спорить, и теперь был рад, что не потребовалось ни того, ни другого. Пара рядовых кивнула с довольным видом. Может, Горману и не хватало полевого опыта, но дураком он не был.
Хикс проорал в сторону маленькой боковой комнаты:
– Эй, Рипли, мы собираемся на прогулку. Ты идешь?
– Мы обе идем, – когда она вывела девочку из комнаты, их встретили удивленные взгляды. – Знакомьтесь, это Тритончик. Тритончик – это мои друзья. Теперь они и твои друзья тоже.
Девочка просто кивнула, будучи пока не в состоянии заговорить с кем-то, кроме Рипли. Пара солдат кивнула в ответ, закидывая на плечи оборудование. Бёрк подбадривающе ей улыбнулся. Горман выглядел удивленным. Тритончик посмотрела на своих живых друзей, все еще сжимая в правой руке голову куклы.
– Куда мы пойдем?
– В безопасное место. Скоро.
Девочка почти улыбнулась.
Во время поездки из Управления колонии к перерабатывающей станции атмосфера в БТР была более подавленной, чем когда они только выкатились из десантного бота. Глобальное опустошение, пустые поврежденные здания, явные свидетельства тяжелых сражений – все это приглушило изначально высокий боевой дух десантников. Было очевидно, что прервавшаяся связь колонии с Землей произошла не из-за вышедшего из строя спутника связи или планетарного оборудования. Она была связана с существом Рипли. Колонисты прервали связь, потому что нечто их вынудило. И если поверить Рипли, это нечто все еще оставалось где-то здесь. Несомненно, маленькая девочка была кладезем информации, но никто не пытался ее расспрашивать. Так приказала Дитрих. Состояние ребенка все еще было слишком хрупким, чтобы подвергать его стрессу и задавать травматичные вопросы. Так что, пока они ехали в БТР, им приходилось заполнять пробелы в надиктованных отчетах Рипли при помощи воображения. А у солдат всегда очень живое воображение.
Вержбовски вел бронетранспортер по сумеречному ландшафту, двигаясь по бетонированной дороге, что соединяла постройки колонии со станцией переработки атмосферы в километре от комплекса. Ветер накидывался на массивный транспорт, но не мог его даже покачнуть. БТР спроектировали так, что он был способен спокойно передвигаться при скорости ветра в три сотни километров в час, так что обычные ураганы Ахерона ничуть ему не мешали. Ожидая, пока вернутся бойцы, позади, на посадочную точку опустился десантный бот. Впереди призрачным светом мерцала коническая башня массивной преобразовательной станции, которая продолжала свою работу по терраформированию негостеприимного Ахерона.
Рипли с Тритончиком сидели бок о бок сразу за водительской кабиной. Вержбовски следил за дорогой. Внутри сравнительно безопасного бронированного транспортника девочка постепенно разговорилась. Хотя у Рипли имелось с дюжину вопросов, которые ей очень хотелось задать, она сидела и терпеливо слушала, позволяя своей подопечной просто болтать. Периодически Тритончик все равно выдавала ответ на незаданный вопрос. Как сейчас.
– Я в игре была лучшая, – девочка прижала к себе голову куклы и уставилась на противоположную стену. – Я знала весь лабиринт.
– «Лабиринт»? – Рипли вспомнила, где они нашли ребенка. – Ты имеешь в виду вентиляционную систему?
– Ну да, – гордо откликнулась девочка. – И не только воздухопроводы. Я могла забираться даже в тоннели, где была проводка и прочее. В стенах, под полом. Я могла попасть куда угодно. Я была асом. Я умела прятаться лучше всех. Они говорили, что я жульничаю, потому что я была меньше всех, но дело не в том, что я меньше. Просто я была умнее, вот и все. И у меня действительно хорошая память. Могу вспомнить любое место, где я была раньше.
– Ну, тогда ты действительно молодчина. Настоящий ас.
Девочке похвала явно понравилась.
Рипли посмотрела вперед. Сквозь ветровое стекло прямо по курсу маячила станция перерабатывания атмосферы.
Это было некрасивое, сугубо утилитарное по дизайну здание. Множество его труб, отсеков и акведуков за прошедшие десятилетия были изъедены принесенными ветром песком и камнями. Оно было настолько же эффективным, насколько и уродливым. Работая круглосуточно на протяжении многих лет, эта и другие такие же станции по всей планете разбирали атмосферу Ахерона на компоненты, очищали их и добавляли новые, чтобы в конце концов произвести приятную биосферу с мягким климатом, напоминающим о доме. Этакая уродливая вещь, а создает столько красоты…
Монолитная масса металла нависла над бронетранспортером. Вержбовски затормозил напротив главного входа. Под предводительством Хикса и Эйпона десантники заняли позиции у огромной двери. Они были так близко к станции, что их слух наводнил тяжелый гул механизмов, заглушивший постоянный свист ветра. Хорошо сделанное оборудование продолжало работу даже в отсутствии человеческих хозяев.
Хадсон первым достиг входа и пробежался пальцами по дверному механизму, словно слесарь, планирующий вскрыть замок.
– Сюрприз, детки. Все работает, – он нажал на единственную кнопку, и тяжелая дверь скользнула в сторону, открывая за собой проход. Справа уводил куда-то вниз бетонированный пандус.
– В какую сторону, сэр? – спросил Эйпон.
– Пандус, – Горман давал указания из БТР. – Внизу будет еще один. Спуститесь по нему на уровень «С».
– Принято, – сержант махнул своим бойцам. – Дрейк – впереди. Остальные – следом попарно. Двинули.
Хадсон помедлил у контрольной панели.
– А что насчет двери?
– Тут никого нет. Оставь открытой.
Они начали спускаться по широкому пандусу в недра станции. Свет просачивался сверху, косо падал сквозь пол и мостки из металлической сетки, огибал трубопроводы, размещенные бок о бок, словно трубы органа. Но все равно они включили фонари. Вокруг мерно гудели механизмы. Множественные изображения, передаваемые за счет встроенных в обмундирование камер, подпрыгивали и раскачивались на ходу, что затрудняло наблюдение тем, кто остался у мониторов в БТР. Наконец пол выровнялся, и изображения стали стабильнее. Экраны демонстрировали мешанину массивных цилиндров и трубопроводов, штабели пластиковых ящиков и высоких металлических бутылей.
– Уровень «B», – сообщил Горман в микрофон. – Они на следующем уровне, ниже. Постарайтесь идти чуть медленнее. Тяжело что-то разобрать, когда вы быстро спускаетесь.
Дитрих повернулась к Фросту:
– Может, он хочет, чтоб мы летели? Так у него изображение не будет прыгать.
– Как насчет того, чтобы я тебя понес? – предложил ей Хадсон.
– Как насчет того, чтобы я тебя скинула за ограждение? – откликнулась она. – Так картинка тоже будет стабильной, пока ты не достигнешь дна.
– Заткнитесь там! – прорычал Эйпон, когда команда завернула за угол и начала спускаться дальше. Хадсон и прочие подчинились.
В командном отсеке Рипли заглядывала Горману через правое плечо, Бёрк – через левое, а Тритончик пыталась протиснуться между ними. Несмотря на всю видеомагию, которой повелевал лейтенант, ни одна из персональных камер не давала ясной картины того, что видели солдаты.
– Попробуй снова нижний диапазон, – посоветовал Бёрк.
– Я сделал это первым делом, мистер Бёрк. Там слишком много помех. Чем глубже они спускаются, тем больше хлама приходится преодолевать сигналу, а мощность у этих камер не слишком велика. К тому же, из чего эти атмосферные станции сделаны внутри?
– Композит из углеволокна и силикатные смеси везде, где только можно – для прочности и легкости. Много металлизированного стекла в переборках. Фундамент и подземные уровни попроще – бетон и стальные полы с уймой титанового сплава.
Горман не мог скрыть расстройства, пока тщетно возился с настройками.
– Если бы аварийное питание не работало и станция отключилась, у меня было бы более четкое изображение. Но в этом случае им пришлось бы двигаться при свете одних фонарей. Баш на баш. – Глядя на размытую картинку, он покачал головой и нагнулся к микрофону. – Мы не слишком понимаем, что у вас впереди. Что это?
Статика искажала голос Хадсона так же, как и изображение с его камеры:
– Это вы мне скажите. Я сюда только пришел.
Лейтенант оглянулся на Бёрка:
– Это построили ваши люди?
Представитель Компании нагнулся к мониторам, прищурился на неясное изображение из недр станции перерабатывания атмосферы.
– Черт, нет.
– Значит, ты не знаешь, что это такое?
– Никогда в жизни не видел ничего подобного.
– Может, это сделали колонисты?
Бёрк смотрел еще какое-то время, потом покачал головой:
– Если и они, то это импровизация. В строительных инструкциях такого не было.
В кружево коммуникаций и трубопроводов, которые оплетали нижний уровень перерабатывающей станции, кое-что добавилось. Бесспорно, это было сделано с замыслом и целью, а не возникло в результате какой-нибудь производственной аварии. Странный материал, из которого были сделаны эти дополнения, блестящий и влажный на вид, напоминал отвердевшую жидкую смолу или клей. Кое-где свет пронизывал эту субстанцию на несколько сантиметров в глубину, высвечивая сложную внутреннюю структуру. В остальном материал был непрозрачным, с преобладанием приглушенных оттенков зеленого и серого, хотя здесь и там виднелась более темная зелень.