Замысловатые камеры варьировались в размерах от полуметра в диаметре до дюжины метров в поперечнике. Все они были соединены между собой хрупкой на вид паутиной, которая при ближайшем рассмотрении оказалась такой же прочной, как стальной кабель. Тоннели образовывали настоящий лабиринт, а странные конические впадины испещряли пол. Этот материал так точно мимикрировал под местные механизмы, что было сложно сказать, где заканчивалось дело рук человеческих, а где начиналось нечто совершенно иное по природе. Кое-где новые дополнения почти копировали станционное оборудование, но определить, было ли это сделано с умыслом или просто являлось слепым подражанием, никто не мог.
Весь этот поблескивающий комплекс уходил в глубину уровня «C», насколько доставали видоискатели солдат. Хотя эпоксидообразная масса заполняла все доступное свободное пространство, она, похоже, никак не мешала работе станции. Механизмы по-прежнему гудели, занимаясь преобразованием воздуха Ахерона, и гетероморфные образования, заполнившие большую часть нижнего уровня, им не препятствовали.
Из всех наблюдателей только у Рипли возникла идея относительно того, на что именно наткнулись морпехи, и она мгновенно онемела от ужаса, способная только таращиться в монитор и вспоминать.
Горман бросил случайный взгляд назад и заметил выражение ее лица.
– Что это?
– Я не знаю.
– Ты знаешь хоть что-то, а это больше, чем знает любой из нас. Ну же, Рипли, давай. Прямо сейчас я бы отдал сотню кредитов за компетентное мнение.
– Я правда не знаю. Кажется, я однажды видела что-то похожее раньше, но я не уверена. Это какое-то другое. Более сложное и…
– Окей, тогда дай мне знать, когда у тебя мозги снова заработают, – лейтенант разочарованно отвернулся от нее к микрофону. – Продолжайте двигаться к цели, сержант.
Солдаты возобновили движение – лучи их фонарей отражались от стекловидных образований на стенах вокруг. Чем дальше они заходили в лабиринт, тем больше казалось, что все это не построено, а скорее либо выращено, либо является продуктом секрета желез. Лабиринт напоминал какой-то гигантский орган или кость изнутри. Не человеческий орган и не человеческую кость.
Каким бы ни было его назначение, но это структурное дополнение собирало избыточное тепло от ядерного реактора. Пар от воды конденсировался, капал вниз, образовывал лужицы на полу и шипел вокруг. Станция дышала.
– Впереди небольшой просвет, – Хикс сделал панорамный обзор камерой. Отряд входил в широкий отсек с куполом – материал и внешний вид стен здесь резко менялся. Стоило отдать должное подготовке: ни один из морпехов не потерял самообладания. Только Рипли пробормотала «О, Боже», а Бёрк пробормотал какое-то ругательство.
Камеры и фонари осветили обширное помещение.
Вместо гладких стен с округлыми изгибами, вдоль которых они шли до того, стены здесь были шершавыми и неровными. Они образовывали что-то вроде грубого барельефа, составленного из найденных в городе обломков: мебель, проводка, твердые и жидкие компоненты, части разломанных механизмов, личные вещи, разорванная одежда, человеческие кости и черепа – все сплавленное вместе этой вездесущей, прозрачной, похожей на эпоксидную смолу субстанцией.
Рукой в перчатке Хадсон провел по одной из стен, небрежно коснувшись скопления человеческих ребер. Он ковырнул смолистую поверхность, но едва ее поцарапал.
– Когда-нибудь видел что-то подобное?
– Я – нет, – Хикс сплюнул бы, если бы было куда. – Я не химик.
Все ждали, что выскажется Дитрих, и так она и сделала:
– Похоже на что-то вроде секретированного клея. Рипли, твои злодеи этой штукой плюются, или что?
– Я… я не знаю, как это производят, но я видела такое прежде – в куда меньших количествах.
Горман сжал губы – способность к анализу в нем одержала верх над первоначальным потрясением.
– Похоже, они разорили колонию ради строительных материалов, – он указал на изображение, передаваемое камерой Хикса. – Тут впаяна целая кипа пустых дисков памяти.
– И переносные энергоячейки, – Бёрк указал на другой монитор. – Дорогущие. И все разломаны.
– И колонисты, – добавила Рипли. – После того, как они с ними покончили.
Она посмотрела вниз на маленькую девочку, стоявшую рядом с серьезным выражением лица.
– Тритончик, тебе лучше посидеть впереди. Иди.
Ребенок кивнул и послушно направился в кабину водителя.
По мере того, как солдаты шли дальше, пар на уровне «C» сгущался все сильнее. В придачу к этому повысилась и температура.
– Тут жарче, чем в печи, – проворчал Фрост.
– Да уж, – с сарказмом согласился Хадсон. – Но это же сауна, а не баня!
Рипли посмотрела влево. Внимание Бёрка и Гормана было поглощено видеоэкранами. Слева от лейтенанта располагался небольшой монитор с графическими данными по нижнему уровню станции.
– Они точно под главными теплообменниками.
– Ага, – зачарованный, Бёрк не мог оторвать глаз от изображения с камеры Эйпона. – Может, этим организмам нравится жара? И поэтому они построили…
– Я не об этом. Горман, если твоим людям придется пользоваться оружием, они разрушат систему охлаждения.
Бёрк мгновенно сообразил, куда клонит Рипли.
– Она права.
– Ну и? – все еще не понял лейтенант.
– Ну и, – продолжила Рипли, – это выпустит фреон и/или воду, которая конденсируется из воздуха с целью охлаждения.
– Ну и ладно, – Горман слегка постучал по экранам. – Все охладятся.
– Это приведет не только к тому, что они охладятся.
– К чему еще?
– Прекратится сдерживание синтеза.
– И что? – Почему она никак не может сказать главное? Разве эта женщина не понимает, что он тут пытается руководить поисковой экспедицией?
– Мы говорим о термоядерном взрыве.
Это заставило Гормана выпрямиться и задуматься. Он прикинул варианты. Выбор решения облегчило то, что, по сути, выбора не было.
– Эйпон, собери у всех магазины винтовок. Мы не можем там стрелять.
Приказ услышал не только Эйпон. Морпехи уставились друг на друга со смесью смятения и недоверия.
– Он с ума сошел? – Вержбовски собственнически прижал к себе винтовку, словно предлагая Горману спуститься и самолично разоружить его.
Хадсон зарычал:
– А что тогда нам предлагается делать? Поговорить с ними строго, что ли? – он заговорил в микрофон: – Эй, лейтенант, может, ты хочешь, чтобы мы воспользовались приемами дзюдо? А если у них рук нету?
– У них есть руки, – тут же заверила его Рипли.
– Ну, вы же не нагишом идете, Хадсон, – сказал ему Горман. – У вас есть другое оружие, которым вы можете пользоваться.
– А может, это было бы и неплохо, – пробормотала Дитрих.
– Что именно? Использование альтернатив? – не понял Вержбовски.
– Нет. Чтобы Хадсон пошел нагишом. Ни одна живая тварь не выдержит потрясения.
– Да имел я тебя, Дитрих! – огрызнулся компьютерный техник.
– Мечтай, – и медик со вздохом выдернула полный магазин из своей винтовки.
– Только огнеметы, – тон Гормана не терпел возражений. – Все винтовки за плечи.
– Вы слышали лейтенанта, – Эйпон начал обходить каждого, забирая магазины. – Вытаскивайте.
Одна за другой винтовки сделались безобидными. Васкес отдала энергоблоки от смарта с большой неохотой. К счастью, огнеметы в дополнение к обычному вооружению были у троих членов отряда. Их подготовили, разогрели и испытали.
Не замеченная Эйпоном и прочими, Васкес выудила запасной энергоблок сзади из-за пояса штанов и заправила его в смарт. Как только внимание сержанта и всех камер переключилось в сторону, Дрейк сделал то же самое. Два оператора смартов угрюмо подмигнули друг другу.
Хиксу было некому подмигивать, и у него отсутствовал смарт, с которым можно было сжульничать. Зато у него имелся цилиндрический чехол, прицепленный к внутренней подкладке разгрузочного жилета. Расстегнув броню, он открыл чехол, в котором оказался сдвоенный ствол – антикварный помповый дробовик-двустволка двенадцатого калибра со спиленным прикладом. Пока Хадсон наблюдал с профессиональным интересом, капрал вытащил оружие, вставил магазин в этот отлично сохранившийся раритет и дослал патрон в ствол.
– Где ты его взял, Хикс? Когда я заметил выпуклость, то подумал, что ты тайком бухло пронес – хотя это было бы для тебя нетипично. Украл из музея?
– Он долгое время принадлежал моей семье. Милый, правда же?
– Ну и семейка. Он что-то может вообще?
Хикс показал ему один патрон.
– Это не наши стандартные высокоскоростные бронебойные военные снаряды, но ты не захочешь получить такой в лицо, это точно, – он понизил голос. – Я всегда держу его под рукой. Для ближнего боя. Не думаю, что на расстоянии он пробьет что-нибудь, так что ядерные грибы не вырастут.
– Да уж, и правда милый, – Хадсон бросил на оружие последний восхищенный взгляд. – Хикс, ты – традиционалист.
Капрал скромно улыбнулся:
– Это все моя нежная натура.
Спереди донесся голос Эйпона:
– Двигаемся. Хикс, раз уж тебе нравится там сзади, будешь в арьергарде.
– С удовольствием, сержант, – капрал примостил дробовик на правом плече, с легкостью балансируя им одной рукой и держа палец на тугом спусковом крючке.
Хадсон ухмыльнулся со знанием дела, махнул Хиксу и потрусил вперед, чтобы занять свое место во главе колонны.
Воздух был густой, и клубящийся пар рассеивал свет фонарей. Хадсону казалось, что они пробираются сквозь джунгли из стали и пластика.
В его гарнитуре раздался голос Гормана:
– Есть движение?
Голос звучал слабо и издалека, даром что компьютерный специалист знал: лейтенант находится всего на пару уровней выше и сразу у входа в станцию. На ходу Хадсон следил за показаниями детектора.
– Хадсон на связи, сэр. Пока ничего. Ноль. Единственное, что движется, это воздух.
Он завернул за угол и поднял взгляд от миниатюрного экранчика. Увиденное заставило его забыть о детекторе, о винтовке, обо всем на свете.