Глава 13
Двадцать второе апреля по времени Туры, Нижний мир
Девушка по имени Медейра показалась Алине чуть старше нее самой – точно понять было невозможно из-за орнамента, украшавшего лицо колдуньи. И она была почти так же любопытна, потому что по пути засыпала Тротта вопросами. Правда, сначала, когда Одекра оставила их, объяснив, что нужно начинать ритуал, чтобы у старой Ледиры ночью было побольше сил, молодая неши попыталась пообщаться с Алиной. Но принцесса, несмотря на то что понимала суть, слишком часто обращалась к лорду Максу за помощью, и в конце концов разговор пришлось поддерживать ему.
И хорошо, потому что пятую Рудлог еще слегка мутило от утреннего страха, и живот ныл неприятно, раздражающе.
Неши спрашивала, далеко ли живут крылатые люди, и неужели в другом мире у всех разный цвет волос, и каким богам там молятся, и какие животные водятся, и видели ли они по пути сюда наемников и раньяров, и правда ли, что побывали на священной горе, куда простым людям вход запрещен, и зачем убили лорха – оказывается, их специально допускали на границы защищенной земли ради паутины, из которой тимавеш ткали сети. Хитин снимали с уже отживших свое пауков.
Тротт отвечал кратко и не упускал возможности задать встречные вопросы. Каков размер защиты над поселением (оказалось, до противоположного ее края нужно идти почти день), и много ли здесь неши (Медейра, ничуть не смущаясь, рассказала, что почти в каждой семье одна из девочек рождается поцелованной Хидой-Роженицей, но бывает, что и девочки без дара получают его при взрослении, поэтому много – несколько сотен). Задал он вопрос, который интересовал и Алину:
– Как вы пропускаете лорхов, если и раньяры, и охонги обходят вас стороной, да и наемники не могут пройти сюда?
– Не мы пропускаем, ношеди, Ледира пропускает, – с почтением проговорила молодая хранительница. – Она хоть и спит, но все видит. Мы думали, что вы враги и пробились силой богов-чудовищ, но, похоже, и вам дозволила пройти Ледира. Ночью узнаем зачем.
Не переставая болтать, колдунья вела гостей в центр поселения, к старому высокому и широкому дому-папоротнику, который рос недалеко от одного из озер-осколков. На жилище Медейра указала издалека.
– Это брачный дом, – сказала она, – он сейчас пустой. Это для новой семьи. Если нет дома, освободившегося после смерти кого-то из стариков, старшая неши сажает и растит новый, а двое, принеся дары Хиде и став мужем и женой, живут в брачном, пока их дом не вырастет.
Дорога, соединяющая озера, не пустовала – мимо проезжали повозки, проходили охотники с добычей, мужчины с ведрами и палками, похожими на тяпки, женщины с козами и лошадками-вергиши. Народ то и дело останавливался, поводил руками, словно раскрывая объятья в сторону Медейры, и глазел на путников. Та в ответ на приветствия говорила «Мину́», и, судя по тому, что Тротт покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Алины, смысла этого слова он не понимал.
– Это благословение, – ответила неши, когда Алина, поколебавшись, задала вопрос. – Обозначает «пусть земля твоя будет плодородной, а дети – сильными».
И она оглянулась на Четери.
Брачный дом Тимавеш
Дракон шагал следом, а вокруг него с гвалтом сновали местные детишки – забегали вперед, почти лезли под ноги, стремясь разглядеть ближе. Он ступал осторожно, с величайшим терпением, будто слон между цветочными клумбами.
– Ергах, ергах! – кричали дети.
– Они называют его исполином, – объяснила Медейра, – но в наших сказках у исполинов белые волосы. Как у тебя, – она коснулась головы Алины.
Принцесса едва сдержалась, чтобы не дернуться в сторону. А ведь раньше она сама с удовольствием в ответ бы пощупала волосы неши, посмотрела бы, как заплетены косы, которые словно облегали голову, как вставлены в них перья.
Но не сейчас.
Солнце припекало все сильнее. За зелеными оградами вокруг огородов и садов жители занимались своими делами: кто-то свежевал ящера, кто-то вскапывал поле или чинил колесо у телеги, кто-то готовил лепешки в круглой печи, кто-то ощипывал птицу со свернутой башкой. Увидела Алина и процесс доения маленьких лошадей-вергиши: хозяин выводил их из папоротника – «хлева», привязывал к ограде, стреножил и ловко выдаивал молоко в плошку. Тимавеш, завидев процессию, бросали дела и подходили к оградам, приветствуя Медейру и с любопытством наблюдая за гостями.
Мирная жизнь в поселке, который в память о погибшем городе назывался Тес, оказалась очень похожа на ту, что Алина видела в Орешнике, где они с сестрами прожили последние годы. И непохожа одновременно – потому что сейчас принцесса ко всему относилась с недоверием итои дело ловила себя на том, что рука тянется к ножу.
И даже всплески любопытства быстро отступали при мысли, что все эти люди могут вечером собраться на кровавое жертвоприношение, например. Или что в озере, в котором предстоит искупаться, на самом деле может жить чудовище, обедающее гостями. Или их с Троттом и Четери просто не выпустят из этой прекрасной деревни, если древней хранительнице они не угодят.
А уйти было очень нужно и желательно прямо сейчас. Путь все удлинялся, а ведь порталы в любой момент могли закрыть с Туры, или, наоборот, они могли окрепнуть и пропустить богов-захватчиков. Не оставив прохода троим путникам и Жрецу.
Алина передернула крыльями. С утра, когда лорд Макс сказал, что их преследуют, она испугалась до такой степени, что сердце до сих пор пускалось вскачь, а виски ныли. И даже спокойствие спутников не помогало.
Зато нож успокаивал. Давал иллюзию контроля.
– Все хорошо, они не агрессивны, – тихо сказал Тротт, дотронувшись крылом до ее пальцев. Принцесса посмотрела туда, где легкой лаской прошло прикосновение, и обнаружила, что вновь сжимает рукоять оружия. – В любом случае мы уйдем отсюда завтра утром, Алина.
Медейра с любопытством, но без настороженности поглядывала на них. Дети повизгивали, смеялись, бесстрашно цепляясь за руки Четери – тот подбрасывал их, сажал на плечи.
– Но как, если нас не выпустят? – пробормотала принцесса. Нож она отпустила, но, выдохнув, взяла Тротта за руку и шагнула ближе к нему.
Он внимательно взглянул на нее зелеными глазами, и она посмотрела в ответ с таким вызовом, что он только усмехнулся и крепче сжал ее пальцы.
– Вы удивительно смелы там, где не надо бы, и трусите здесь, – проговорил лорд Макс приглушенно. – Посмотрите вокруг. Кого вы видите?
Медейра отстала и смеялась над Четери, который чуть ли не жонглировал детьми. Маленькие тимавеш были счастливы.
Алина снова завертела головой.
– Крестьян?
– Верно, – похвалил он. – Воинственные народы, народы агрессивные выглядят иначе. Мы увидели уже много людей, но ни одного бойца, солдата, дружинника. Ни одного надсмотрщика. Это нация свободных землепашцев и охотников, которые используют оружие, чтобы защищаться, а не нападать.
– А если они решат, что им нужно защищаться от нас? – тяжело вопросила принцесса.
– Пробьемся, – пообещал Четери из-за ее спины. Макс хмыкнул.
Алина оглянулась. Дракон так и подбрасывал на обоих плечах ребятишек, но взгляд у него был совершенно спокойный.
И она, глядя на радостных детей, на пестро одетых местных жителей, приветствующих гостей и Медейру, поняла, что ей очень не хочется, чтобы сквозь них пришлось пробиваться.
Дом внутри оказался светлым и прохладным и пах свежим деревом, хлебом и молоком. Алина, так и не отпуская руку Тротта, прошла вслед за ним за «дверь» из лиан и словно оказалась в улучшенной и обустроенной версии их с профессором убежищ.
Сквозь пышную шапку листьев в окна заглядывало солнце. На полу лежали коврики, такие же цветастые и бахромчатые, как одежда тимавеш. Здесь вообще было много пестрого текстиля – и занавески на окнах, и узкие лоскутные гобелены с растительными узорами на стенах. Круглая стена выглядела гладкой, словно покрытой лаком, пол и потолок были образованы перемычками папоротника. Вдоль всей стены на уровне бедер шла массивная лавка, будто широченная складка папоротника, под которой прятались плетеные лари и сундуки, ведра и тазы, кадки с водой, а почти под самым потолком располагались заставленные утварью полки-наросты.
Взгляд принцессы упал на большую плетеную колыбель, подвешенную в нескольких шагах от входа у лавки. Внутри было заботливо сложено цветастое одеяльце и маленькая куколка, свернутая из шерсти и перевязанная лентами. Почему-то именно эта куколка и эта колыбель заставили Алину успокоиться.
Могут ли быть злыми люди, которые так готовятся к появлению детей?
Четери, обойдя дом по кругу, подпрыгнул, подтянулся за край естественной дыры в потолке, игнорируя лестницу из ступеней-наростов, и пропал наверху.
– Там брачная кровать, – сообщила Медейра с восторгом.
– Там кровать, – подтвердил дракон, спрыгивая обратно. Тон его был таким разочарованным, будто он жаждал обнаружить очередного охонга. Четери шагнул к накрытому столу, который стоял посреди комнаты – низкий, плетеный, – с удовольствием хекнул и опустился перед ним на пол, скрестив ноги. И тут же потянул к себе горшок, в котором плеснуло белым.
– Вы осматривайтесь, – предложил Мастер, разглядывая и толстые лепешки, и кругляши сыра, и фрукты, и ломти мяса, – говорите, я все равно ничего не понимаю. Потом перескажете. Ого, – он отпил из горшка, – кобылье молоко!
– Ты уверен, что это для нас? – поинтересовался Тротт с иронией.
– А для кого еще? – удивился Четери.
– Это от священных вергиши для жены, чтобы дети получались крепкие и в груди после родов было много молока, – затараторила, хихикая, Медейра, будто поняв, о чем речь, – мы каждое утро накрываем здесь стол и уносим старую пищу, потому что каждый день сюда могут прийти новобрачные.
Засмеялась и Алина, а Тротт, не моргнув глазом, перевел это Четери. Тот с подозрением посмотрел на свою грудь, покивал и невозмутимо продолжил пить.