– Пойдем, пойдем танцевать!
Оборачиваясь, Алина увидела, как к Чету и Тротту подошли мужчины, позвали к костру – и принцесса выпала из реальности, затянутая быстрым, жарким хороводом.
Ей не хотелось ни о чем думать. Ей казалось, что если она остановится, то тут же рухнет.
Принцесса кружилась в хороводах рядом с Медейрой, рвала зубами запеченное горячее мясо, пила что-то похожее на пиво из крохотных тыковок, ела фрукты, слушала песни и смех детей, смеялась сама, видела высокую фигуру Чета с одной стороны площади и Тротта – с другой. Они почти не пересекались – на несколько секунд лорд Макс появлялся рядом, встречался с ней взглядом, словно спрашивая: «С вами все в порядке?» – и уходил.
В какой-то момент звук дудочек и барабанов будто заглох. Алина остановилась среди пляшущей толпы, остро ощущая собственное одиночество – точно как в недавнем видении. Покачала головой в ответ на какой-то вопрос Медейры, побрела в сторону – подальше от шума, от толпы. Очнулась на берегу озера, за храмом-папоротником – тут огромные узловатые корни уходили прямо в воду, а сфера на крыше затопленного святилища сияла, будто маленькое солнце.
Принцесса смотрела на него, пока не начали слезиться глаза.
Утренний страх, ударивший по ней, когда она услышала, что их преследуют, напитался видением из озера, окреп после слов Ледиры о наемниках, встречи с которыми не избежать. И кто-то трусливый, слабый, спрашивал внутри: «Не лучше бы им всем остаться в этой долине? Зачем идти навстречу смерти, если есть возможность жить в безопасности? А на Туре… справятся как-нибудь».
Все прошлые дни Алина, замечая за собой и этот страх, и неверие в счастливый исход, с глухим упрямством действовала наперекор им – и двигалась быстрее, и была начеку, и не оставляла попыток изменить решение человека, который стал ей ближе всех на свете. Она и злилась на Тротта за это решение и глухоту к ее желаниям, и испытывала чувство вины, и восхищалась им так, как ни одним мужчиной еще не восхищалась.
Но зачем все это, если он все равно умрет? И она тоже? Если не в пути от рук наемников, то тогда, когда они будут пробиваться к порталу. И даже если она выживет… разве она сможет назвать себя живой? Разве все произошедшее не убило ее, как уже убило лорда Тротта? Даже если прямо сейчас она каким-то чудом уломает его на подтверждение брака – надо смотреть правде в глаза, слишком долго он несет в себе бога и слишком мало им осталось идти, чтобы ее кровь подействовала.
«Людям нужна вера, девочка», – вспомнила она слова то ли хранительницы, то ли богини, и зарыдала, опускаясь на корень, прижимая колени к груди, закрываясь крыльями и вытирая слезы пестрым рукавом, ругая себя за слабость и трусость, за холодеющие от страха руки при мысли, что завтра придется выходить за границы долины.
Потому что после видения ее страх обрел лицо и веры в ней почти не осталось.
Кто-то сел рядом, погладил ее по голове. Не Тротт, она сразу это поняла. Покосилась в щелочку над крылом – подле расположился безмятежный и спокойный Четери, и он смотрел на нее с таким пониманием, что Алина зарыдала еще горше, утыкаясь в колени и чувствуя, как мерно, успокаивающе он гладит ее по волосам.
– Чем я могу тебе помочь, малышка? – спросил Четери, когда она почти затихла, мелко вздрагивая.
– Научите меня не бояться, – прошептала Алина.
– Нельзя научить тому, чего не умеешь сам, – улыбнулся дракон. – Любой боец боится, и ты не исключение, дочь Красного. Но знаешь, что страшнее всего?
– Что? – всхлипнула Алина. Слезы все текли по ее щекам.
– Страшно сдаться за секунду до победы, дочь Воина.
Принцесса сжала кулаки и почти с яростью спросила:
– А если ее не будет, этой победы? Если не будет?
– Если ты сдашься, ее не будет точно, – мягко ответил Мастер. – Но знаешь, что написано в книге твоего отца, которую он оставил воинам?
Алина подняла голову, вытирая слезы. Тело ее дрожало.
– Единственная победа – это победа над собой, – ответил сам себе Чет. – Это не поможет тебе, малышка, но я уже узнал тебя. Ты столько переступала через свой страх, поэтому завтра утром ты встанешь и снова переступишь через него… а вот наконец и тот, кому следовало бы находиться здесь вместо меня.
Он замолчал, поднимаясь. Принцесса посмотрела туда же, куда и он, – там стоял лорд Тротт.
Алина опустила голову, вытирая вновь побежавшие слезы, – и тогда лорд Макс молча подошел ближе, подхватил ее на руки и понес к брачному дому.
Четери, проводив взглядом спутников, хмыкнул и снова уселся на корень, любуясь затопленным храмом. Через несколько минут раздались шаги и рядом остановилась неши Медейра.
Мастер тяжело вздохнул, оглядывая и ее ладную, крепкую фигуру, и мышцы, и отличную посадку головы, и широкую грудь. Но от нее пахло лесом, а не дынями. И на Туре его ждала милая, и он давал клятвы, а воины клятв не нарушают.
– Пойдем со мной, ергах, – немного застенчиво проговорила девушка. – В лесу сейчас никого нет, а я знаю хорошее место…
– Яне пойду с тобой, неши, – сказал он как можно мягче.
– Но почему? – расстроилась Медейра. – Ты завтра уйдешь, и не вернешься. И когда я смогу еще потренироваться с воином, подобным тебе?
Чет посмотрел на нее и расхохотался.
– С дураком, подобным мне, – поправил он. – Не сердись на меня, неши, я смеюсь не над тобой, а над собой. Благодарю тебя за предложение – я точно не откажусь еще попрыгать от твоих лиан. Это я всегда готов.
Меде́йра
Принцесса сидела на руках тихо как мышка, затаив дыхание. Сияли вокруг дома-папоротники и лишайники на камнях, а на площади за спиной продолжался праздник. Встреченные тимавеш провожали Макса смехом и одобрительными восклицаниями.
Плечу было горячо от мокрой девичьей щеки, но плакать Алина перестала – просто смотрела на него мерцающими глазами и молчала, не отвлекаясь на возгласы жителей Теса. Ладонь ее на его шее обжигала.
– Разве вы не должны сейчас возмутиться и потребовать поставить вас на землю, потому что вы самостоятельны? – поинтересовался Макс, чтобы немного разбавить молчание, в котором оказалось слишком много ненужных ощущений и мыслей. И чтобы оживить ее.
Алина медленно покачала головой и все же улыбнулась.
– Меня все устраивает, лорд Макс. Это ведь романтический жест, правда?
– Скорее, практичный. Я заменил им долгие утешения и уговоры пойти спать.
Поддразнивания давали свой эффект – она недовольно встрепенулась и въедливо уточнила:
– Но я уже согласна спать, профессор. И успокоилась. Зачем вы меня до сих пор несете?
Он усмехнулся.
– Потому что могу, Алина.
Они уже обошли озеро, роща с неши-яблонями осталась позади. От хлевов слышалось фырканье лошадок-вергиши, редкое блеяние коз.
– Может, вам и не хочется меня отпускать? – пальцы на его шее чуть сдвинулись, словно приласкав.
– Безусловно, – пробормотал Тротт тихо и посмотрел на нее. Она улыбалась нежно и чуть печально.
– И вам не тяжело?
– Не тяжело, – ответил он, отводя взгляд. – Вы стали легче, чем в прошлый раз, Алина.
В прошлый раз – это когда они чуть не умерли. Когда он нес ее от проклятой твердыни Аллипа.
Наступила пауза, и Макс мог бы поклясться, что принцесса вспомнила то же самое, потому что пальцы ее судорожно сжались на его плече. А затем она вывернулась, заставляя поставить ее на землю, и пошла вперед.
Макс шагал следом, глядя на короткие волосы с вплетенными перьями, на чуть склоненную голову, почти физически ощущая горечь спутницы, и тоже молчал. Так они дошли до дома – Тротт сначала ждал, пока она ополоснется холодной водой в венрисе, потому что разжигать жаровню и греть не было ни сил, ни желания, затем окатился сам. Когда он вошел в дом, на первом этаже, освещенном лишайниками, принцессы не было.
Тротт поднял голову – к проему на потолке, ведущему на второй этаж. Там было темно. И в доме стояла такая тишина, что он слышал, как бьется его сердце.
Он закрыл глаза. С ожесточением потер лицо ладонью. И, взмахнув крыльями, подлетел к проему и поднялся наверх.
Алина лежала на большой плетеной кровати, укутавшись пестрым покрывалом и смотрела на него невозможными зелеными глазами.
– Я думала, вы струсите, – сказала она тихо, наблюдая, как он ложится лицом к ней.
– Я сам так думал, принцесса.
Она усмехнулась совсем по-взрослому и, выпростав из-под покрывала крыло, осторожно накрыла им Макса. Он придвинулся ближе – так, что между их лицами оставалось сантиметров тридцать, не больше, – и положил поверх ее крыла свое, обхватив кончиком за талию.
– Вы расскажете, отчего плакали, Алина?
Голос его звучал слишком громко для этой комнаты и расстояния между ними.
Принцесса молчала так долго, что ему казалось, она уже не ответит.
– От всего, лорд Макс, – проговорила она наконец. – От страха, от видений, от бессилия.
– Вы в озере увидели что-то плохое?
– А вы хорошее? – Она подняла руку и осторожно коснулась его щеки. Мимолетом – и потом скользнула пальцами под крылья и сжала его ладонь.
– Да… – сипло сказал он. – Определенно хорошее.
– Ая увидела, что могу прожить без вас, лорд Тротт, – пальцы ее дрогнули. – Но не хочу.
Макс молчал – что тут можно было сказать? – молчала и она.
– Расскажите мне про себя, – попросила она.
Он улыбнулся.
– Вы же читали мою биографию.
– Читала. Вашу гениальную биографию, – поправила Алина серьезно. – Пятый ребенок графа Лестбрука, очень поздний. В пять лет открылся стихийный дар, в двенадцать родовой. Но я не хочу про биографию. Я хочу про вас. Что вы любите?
– Науку, – ответил он.
Принцесса рассмеялась. На диво уютно было слушать ее тихий смех и чувствовать, как подрагивает она под крылом. И весь этот дом был наполнен теплом.
– Я имела в виду что-то не настолько очевидное. Растения и работу в лаборатории можете тоже опустить. А также запугивание студентов.