Ситников глядел на бледную Люджину, которая, спустившись вниз, первым делом скользнула в уборную, на ее очень заметный живот, и стыдился своей слабости. Капитану было тяжелее, но она этого не показывала.
– Полковник, смотрите, – вдруг напряженно позвал оператор, привлекая внимание к экрану, демонстрирующему шоссе. По дороге быстро текли невидши, стремясь за человеком, который ехал на закорках одного из них. Чуть подальше перебирали лапами тха-охонги, нагруженные ящиками – в таких в рудложских войсках хранили взрывчатку.
– Ситуация осложняется, – поморщившись, проговорила Латева. – Похоже, нас будут пробивать и сверху, и снизу. Да и прогрызут они холм быстрее, чем я ожидала. Господа маги, разбирайте накопители и амулеты. Если какие-то вам незнакомы, не трогайте.
– О, так это щитовые, – обрадованно проговорил Матвей, прикалывая к форменной рубашке, провонявшей потом и гарью, маленький значок в виде глаза.
– А этот генерирует Лезвия, правда, всего десять зарядов, – вставил Димка, надевая кольцо. – Лопасти, – перебирал он амулеты, – левитация…
– Если вы закончили делиться познаниями, то слушайте дальше, – оборвала их Латева. – Вам придется выйти за первый щит, за металлическую стену. Каждый из вас отвечает за свой сектор щита. Быстро осмотрите второй щит, если увидите, что есть ослабленные узлы, – подправляйте. Но без опустошения, берегите силы на невидши. Ваша приоритетная задача – перебить их как можно больше до того, как лопнут щиты. Тха-охонгов и иномирян не трогайте, это дело бойцов с пулеметами и гранатометами. Тха-охонги в бункер не пройдут, и если останутся только они, мы сможем задраиться и переждать до подхода подкрепления. С невидши же мы пока можем справляться только магическими ударами. А ресурс, сами понимаете, – она оглядела горстку магов, – у нас ограничен. Важна каждая капля резерва.
– Полковник, – нерешительно заговорил Ситников, – раз нас так мало, может, привлечь Макроута? У него есть стихийные способности.
– Я поддерживаю, – проговорила капитан Дробжек. – Из его дела мы знаем, что он уверенно владеет стихийной магией, партизанил в Блакории, резерв у него побольше моего. Под мою ответственность, полковник. В сложившихся обстоятельствах…
– Я умею расставлять приоритеты, капитан, – прервала ее Дорофея Ивановна. – И уже думала об этом. Вопрос в том, насколько он безопасен для нас. И захочет ли сотрудничать. И если по первому нас проконсультирует отец Олег, то с сотрудничеством…
– Позвольте, я поговорю с Макроутом, – попросила Дробжек. – Он не откажется, я уверена.
Вызванный в пункт наблюдения священник заверил, что ментальное здоровье заключенного стабильно, опасности срыва нет. Самого Макроута привели через несколько минут в сопровождении Люджины. Темный был ошеломлен, бледен и насторожен. Матвей без лишних разговоров хлопнул его по плечу: общее дело сблизило еще в прошлый раз, да и понравился ему Дуглас. Дмитро передал пакет с молоком. А Дорофея Ивановна коротко повторила задачу. И осведомилась:
– Вы согласны, молодой человек? Я должна быть уверена, что вы не дрогнете и прикроете свой сектор.
– Я все сделаю, – сипловато пообещал темный. – Только… мне нельзя выходить за зону покрытия часовни, полковник. Я боюсь сорваться.
– Отец Олег? – обратилась Латева к священнику.
– Стихийный фон ровный, сужения защиты нет – она простирается на пять шагов за первый щит, возможности сорваться внутри зоны пока нет, – очень по-военному повторил священник.
– Условия понятны? Не подходите близко ко второму щиту, – приказала Макроуту Латева. – И если почувствуете желание кого-нибудь выпить, постарайтесь направить его на врагов. Иначе мне придется вас пристрелить.
Матвей с укоризной посмотрел на нее – а Макроут вдруг неуверенно усмехнулся и кивнул. И на его лицо словно вернулась жизнь.
Солнце клонилось к закату. Было жарко и душно. Маги перемахнули через стену – ибо дверей в конструкции не было предусмотрено, – и прижались к ней меж бойниц. Внешний щит держался, хотя враги прицельно колотили взрывами в одни и те же области, на которых уже стала проявляться структурная решетка. Воняло плавленым хитином, муравьиной кислотой, порохом, дымом от выстрелов гранатометов. А внизу, под холмом, собиралась целая армия – было страшно смотреть туда, потому что визги возбужденных тха-охонгов оглушали. Матвей успел задублировать шитовой накопитель на внутреннем щите, укрепить несколько узлов на внешнем, когда заметил, как по земле, по темным теням, длинным от заката, потекли тени живые.
– Невидши! – крикнул Димка справа.
Десятки, сотни невидши невероятно быстро неслись к щиту, скидывали у него крупные сероватые бруски, похожие на мыло, и ускользали обратно. Тех, кого задевало огненными заклинаниями, разрывало на части – и только через несколько минут Матвей сообразил, почему.
– Это же взрывчатка! – заорал он. – Они обкладывают щит взрывчаткой!!!
С одной стороны от Матвея капитан Дробжек сосредоточенно лупила по невидши огненными Лопастями – те сносили головы сразу нескольким тварям, заставляя детонировать взрывчатку, и истаивали. И сама Люджина постепенно бледнела и переходила на боевые амулеты, дающие небольшую передышку. С другой – Димка, как и сам Матвей, бесконечно поливал тварей сеткой Молний, не давая подойти к щиту, который залепило ошметками плоти. Из бойниц стреляли разрывными пулями, разворачивающими тварям морды, и один из снайперов, работающий слева от Матвея, был невероятно быстр и меток.
Однако невидши было слишком много, и двигались они с нечеловеческой скоростью – горки взрывчатки у щита росли, и приходилось работать все аккуратнее, отталкивать бруски Таранами, но все понятнее было, что не справляются, не получается остановить минирование… Матвей заливался потом – казалось, что между щитами воздух раскалился.
И вдруг волной отхлынули от щита подальше и невидши, и тха-охонги с иномирянами.
– Маги, внутрь! – раздался вопль Вершинина.
Димыч перемахнул через стену. Матвей увидел, как с трудом подтянулась Люджина, но тело наверх забросила легко, оберегая живот.
У той бойницы, откуда стрелял таинственный меткий снайпер, лежала Дорофея Ивановна и, не глядя на окружающих, делала выстрел за выстрелом, быстро и ловко перезаряжая длинную винтовку.
За стеной раздался вопль на иномирянском, в котором легко читался призыв атаковать, и в этот же миг по взрывчатке с нескольких сторон ударили гранатометы. Раздался взрыв такой силы, что Матвей оглох и ослеп. А когда наконец снова смог видеть, оказалось, что внешний щит истаивает фрагментами.
Руки у Ситникова дрожали от напряжения, но к внутреннему щиту сквозь дым уже бежали новые невидши с взрывчаткой. И он, сжав в кулаке накопитель, выпрямился и вновь начал поливать их Молниями.
Глава 10
Пятое мая, Рудлог, хутор у деревни Березовое
Внизу, на минус третьем ярусе, было тревожно. Людей распределили по большим отсекам, в каждом из которых находились с десяток двухъярусных кроватей, длинные столы, санузлы в отдельной комнатке. Гудели голоса. Иногда по стенам пробегала дрожь, и понятно было: там, снаружи, что-то взрывается.
Пережившие появление инсектоидов и погоню за автобусами, люди не понимали, что происходит, и это пугало больше взрывов. Страх был такой силы, что никого не взволновало и не удивило попадание в секретный бункер.
На каждого заходящего в отсеки, на матушку Ксению и отца Олега, то и дело проведывающих эвакуированных, набрасывались с расспросами. Ответы звучали почти одинаково:
– Бункер держится. Скоро придет подкрепление.
Кто-то посмелее вызвался помогать бойцам, и Катерина Симонова, расположившаяся в отсеке рядом с другими гражданскими, тоже лучше бы носила боеприпасы и еду, чем ждала в неизвестности. Но с нею были дети.
– Мама, дядя Саша нас спасет? – то и дело вопрошала старшая дочь, и Катя уверенно отвечала:
– Конечно, Аня. Но пока нужно сидеть тихо-тихо, как мышки. Нас защищают, но и нам нужно быть смелыми.
Младшая ничего не спрашивала, она жалась к матери и была горячей от страха.
Катерина уже звонила Александру, но его телефон не отвечал, и непонятно было, то ли связь между Центром и Югом оборвалась окончательно и последние города с телефонными вышками были захвачены иномирянами, то ли он занят настолько важным делом, что не может прийти. В любом случае тонкая нить на запястье, которая должна была показывать, жив ли он, не холодела. Катя, поколебавшись, трижды дернула за нее – не до боязни отвлечь было.
Только бы пришел! Только бы успел!
А если он не может?
Она пошевелила пальцами в кармане, где лежали гадальные зерна. Все последние недели они показывали опасность, оружие, смерть рядом. Так много смерти, что она устала бояться. Слишком много, и потому Катя начала носить зерна с собой как оружие.
Один раз она уже теряла своих детей. И уяснила, что никто не защитит их лучше, чем мать.
– Мама, я хочу писать, – жалобно проговорила старшая дочь.
– И я, – присоединилась младшая.
Катерина потерла заледеневшие ладони друг о друга, улыбнулась через силу и протянула девочкам руки.
– Ну что же, пойдем в туалет?
Однако выйти им не удалось – зашел полковник, ранее виденный Катериной в компании беременной женщины. Вопросительно, тревожно зашумели люди, приподнимаясь с мест.
– Стрелковский. Игорь Иванович, – представился он. – Прошу вас проследовать за мной в более безопасное место.
Шаги десятков подавленных, испуганных людей гулко отражались от стен коридора. Катя шагала в середине толпы мимо множества дверей, ведущих, по всей видимости, в такие же огромные отсеки, как тот, в котором их изначально разместили. Что-то шипело на периферии, и она не сразу поняла, что различает слова, которые раздавались из-за запертых створок.
– Ведьмассс! Темная кровьссссс, идиссс к намссс!
– Она не ссслышшшит…
– Ведьмасссс!
Катерина оглянулась – но никто не реагировал, кроме нее. Сдвинулась вместе с детьми к стене, прижалась к одной из дверей: она была заперта, но ручка вдруг рассыпалась прахом, хотя Катя ее не касалась. Герцогиня, сжимая в руках ладони детей, скользнула в темное помещение, закрыла за собой дверь.