– Ты ему говорила, что в детском доме трудно учиться? Это же не семья, в которой ребенок может быть спокоен и уверен в завтрашнем дне.
– Он не понимает! – Юлька злилась. – Думает, здесь лучший в мире санаторий. И детям просто зашибись – с утра до ночи концерты, развлечения, праздники. Он только и знает что меня ругать.
– За что еще? – Катя не верила своим ушам.
– За то, что я растолстела. За то, что плохо выгляжу. За то, что редко пишу матери. За то, что не жалею его – опять он остался без работы и ему не на что содержать семью. А я все что-то выпрашиваю: то куртку, то мобильный телефон.
– И он покупает?
– Нет, конечно, – Юлька раздраженно мотнула головой, – только на день рождения и на Новый год делает подарки. А я заранее начинаю просить, чтобы не притащил какой-нибудь ерунды. Типа мячика или куклы.
– А ты, – Катя почувствовала ком в горле, – ты хотела бы вместо этого жить с ним, в его семье?
– Меня никто не спрашивал, – Юлька зло сверкнула глазами, – какая разница, чего я там хочу? Он никогда не позовет.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что жизнь – это боль.
Юлька подняла на свою провожатую усталый взгляд – и детские губы растянулись в мертвой улыбке… Только сейчас Кате впервые стало по-настоящему страшно. Она еще ничего не сделала для Юли, не успела ни принять, ни защитить. А уже не была уверена, что сможет разделить с ребенком его судьбу, что сможет принять на себя и вынести ту страшную боль, которая раздирает изнутри эту маленькую большую девочку.
Глава 2
Катя металась по квартире в ожидании Влада. Дети были накормлены, младшая помыта и уложена, старшая сидела за компьютером и писала реферат. Квартира сияла, в духовке остывал ужин. Она все приготовила, все предусмотрела – оставалось только дождаться мужа. Катя ничего не могла с собой поделать: словно просила прощения у семьи за то, что привела в дом чужого ребенка. За выходные она сама смертельно устала и видела, как утомились дети и муж. Ничего такого особенного Юля не делала, но присутствие постороннего человека в доме напрягало. Нужно было придумывать, чем занимать девочку, чтобы та не скучала, и при этом не превращать выходные в бессмысленный праздник и дождь подарков – Катя самой себе обещала, что не станет идти на поводу у Юльки, не превратится в очередного спонсора. Ей важно было нащупать путь к отношениям. Но это оказалось непросто – Юля была мастером манипуляций. Она каким-то чудом развела Влада на его старый смартфон, поменялась с Настеной вещами и забрала у Машуни одну из любимых мягких игрушек. Непонятно только, зачем она ей? Все это было совершенно не жалко и отдавалось добровольно, но у Кати внутри поселилось неприятное чувство, что защищать придется своих домочадцев, а не Юлю. К вечеру воскресенья она мечтала только об одном – чтобы поскорее отвезти девочку обратно в детский дом и, наконец, отдохнуть.
– Ты в следующую пятницу во сколько за мной приедешь?
Катя вздрогнула – она оказалась не готова к такому вопросу.
– Я позвоню, – неопределенно ответила Катя, и Юля вышла из машины.
Все время по дороге домой Катя думала о том, что на эту девочку ей не хватит любви. Самой в детстве дали так мало, что теперь просто нечего отдавать. Решение привести в дом чужого ребенка было ошибкой. Катя переоценила свои возможности, а пострадают в итоге все.
Бесконечные страшные сюжеты копошились в мозгу. Как ни пыталась Катя их подавить, они упорно вылезали с подкорки и собирались в конкретные картины. Вот мама Юли освобождается из тюрьмы, появляется у них на пороге и требует денег на наркотики. Вот Юля приводит в их дом своего старшего брата, и, пока семья мирно ужинает, он ворует ключи от квартиры. Вот ее дядя выслеживает Настену с маленькой Машей в парке… Катя не знала, почему должно быть именно так, но устоявшиеся в обществе и усвоенные ею стереотипы давили на мозг, заставляли верить в реальность страшных фантазий. Она с трудом отделяла образ ребенка от истории ее семьи. Умом понимала, что Юля не виновата в том, что у них не сложилась жизнь. И отвечать уж точно не ей. Но все равно тревога Кати, от которой холодела спина и липким потом покрывались ладони, зашкаливала…
Наконец в замочной скважине провернулся ключ. Влад вернулся с работы.
– Привет, – Катя подошла к мужу и прижалась щекой к холодному пальто, на котором таяли снежинки.
– Здравствуй, – он поцеловал Катю в макушку и отстранился, снимая мокрое пальто, – ты написала сообщение, что хочешь поговорить.
– Да, – Катя никак не могла решиться, – ужинать будешь?
– Давай.
У Кати оказалось еще несколько минут форы – пока она наполняла Владу тарелку, резала хлеб и наливала чай.
Влад сел за стол и посмотрел вопросительно.
– Может, сначала поешь? – робко продолжила Даша.
– Рассказывай. – Влад взял вилку с ножом и начал есть.
– Похоже, мы не справимся с Юлей, – проговорила Катя.
– Угм. – Влад кивнул, не переставая жевать.
– Я с трудом пережила эти выходные, – Катя нервно сглотнула, – я не смогу. Невыносимо смотреть, как она всеми манипулирует. Я переоценила свои возможности, не получается из меня благодетель…
– Маленькая моя, – Влад посмотрел на жену с сочувствием, – ты просто себя накручиваешь. Юля только вчера уехала. Остынь, отдохни.
– Но ты же сам был против того, чтобы она к нам ходила в гости!
– Ну и что, – Влад пожал плечами, – я просто ее не знал. Совершенно нормальная девочка.
– Да?! – Катя подскочила как ужаленная, – она просто к тебе подлизывалась! Хотела понравиться. За это ты ей свой смартфон подарил?
Влад бросил вилку и нож на тарелку и многозначительно посмотрел на жену. Такого осуждающего и злого взгляда она не видела давно – с тех пор, как они решили разводиться и Влад под напором жены съехал из их квартиры.
– Прости! Я не думала, что все так получится, – Катя готова была заплакать, – не понимаю, что со мной происходит.
– Мне кажется, ты ревнуешь, – Влад, как всегда, шел прямо к сути, – скорее всего Юля задевает какие-то твои внутренние струны. Пытается с тобой конкурировать, что ли.
– Наверное, – Катя кивнула, – Влад, я ужасный человек. И никогда себе этого не прощу. Но я больше не хочу видеть Юлю в нашем доме.
На лице Влада отразилась непередаваемая гамма чувств.
– Ребенок-то чем виноват? – прошептал он. – Это же только твоя реакция. Ни мне, ни Насте с Машей она не сделала ничего плохого.
– Мы девочке не поможем, – затараторила Катя, сжимая руки, которые крупно дрожали, – это была моя иллюзия. Она уже почти взрослый человек. Зачем ей какой-то новый родитель? Скоро выйдет из тюрьмы ее мама. Юля любит и ждет только ее. А нас хочет просто использовать.
Влад взял жену за руку и заговорил. Объяснил, что ясно видит несколько вариантов развития событий. Юля еще не сделала свой внутренний выбор, пока не знает, на какую дорогу свернуть. У нее есть все основания добиться в жизни успеха, она умная и талантливая – но точно так же у нее предостаточно шансов пустить собственную судьбу под откос. Примеров перед ней множество. Так что в ситуации с Юлей не надо ставить высоких целей и планировать великих побед. Даже если участие в жизни ребенка приведет к тому, что Юля выберет любой социально приемлемый путь вместо тюрьмы, в которую по разным причинам попали ее родные, этого уже будет достаточно. Это будет значить, что их с Катей миссия выполнена. Будь у его приятелей и друзей детства хоть какая-то альтернатива, кроме криминального окружения, они могли бы выбрать другой путь. Он же смог.
– Мы не можем просто пройти мимо, – Влад продолжал говорить, а Катя слушала его, открыв от изумления рот, – Юля как будто тонет. Подросток гибнет, а мы не протягиваем ему руки. Это преступно.
– Влад, – Катя сжала руку мужа, слезы сами собой покатились по ее щекам, – ты невероятный человек. Великодушный. Но я так не смогу. Только не в дом.
– Ничего страшного, – Влад погладил ее по волосам, – помогай любым другим способом, иначе сама же не сможешь спокойно жить.
– Каким?! – Катя всхлипнула. – Мы возили в детдом подарки. И что? Это что-то дало?
– Подачки никогда ничего не дают, – Влад снисходительно улыбнулся, – но кто-то же знает, как помогать. Найди нормальный благотворительный фонд. Тех, кто работает системно.
– А дальше?
– Иди к ним. Там научат, что делать.
– Влад, я запуталась, – проговорила Катя, растирая пальцами слезы как маленькая, – я устала от своей жизни, которая никому ничего не дает.
– Мне дает, – Влад нежно посмотрел на нее, – и нашим детям тоже.
– Но есть же другие дети, – Катя закрыла лицо ладонями, – а у меня не хватает души.
– Катерина, маленькая моя, – муж приблизил к ней лицо и поцеловал в щеку, – ты слишком к себе строга.
В ту ночь Катя не ложилась. Эмоции зашкаливали, страх путался с решимостью. Под утро она приняла решение: если привести ребенка домой и дать ему хотя бы какое-то подобие надежности и защиты она не может, значит, надо искать другой путь. К утру Катя перебрала в Интернете все московские организации, занимающиеся проблемами сиротства, и остановилась на трех. Первым в списке стоял благотворительный фонд «Арифметика добра» – существовал он всего два года, но уже успел создать несколько серьезных программ. К тому же, в отличие от остальных организаций, там были живые вакансии. А самое главное, учредитель этого фонда Роман Авдеев знал о сиротах не понаслышке – поскольку сам усыновил семнадцать детей. Этот факт стал для Кати решающим. Она была поражена историей жизни Романа Авдеева и его здравой позицией. Он писал о том, что не каждый способен принять в семью сироту, и это нормально, потому что не у каждой семьи хватит душевного и физического ресурса, ведь воспитание ребенка-сироты – это сложная задача. Но можно помогать детям тысячей других способов…
Катю осенило. Вот что ей нужно делать: если она не способна усыновить сама, нужно всеми силами помогать тем, кто принимает в семьи детей! Если она не может быть для Юли поддержкой, то попробует найти ей другую, более спокойную и мудрую семью. За пару часов Катя составила резюме – сто лет ничего подобного не делала – и направила на общий адрес фонда. Не имея понятия, примут ее резюме или не примут, она взяла чистый лист бумаги, написала заявление об увольнении из издательства и стала собираться на работу. Пусть будет, как посоветовал Влад. Если это единственный доступный ей путь.