Телефон в кармане зазвонил. Лешка взглянул на экранчик и увидел номер Игоря. Обрадовался – единственный человек, которого он сейчас хотел бы слышать. Этот поймет, они с дошколки друзья. Даже больше – Леха, кроме шуток, считал Игоря своим братом. И Леха для него также много значил. Только вот в последнее время общались они нечасто – сначала Юлька мешала, а потом у Игоря нарисовалась неожиданно младшая сестра. Поступила в дошкольное отделение. Тот поначалу сторонился ее, как будто не верил, что родная кровь. А потом прилип, и не оторвать. Лешка страшно ревновал его к этой Надюшке, а толку? И виделись они с другом из-за нее все реже. Игорь свободное время проводил со своей малявкой.
– Алло?
– Привет! Ты щас где?
– Нигде.
– Хорошо, – голос Игоря звучал возбужденно, – я тут такую хрень про тебя узнал. Не поверишь!
– Колись.
– Не могу, надо встретиться.
– Ты из школки уже свалил?
– Да, у нас все закончилось.
Леху огорчало еще и то, что с появлением младшей сестры Игорь взялся за учебу. Совсем скучный стал.
– Ладно. Через двадцать минут жду на нашей заброшке. – Леха взглянул на экран, чтобы сверить время: – Успеешь?
– Я мигом.
Полчаса спустя они сидели на скользком, покрытом тонкой коркой льда, бетоне второго этажа недостроенного здания, а Игорь все никак не мог перейти к существу вопроса. Он возбужденно размахивал руками и говорил, что теперь в жизни у Лехи все будет зашибись. Страдания кончились. Впереди только счастье и богатство.
– В смысле? – Леха ни черта не понимал, но радость Игоря передалась и ему.
– Слушай, короче. У тебя же братья есть?
– Да, – Леха насторожился, – по документам двое. Николай и Василий вроде. Только я их никогда в жизни не видел.
– Во-о-от. Оказывается, отец вам всем троим оставил перед смертью наследство.
– Какое?!
– Толком не знаю, прочитать не успел. Вроде там бабок немерено.
– Не понял…
– Я тоже не до конца. Но вчера меня в соцотделе просили помочь.
– И че?
– И когда все ушли обедать, – Игорь сморгнул, – я начал папки с делами листать. Свою. Надюшкину. И твою тоже.
– На хрена?!
– Интересно же! Думал, может, фотки там у тебя какие-то есть. Хотел посмотреть.
– Дурачина, – Леха расстроился: у него не было ни одной младенческой фотографии, первая появилась только в школе, лет в семь, – фотки там не хранят.
– Не важно, – Игорь шмыгнул носом и утерся рукавом, – в твоей папке я нашел документ. Толстый такой, зеленый, с водяными знаками. Написано: «Завещание».
– Да ладно?!
– Да-а-а! И вот там черным по зеленому, что отец твой передает троим своим сыновьям наследство. – Игорь перешел на театральный шепот: – В тот самый момент, когда младшему исполнится восемнадцать, он и его братья станут богачами. А до этого ничего, типа тайна.
– Так мне уже в мае будет шестнадцать. – Леха возбужденно заерзал.
– Я помню, – Игорь был непривычно оживлен, – ну, че тут осталось ждать! Два года два месяца, и будешь миллиардер.
– Не гони.
– Мне на хрена это надо? – Игорь сделал вид, что обиделся. – Пойдем ночью сегодня, если не веришь, покажу.
– Кто нас туда пустит?
– Я ключ у них запасной спер. – Игорь, как фокусник, достал из внутреннего кармана куртки свое сокровище.
– Ну, ты дебил! Питалки узнают, убьют.
– Ты, что ли, им скажешь? – Игорь беззаботно подмигнул и принялся болтать ногами, свесив их с обледенелого края. У Лехи от такого бесстрашия закружилась голова.
– Отодвинься давай от края.
– Отвали, – Игорь веселился как ребенок, – вот увидишь, братья твои тебя найдут! И начнется новая жизнь.
Леха почувствовал себя так, словно внезапно оказался в тумане. Не то чтобы сразу поверил в эту историю про наследство. Но ведь обнаружился какой-то важный документ, о котором он сам ничего не знал. Видимо, до восемнадцати лет это должно было храниться в секрете. Лехе питалки говорили, что отца не стало за несколько месяцев до его рождения. Болел он смертельной болезнью или произошел несчастный случай, Лехе не сообщили. И до сих пор понятия не имел, что случилось с матерью, почему она его оставила? Почему братья – когда он родился, им было уже по 16 и 17 лет, тоже не маленькие – не стали его искать? Предатели! Но даже если и так, больше всего на свете он хотел теперь их увидеть…
Глава 4
– И сколько это стоит? – Влад, ошарашенный новой идеей жены, задал самый банальный вопрос.
– Ничего не стоит, – Катя торопилась с ответом, боялась, что он откажется, – нам в «Арифметику добра» надо идти, там Школа приемных родителей специализируется именно на подготовке к общению с подростками. Учеба всего-то два месяца.
– Откуда ты знаешь?
– Выяснила, – Катя была непривычно возбуждена, – я же к ним на собеседование ходила, представляешь? Позвонили и пригласили.
– И какой результат?
– Думаю над концепцией новой программы. – Она счастливо улыбалась.
– Значит, берут?
– Пока неизвестно, – Катя явно была увлечена новой идеей, Влад ее давно такой вдохновленной не видел, – надо будет сначала проект защитить. А еще я с их психологом пообщалась.
– И как?
– Потрясающе, – Катин голос дрожал от волнения, – мне объяснили, что так бывает. Что Юля здесь ни при чем, это моя собственная реакция, какие-то давние травмы, которые надо проработать. Даже предложили серию консультаций.
– Я рад. – Влад улыбнулся.
– И Школу приемных родителей рекомендовали пройти, – Катя сияла, – учеба поможет разобраться со страхами и с тем, что мешает принять чужого ребенка. Да и для работы в фонде это нужно, если меня возьмут.
– Ты иди учись, а я вряд ли сейчас смогу, – Влад виновато улыбнулся, – завалили работой. Да и для гостевого режима нет смысла тратить время.
– Влад, – Катя опустила глаза и почти прошептала: – Юля звонила. Она ждет, что мы приедем за ней в выходные.
– Вот как?
– Да, – она кивнула, – мне кажется, я многое пересмотрела. Благодаря тебе. Ты был абсолютно прав, ребенку нужна поддержка. Думаю, рано или поздно нам придется стать родителями для Юли.
– Катерина, – сказал Влад и отвернулся, – для этого сейчас неудачное время.
– У тебя что-то случилось? – Катя уже не первый день ощущала напряжение Влада, но связывала его только с появлением в их жизни Юли и своей неадекватной реакцией на ребенка после первых же ее выходных в семье. – Какие-то неприятности по работе?
– Да. Но я не готов это обсуждать. – Муж бросил на нее предостерегающий взгляд.
Больше Кате не удалось вытянуть из него ни слова.
В последнее время она все чаще становилась свидетельницей его телефонных разговоров. Из обрывочных и зашифрованных фраз ничего толком нельзя было понять, но Катя чувствовала, что Влада втянули в какое-то серьезное дело. Что-то на просторах Интернета не давало покоя сотрудникам МВД, а сами они разобраться в ситуации не могли и наседали на ее мужа – поскольку он теперь уже официально являлся их консультантом по информационной безопасности. Влад с ней эти вопросы не обсуждал, но Катя знала, что обозначают эти его сцепленные ладони и резкие, даже грубые, отказы от разговоров. Так они и жили много лет назад, когда он не желал выходить из виртуального мира в реальный.
Сейчас Катя разозлилась на мужа. Никак не могла понять, почему в самый важный момент, когда ей так нужна поддержка, он переключился на что-то другое. Отдалился, как в прежние времена, и занялся непонятным делом, о котором не хотел или, возможно даже, не имел права говорить. Размеренная комфортная жизнь, которой они наслаждались до недавнего времени, похоже, подходила к концу.
И тем не менее Влад дал себя уговорить на обучение общению с подростками. Не то чтобы принял Катины аргументы, скорее, не захотел тратить энергию на протест – иногда с женщиной легче согласиться, чем спорить.
Катя записалась в Школу приемных родителей «Арифметики добра», им с Владом назначили дату и время собеседования. Спустя несколько дней они поднимались по гулкой лестнице, украшенной лепниной-новоделом с искусственной позолотой, на третий этаж старинного дома. Небольшой особняк XIX века, в котором благотворительный фонд снимал мансарду и комнату на цокольном этаже, был когда-то домом трудолюбия женщин. Выискивая в Интернете расположение этого здания в Большом Харитоньевском переулке, Катя наткнулась и на его историю. Оказывается, здание построила на собственные средства почетная гражданка города, некая Горбова. Она обратилась с идеей благотворительного дома в Московскую думу, ей выделили участок на месте бывшего сада во владениях Юсупова, и работы начались. Здание возвели по проекту архитектора Ивана Павловича Машкова, организовали в нем мастерские по пошиву белья, а на первом этаже – народную столовую, где устраивали бесплатные обеды для бедных.
Все это Катя пересказывала Владу, пока он нехотя поднимался по крутой лестнице следом за ней. Но Катя словно не замечала его состояния, шутила и улыбалась. Радость выглядела почти искренней для стороннего наблюдателя, но Влад безошибочно угадывал в жене тревогу.
Первым, что бросилось им в глаза, как только они переступили порог фонда, были забавные деревянные лошадки-качалки для малышей. Натертые детскими ладошками круглые ручки и небольшие сколы на синих боках ясно говорили о том, что символы фонда стояли здесь не только для красоты.
– Смотри, – Катя толкнула мужа в плечо, – вот бы Машуне такого коня.
– Давай купим, – пожал плечами Влад.
– Ну что ты, – Катя наигранно весело рассмеялась, – они не продаются. Кататься можно только здесь, как-нибудь приведем ее с собой, хорошо?
Секретарь встретила их улыбкой, проводила в маленький кабинет – комнату психолога, и оставила наедине с кучей бумаг. Катя не знала, надо ли заполнять сразу многочисленные согласия, анкеты или сначала нужно поговорить с психологом. Сомневаться пришлось недолго – следом за ними в кабинет вошла миниатюрная пожилая дама с живыми глазами. Вместе с ней моментально явилось уже знакомое приятное ощущение: словно им здесь рады, их с нетерпением ждали. Психолог кивнула Кате как старой знакомой и представилась Владу. А потом начала рассказывать о фонде, о Школе приемных родителей. О том, что учредитель «Арифметики добра» Роман Авдеев принял в свою семью немало детей. Катя не увидела, но почувствовала, как Влад, до этого безразличный к происходящему, внезапно обратился в слух. Сначала Авдеев помогал детским домам, привозил вещи, продукты, подарки. Потом понял, что детям это ничего не дает, им в первую очередь нужны родители, семья, и начал усыновлять. В те годы Дома ребенка были переполнены – не то что сейчас, когда за здоровыми малышами стоит очередь. Но малыши – это одно, а подростки, которыми в силу их неудобного возраста никто не интересуется, – совсем другое. Психолог принялась рассказывать об особенностях подростков, объясняла, зачем принимать в семьи старших детей и что именно помогает сиротам выжить. Катя слушала внимательно, склонив голову к плечу. А Влад, как только рассказ о семье Романа Авдеева закончился, снова потерял к разговору интерес. Переключился на тревожные мысли о чем-то своем и только из вежливости делал вид, что тоже участвует, слушает.