– Ладно, – Влад не видел смысла настаивать, – но как-то же их зовут?
– Игорь, – Юля показала на того, что был меньше ростом, потом кивнула на смазливого: – А это Леха, ты его уже видел.
– Владислав Игоревич, – представился хозяин дома, – а теперь оба марш из-за стола. Руки мыть.
Ребята, так и не проронив ни слова, стали неловко толкаться, слезая со стульев. Следом за Настей, которая вызвалась показать им дорогу, протиснулись мимо грозного отца семейства и потопали в ванную комнату. Влад почувствовал физическое отвращение к Лехе, когда тот случайно, проходя мимо, коснулся его руки. Желание немедленно вышвырнуть малолетних преступников из своего дома, пока они не навлекли на его семью настоящей беды, было непреодолимым. Знал он такой типаж – наглость в комплекте с затравленным выражением глаз. Явно какую-то гадость задумали.
Жена вышла к столу с принаряженной Машуней на руках и тут же стала хлопотать – принесла недостающие тарелки, вилки, ножи. Олухи, с которых Влад не спускал глаз, успели помыть руки и вернуться к столу. За ужином Катя пыталась заполнить эфир и болтала без умолку, надеясь разрядить остановку. Но гнетущая атмосфера, нависшая в комнате, не поддавалась. Юля, не поднимая глаз, ковырялась в своей тарелке. Настя переводила тревожный взгляд с отца на мальчишек. Те сидели, втянув тощие шеи в плечи и опустив головы. И только маленькой Маше, похоже, было хорошо в этой странной компании, никакой опасности она не ощущала – лопотала что-то на своем, пока еще понятном только близким, языке и то и дело пыталась обратить на себя внимание Леши. То кусок хлеба ему протянет, то заглянет снизу в лицо. Влад ощутил острый укол ревности. Любовь младшей дочери к папе была всеобъемлющей, безраздельной, а тут вдруг знаки внимания доставались какому-то чужому дядьке. Что бы там ни говорила Катя, а Влад при всем богатстве воображения не мог воспринимать двух этих переростков как детей. По росту – взрослые мужики, выглядят так же, да еще воняют грязными носками и табаком. С чего бы вдруг ему видеть в них «мальчиков»?
Леха постепенно осмелел и начал отзываться на Машины заигрывания. Сначала улыбнулся ей, потом подмигнул. А дальше совсем потерял страх и стал строить ребенку смешные рожицы. Машуня тут же залилась звонким заразительным смехом. Как же любил Влад эти волшебные звуки! Но сейчас, впервые в жизни, они вызвали у него раздражение и досаду.
– Почему вы сбежали из детского дома? – строго спросил он, не отрывая взгляда от Лехи.
– У меня это, – тот шмыгнул носом и вытер его рукавом, – суд там назначен. Стремно стало.
– Какой еще суд? – Влад насторожился.
– За кражу, – парень бросил на хозяина дома короткий взгляд, – я в магазине одежду украл и попался. Не надо было лезть в чужой район. Сам дурак…
– Вот как, – Влад был потрясен ответом, – то есть дурак не потому, что украл, а дурак, что не там, где надо, воровал? А в принципе не воровать не пробовал?
– Это как? – Леха поднял на мужчину ясные удивленные глаза. – Жить-то надо.
– Влад, – Катя поспешила вмешаться, – я же тебе все это рассказывала про этот случай. Помнишь? Еще советовалась с тобой, можно ли чем-то помочь. Но ты тогда был очень занят.
Над столом повисла тягостная тишина. Каждый смотрел в свою тарелку. Леха думал о том, что все взрослые – конченые дебилы. Ничего не понимают, а он всю жизнь страдает из-за их тупости и недоразвитых представлений о детях. Вспышкой пронеслось в голове воспоминание. Однажды в летнем лагере, когда ему было двенадцать, он подружился с одним пацаном, его тоже звали Лехой, только он был домашний. И так им хорошо вместе было, что стали они не разлей вода. Вместе хулиганили, вместе за девчонками ухлестывали. Даже побратались – сделали на руках царапины и ими соединились. Стали одной крови.
Когда в родительский день к Лехе приехали мать с отцом, он познакомил их с другом. И стал уламывать, чтобы они его усыновили. Те подумали-подумали и согласились. Вот было счастье! А потом смена закончилась. Семейный Лешка поехал домой, а детдомовский Лешка – в батор. Но там на беду не оказалось директора, он в отпуск уехал. А поскольку старший корпус был на все лето закрыт, а в младший его поместить никто не распорядился, Лешку по привычке сунули на две недели в психушку. Первая неделя была ужасной. Положили в отделение с самыми тяжелыми пациентами, не было других мест. Семь дней он жил в одной палате с громадным лысым мужиком, который все время харкал, сплевывая мерзкую разноцветную жижу прямо на стены. Еще он грозился замочить пацана, если только тот пикнет. Бугай никогда не спал – всю ночь производил страшные звуки и сплевывал, сплевывал. От страха и бессонницы Лешка едва не сошел с ума. Наверное, точно бы чокнулся, если бы его на второй неделе не перевели в нормальное отделение. Вот там был полный кайф! Соседи спокойные, еда отличная, медсестры суперские. Если Лешка хорошо себя вел и никого не донимал, они приносили ему конфеты, угощали фруктами. Срок его пребывания в психушке подошел к концу – назавтра должны были выписать, о чем и сообщил лечащий врач. И тут Леху понесло. Он решил, что надо отпраздновать такую радость и вообще оставить о себе добрую память. Всю ночь от возбуждения он не мог уснуть – шутил, дурачился, пел веселые песни и хохотал диким смехом. А наутро узнал, что за такое поведение его оставляют еще на четыре месяца.
И мир рухнул.
Когда он вернулся в батор, питалки сказали, что к нему приходила семья. Мама, папа и мальчик Леша. Им рассказали, что Леха лежит в психушке, к Новому году выпишется, дескать, тогда и приходите. Но их тут же как ветром сдуло, даже не пообещали вернуться. Как же он плакал тогда – все же решено было, а они…
– Леша! – словно сквозь туман он услышал голос Кати.
– А?
– Ты добавку будешь?
– Не-а, – он мотнул головой, – я наелся, спасибо.
– Ну, хорошо, – Катя улыбнулась, – а завтра чем вы с Игорем будете питаться? Если не вернетесь в детдом.
– У нас деньги есть. – Игорь наконец подал голос.
– Откуда? – Катя метнула в мужа короткий запрещающий взгляд: дескать, пожалуйста, не встревай.
– Мы же работали, – Леха не врал, и Катя сразу это почувствовала, – гоняли курьерами.
– Что доставляли?
– Бумаги какие-то важные, – Леха пожал плечами, – нам конверты запрещали вскрывать. Платили сто рублей за конверт.
– Молодцы! – Катя искренне порадовалась сознательности ребят: не воровать пошли, а работать. – По офисам ездили?
– Не-е-е, – Игорь мотнул головой, – по квартирам. У нас адресов тридцать было, через день-два по новой.
– Странно, – Катя в недоумении смотрела на парней, – и в какой компании вы работаете?
– Да это не компания никакая, – Игорь почесал затылок, – кто нас туда возьмет. Просто Леху его братья нашли. Но потом оказалось, что это не братья. Просто чуваки. Они в ночном клубе охранники. Вот они…
– Я ничего не понимаю, – Влад не выдержал: его вывел из себя поток бессвязной болтовни, в которой не было ни капли логики, – откуда у Лехи братья?
– У меня правда есть, – парень надул губы, – в документах написано! Николай и Василий. Но я подслушал их разговор, оказалось, не братья, преступники. Хотели у меня квартиру забрать.
– Час от часу не легче! – Желваки на скулах Влада заходили ходуном.
– Влад, подожди, – Катя положила на руку мужа свою ладонь, – я слышала, детей-сирот часто выслеживают мошенники. Втираются в доверие, чтобы переписать на себя квартиру.
– Вот-вот, – Леха обрадовался догадливости Кати, – точно! Я сам слышал, они так и хотели. Собирались меня обмануть.
Леха с благодарностью посмотрел на Катю и решил, что терять им с Игорем давно уже нечего. Отказом больше, отказом меньше. Не надо как в прошлый раз тянуть кота за хвост.
– А можно мы это, – он замялся, – того… у вас тут останемся жить?
Катя поперхнулась, закашлялась и посмотрела сквозь слезы, внезапно выступившие на глазах, на мужа. Юлька со звоном бросила в тарелку приборы и, многозначительно взглянув на Катю, без разрешения вышла из-за стола. Ушла в свою комнату и хлопнула дверью. Владу ничего не оставалось, как взять инициативу в свои руки.
– Вы уже не маленькие, – он смотрел на друзей, – понимаете, что так эти дела не делаются.
– А как они делаются? – Леха опустил голову: уже догадывался, что сейчас будет.
– Во-первых, вы сейчас в бегах. Во-вторых, у нас нет на вас документов. Возвращайтесь в детский дом.
– Ну ладно, а если вернемся, – Леха сделал последнюю безнадежную попытку, – тогда вы нас заберете?
– Нет. – Влад не собирался врать и давать ложных надежд.
– Почему?
– Потому что у нас нет такой возможности, – он решил окончательно все разъяснить, – и мы точно не готовы вас принять.
Ни Леха, ни Игорь ничего не ответили. На удивление спокойно, без обид, приняли его слова – покивали, что, мол, все прекрасно понятно, по крайней мере честно, и на этом тема была закрыта. Чай пили уже в спокойной обстановке, без напряжения. Все точки над i были расставлены. Влад успокоил себя тем, что осталось потерпеть всего двадцать-тридцать минут, и больше он этих парней никогда в жизни не увидит. Пусть катятся куда глаза глядят, лишь бы из его дома.
После чая говорить было уже не о чем. Леха с Игорем стали собираться – вышли в коридор, чтобы одеться. Юлька так и не появилась, заперлась в своей комнате. Настя, что было на нее совсем не похоже, за весь вечер не произнесла ни слова – переводила тревожный взгляд с матери на отца. И сейчас стояла в дверях, молча наблюдала, как ребята собираются. Зато маленькая Машуня, которую Катя держала на руках, начала вдруг извиваться как угорь и тянуться к Лехе, требуя, чтобы он остался, не уходил. Парень протянул к малышке руки, и она тут же перебралась к нему от Кати. Уютно устроилась у него на руках и с довольной улыбкой поцеловала в щеку. Влад оторопел. Такого фокуса от своей младшей он точно не ожидал. Но малышка как ни в чем не бывало обнимала Леху за шею и не желала слезать – так же как не хотела отпускать Влада всего пару часов назад. Влад заметил, что не одного его сжигает ревность – Игорь тоже как-то странно косился на эту парочку, и в его глазах чернела тоска. Наконец Настене удалось забрать сестренку, освободив стоящего на пороге гостя.