– Коля, прекрати, не сейчас, – она смахнула его руку, – тут же ребенок.
– А мне надо сейчас… – Он задышал порывисто и часто, с силой проталкивая ладонь между ее колен.
– Коля, я так не могу, – мама испуганно оглянулась на Игоря, – потерпи до вечера!
Игорь вздрогнул и обернулся на страшный грохот, такой, словно на пол упал потолок. Он увидел маму, лежавшую под опрокинутым на нее столом, вокруг валялись осколки от бутылки и стаканов.
– С-с-с-сука! – Николай вытащил ее из-под стола и швырнул в угол. – Достала ты со своим сучонком!
Игорь заплакал от страха, но спрятаться не успел – страшный мужик уже обернулся к нему. В безнадежной попытке скрыться мальчик полез под кровать, но Николай ловко ухватил его за шкирку и легко, как щепку, поднял под потолок. Взгляд его упал на разрисованные красками обои, на которые ни он, ни мамка еще недавно не обращали внимания.
– На, полюбуйся, что твой выродок натворил, – он швырнул ребенка в мамку, та схватила Игоря и прижала к себе, – хватит с меня!
Не обращая внимания на подвывающую сквозь рыдания бабу, Николай гордо хлопнул дверью и ушел.
– Что ж ты наделал, сынок, – запричитала мамка, – егоза ты моя. Как же нам теперь без Коли-то жить?
На следующий день они ехали за город в его развалюхе-машине. Коля в приподнятом настроении сидел за рулем, мамка с отрешенным стеклянным взглядом и уже сильно бухая – с ним рядом. Маленький Игорь всегда точно знал, сколько выпила мать – по ее осанке, по выражению глаз. Но сейчас он ехал в машине сзади и только видел, что она плачет – плечи ее сильно дрожали. Игорю было жаль мамку, хотелось ее утешить, но он боялся Колю. И только крепче сжимал своего старого плюшевого медведя.
– Ленка, не начинай, – Колька рыкнул, – мы всё решили.
– Коленька, – по-собачьи заскулила мать, – давай вернемся, мое сердце не выдержит.
– Да чтоб тебя… – длинно выругался Николай. – Либо он, либо я!
Машина остановилась, Мамка вышла сама, открыла заднюю дверь и протянула руку сыну.
– Пойдем, – как могла строго сквозь слезы сказала она, – медведя бери.
Игорь послушно вылез следом за ней и, дождавшись, когда Коля отвернется, ласково сжал ее руку.
– Мамочка, не плачь.
Она зарыдала еще громче и быстрее потянула его за собой. Остановилась, только когда они вплотную подошли к железным контейнерам, которые тянулись длинными рядами вдоль высоченных барханов из мусора.
– Мама, зачем мы сюда приехали? – Игорь испуганно прижался к мамкиной ноге. – Я домой хочу!
Она присела перед ним на корточки и поцеловала в одну щечку, потом в другую, прижалась влажными губами к его прохладному бархатистому лбу.
– Жди меня здесь, сынок, – прошептала она, и Игорь почувствовал тепло ее дыхания на своем лице, – никуда не уходи. Я скоро вернусь.
Она поднялась и, не оглядываясь, пошла к машине.
– Мама, подожди, – Игорь рванул следом за ней, – мама…
– Игорь, – она обернулась и остановила его чужим каменным взглядом, – я сказала, жди меня здесь. Я скоро.
Он шептал беспрестанно «Мама, мама…», глядя, как она садится в машину, как старый истерзанный автомобиль срывается с места и уезжает. Он побежал, закричал «мамааааааа, мааааамааааааа» и упал в грязь, прижимая к себе медведя…
Большой пьяный Игорь лежал на грязном полу носом к стене и безутешно рыдал. Он не мог управлять своим ослабевшим сознанием, воспоминания завладели им и душили, душили.
– Э-э-э-э-э… – Леха испуганно тряс друга за плечо, – ты чего?!
За окном уже вовсю сияло солнце. Игорь очнулся. Он не помнил, в какой момент воспоминания превратились в навязчивый сон, который прокручивал одни и те же моменты – день рождения, свалка. Ведь он сумел наконец-то избавиться от этого сновидения, пару лет оно не преследовало его – но вот теперь снова вернулось. И снилось это всегда перед бедой.
Игорь с трудом принял вертикальное положение. Сел и подтянул к подбородку колени. Слезы сами собой продолжали капать на жесткую джинсовую ткань.
– Брат, ты чего? – Леха сел рядом с ним и обнял друга за плечи.
– Да ну на хрен. – Игорь ладонью вытер нос, на котором предательски повисла очередная капля.
– Что?
– Много всего, – он печально посмотрел на Леху, – я ведь на свалке должен был сдохнуть.
– Ты че, дурашка?
– Помню я все, – Игорь поежился, – темно было, крысы огромные шныряли. За ночь сожрали бы меня точно.
– А как же ты выбрался?
– Мужик помог, – Игорь закрыл глаза, – он в контейнерах копался, а потом увидел меня. Страшный, лохматый, жуть! Я не хотел с ним идти.
– Но пошел? – Леха, замерев, слушал Игоря: никогда раньше друг об этом не рассказывал.
– Пошел, – он вздохнул, – но сначала говорил, что буду ждать мамку. Ни в какую не соглашался.
– А он?
– А он придумал записку ей написать, – Игорь усмехнулся, – я, дурак маленький, поверил, что мамка вернется, это письмо прочтет и меня заберет. И пошел с ним в милицию.
– А мать?
– Что мать? – Игорь безнадежно махнул рукой. – Сам все знаешь.
– Это да. – Леха тяжело вздохнул.
Игорь неожиданно потянулся к своему рюкзаку, который с вечера валялся рядом, и вытащил с самого дна небольшой конверт. Такой потрепанный, что углов у него уже практически не было – стерлись. Повертел им у Лехи перед носом.
– Я ей письмо написал.
– Кому?!
– Матери. – Игорь серьезно посмотрел на друга. – Обещай, что если со мной что-то случится, ты ей этот конверт из рук в руки передашь. Адрес вот тут.
– Не бзди, – Леха отмахнулся, – захочешь, сам передашь.
Игорь схватил друга за грудки и сильно тряхнул.
– Обещай! – Он дохнул тяжелым перегаром.
– О’кей, – Леха перепугался, – отпусти!
– Я ей написал, что хотел отомстить, – он выпустил Леху и поднял лицо к потоку, – мечтал убить. За себя и Надюшку. А потом передумал, когда для сестренки нашлась семья. Мне кажется, я мамку почти простил.
Леха сидел рядом с другом и злился, думая о собственной матери, которая тоже выбросила его как ненужную вещь. Одинаковая у них, у сирот, судьба…
Дни и ночи потянулись однообразной жвачкой, без вкуса и радости. Игорь после той ночи отказывался пить, а следом за ним и Леха потерял к ежевечерним посиделкам в кухне всякий интерес. Андрюха бухал один – ребята каждый день покупали ему пива или чекушку, и хозяин квартиры был счастлив. Напиваясь, он постоянно рассказывал о том, как жил в доме ребенка, пока был маленький, как зверски били его воспитатели за непослушание, как в наказание на несколько дней оставляли голодным, как привязывали к батарее. Так воспитывали там всех детей, хорошо, что этот дом ребенка уже закрылся. Андрюха постоянно забывался и рассказывал одни и те же истории по кругу. Шла уже третья неделя их совместной жизни, и от такого счастья хотелось скрыться. Но идти было никуда, никто их нигде не ждал.
На шестнадцатую ночь – Леха отмечал на стене, как в тюряге, раздался звонок в дверь. Страх моментально окатил холодной волной. Он не то чтобы понял, на каком-то подсознательном уровне почувствовал, что пришли не к хозяину, а за ними. Ткнул Игоря в плечо, тот моментально проснулся. Вытянул шею и навострил уши, как дикий зверь. Звонок раздался снова, потом еще. Потом в последний раз, и дальше они отчетливо услышали позвякивание, словно кто-то подбирал ключ к их двери – замок в квартиру начали вскрывать.
Игорь с Лехой молча переглянулись и, схватив рюкзаки, бросились к балкону.
– Андрюха, вставай, – Леха на ходу хлопнул товарища по плечу, – валим!
– Сами валите, – отмахнулся пьяный хозяин, – достали.
Он повернулся на другой бок и снова захрапел. Леха дернул Игоря за рукав, не зная, что делать. «Оставь!» – коротко бросил тот и открыл балконную дверь. Едва они захлопнули ее за собой, как в квартире раздался грохот, затопало множество ног.
– А-а-а-а-а-а! – истошно закричал Андрей.
Вопль оборвал короткий приглушенный выстрел – Леха не видел, кто и куда стреляет. Но он вздрогнул всем телом, словно сам почувствовал мощный толчок и ощутил горячий свинец.
Через соседнюю лоджию они перебрались на пожарную лестницу и залезли на крышу. Внизу, во дворе у самого подъезда, стояла большая черная машина с включенными габаритными огнями. Лехе показалось, что именно ее он уже видел ночью, у клуба, когда они сбегали.
Перебравшись с крыши на крышу, они спустились во двор другого дома. Побежали и тут же почувствовали, что за ними гонятся.
Инстинкт вел в знакомые места. До батора было совсем недалеко, и они неслись исхоженными тропами – через проулки, дворы, детские площадки и школы. Ноги сами вынесли на «заброшку». Но преследователи не отступали. Едва мальчишки добежали до второго этажа, на первом раздался топот множества ног, и Игорь увидел «братьев». От страха он отпрянул, сделал шаг назад и сорвался с бетонного края.
С леденящим душу воплем, к которому примкнул крик обезумевшего от ужаса Лехи, Игорь пролетел перед носом Василия и Николая, упал на землю. Еще мгновение – и зажегся свет в соседних домах. «Братья» кинулись в разные стороны, а Лешка на подгибающихся от страха ногах, то и дело спотыкаясь, побежал по лестнице вниз.
Он рухнул на колени возле друга, который бессмысленно смотрел в черное небо.
– Иго-о-о-о-рь, – кричал Леха, и легкие его разрывались, – Иго-о-о-о-орь!
– Ща, – с трудом шевеля губами, прошелестел он, – ща встану, пойдем.
Послышался вой сирены, во двор въехали «Скорая» и полиция. Леха заметался, вскочил на ноги, схватил валявшийся рядом рюкзак друга и побежал…
Глава 8
В маленькой переговорной фонда Катя сидела уже битых три часа. Ее мучило чувство вины перед детьми, которых она бросила дома одних, и перед Владом – его только вчера выписали. Она обязана быть с семьей. Тем более в субботу, в выходной день, когда и детям, и мужу нужна ее поддержка. И в то же время суббота в фонде была самым насыщенным днем – в четыре начиналась встреча нового клуба «Азбука приемной семьи», а до этого потенциальные участники поездки-знакомства приезжали на собеседование. Невероятного труда стоило Кате собрать первые семьи – она делала анонсы поездки в профильных группах в социальных сетях, приглашала кандидатов лично, обзванивала выпускников Школы приемных родителей. Результат пока был неутешительным – удалось назначить всего три встречи с кандидатами в приемные родители. Однако пара, которую ждали к одиннадцати, не пришла. Они не предупредили и не позвонили, а когда Катя набрала их номер телефона, не удосужились снять трубку. Скорее всего, испугались того, что в поездке будут старшие дети. Семья, которая была записана на двенадцать, за полчаса до полудня сообщила, что передумала и никуда с детдомовскими подростками не поедет. На час была назначена еще одна встреча – записалась одна женщина, без супруга. Номер ее был недоступен, и Катя ждала, проклиная себ