В этот момент на балкон вышла полураздетая женщина, и Корень чуть было не спрыгнул ей на голову. Мадам взвизгнула, и, прикрыв рукой грудь, отшатнулась. Коренев плотоядно улыбнулся ей в лицо, после чего, как ни в чем не бывало, перемахнул через парапет, и спрыгнул на землю.
— А ничего, африканочка-то… — высказал он свои наблюдения.
Все трое быстро двинулись в обратный путь, слыша вослед какие-то женские выкрики.
— Что она там орет, товарищ полковник? — спросил Чистяков.
— Зовет соседей, опасается, что мы воры. Ну, что-то в этом роде.
— А как же мы работать будем? — наивно спросил Корень.
— Если поступит приказ, то для своего спокойствия нам придется перебить здесь полквартала, — усмехнулся Чистяков. — И это сделаешь ты с Колдуном…
Корень закусил губу:
— Товарищ капитан, перед тем, как тут всех перебить, разрешите мне в начале удовлетворить её похоть?
Рабочая суета на полетной палубе атомного авианосца «Энтерпрайз» разорвалась оглушительным ревом реактивных турбин. Подхваченный паровой катапультой, сопровождаемый жутким визгом, медленно, как будто в замедленном кино, сорвался вперед тяжелый истребитель. «Томкет» соскочил с палубы, просел на пару метров, но влекомый огромной тягой двигателей, все же пошел вверх, набирая скорость. Пилот тут же убрал шасси, и заложил правый боевой разворот. Не успел самолет отойти от авианосца, как тут же за ним стартовал второй «Томкет». Оба истребителя сделали над авианосцем «коробочку», и только после этого пошли на восток — по направлению к побережью, до которого было около ста морских миль.
Спустя еще несколько минут в воздух поднялся «Хоукай» — машина дальнего радиолокационного дозора. Двухмоторный винтовой самолет, несущий на своем фюзеляже огромную тарелку мощной радиолокационной станции, ушел в набор высоты, чтобы, поднявшись в заоблачную высь, оттуда освещать воздушную обстановку на многие сотни километров от авианосца. Благодаря высоте полета, «Хоукай» значительно раздвигал пределы радиогоризонта, что позволяло ему заблаговременно обнаруживать и классифицировать воздушные и надводные цели, и, разумеется, наводить на них ударную авиацию.
Через десять минут в воздухе повисла пара штурмовых «Хорнетов», увешанных бомбами и реактивными снарядами. Они также взяли курс на восток, вслед ушедшим вперед «Томкетам».
В готовности к взлету на палубе находилось еще шесть «Хорнетов». К этим самолетам обслуживающий персонал начал подвешивать вооружение.
К вечеру на базе в Лунги появился Шестаков. Он приехал в наглухо затонированном микроавтобусе с вооруженной охраной. Спустя пару минут он уже сидел в кабинете генерала в компании с Виктором Майским.
— Драма на аэродроме в городе Бо стала достоянием мировой общественности, — сообщил Алексей, открывая оперативное совещание. — Правительство Сьерра-Леоне готовит официальное обращение в Организацию Объединенных Наций. Есть масса доказательств причастности американцев к этой кровавой бойне. Так же Правительство Гвинеи возмущено действиями американских военнослужащих и сотрудников частной военной компании, которые в настоящее время находятся на территории Гвинеи с агрессивными намерениями. Кстати, фотоснимки упавшего «Ганшипа» уже переданы в ООН. По сообщениям нашего посла в Гвинее, непосредственно на аэродроме в настоящее время идет боевое столкновение. Гвинейским пограничникам удалось оттеснить американских десантников от посадочной площадки — в настоящее время бой переместился в сторону от аэродрома. Вооруженные силы Гвинеи подняты по тревоге. К месту боя на автомашинах выдвигаются три пехотных батальона, батальон коммандос, республиканская гвардия. В воздух поднята авиация. Часть американской вертолетной группы возвращается на базу. Часть вертолетов уничтожена гвинейскими ВВС.
— Нам это на руку, — сказал-спросил генерал.
— Я бы не давал такую скоропалительную и однозначную оценку, — покачал головой Шестаков. — Вы получили значительные средства на свой спутник, но, как я понимаю, аэродром вам захватить не удалось. И спутник ваш до сих пор не эвакуирован. И мне совершенно не понятно, на что вы потратили столь приличную сумму денег!
Генерал напрягся — именно это он и ожидал в первую очередь услышать от Алексея Шестакова, но тот как-то грамотно отложил вынос мозга на вторую часть дискуссии. Как бы дав время подготовиться для ответа. Лихой оценил этот момент — было понятно, что свою долю Шестаков возвращать «в кассу» не хотел. Конечно, можно чисто гипотетически предположить, что Шестаков предъявит генералу к возврату всю сумму, оговоренную в расписке, но в тоже время Лихой понимал, что Шестаков более чем кто либо знает, чем для него лично такая «предъява» может закончиться — учитывая мощнейшие живодёрные возможности подчиненных генералу сил специального назначения. А раз так, значит и о своей, «генеральской» доле, находясь здесь, в Африке, можно было сильно не беспокоиться. Лихой почувствовал: сгодилось бы любое, даже самое абсурдное, объяснение.
— Можно считать, что мы подготовили, и провели удачную провокацию, с помощью которой нам удалось в значительной мере дискредитировать действия «наших американских партнеров». Теперь необходимо довести дело до логического завершения — задействовав все возможные политические рычаги, вытеснить американский капитал из алмазоносных районов. Я правильно понимаю политику партии?
— Но это не стыкуется с заявленными в вашем рапорте задачами, — покачал головой Шестаков. — В расписке значится иная цель на выданную вам сумму денег.
— Если дальше вас расписка никуда ещё не уходила, я готов ее подкорректировать, — с готовностью согласился генерал, чего и требовалось Шестакову.
— Договорились.
— Может быть, я не должен был слышать этот разговор? — подал голос Майский.
— Не важно, — отмахнулся Шестаков. — Давайте решим, что нам делать дальше.
— В контексте стратегической задачи, — сказал Майский. — Дискредитация пиндосов должна быть возведена на самый высший уровень! Генассамблея ООН, Совет Безопасности, Международный суд по правам человека! Информация о массовом убийстве в городе Бо и вторжении в Гвинею должна циркулировать везде! Используя эту ситуацию, мы должны добиться от американцев каких-то определенных шагов. Давайте определимся, что нам сейчас необходимо в первую очередь, а что мы не должны делать, дабы не спровоцировать более резкую ответную реакцию, чем та, которую мы ожидаем!
— В любом случае, вооруженное вторжение начнется в самые ближайшие дни, — сказал генерал. — Морская пехота США уже на переходе морем, и скоро будет здесь. Здесь, и в Либерии. Как мы понимаем, цель номер один — спутник. Цель номер два — защита граждан США от местных боевиков. Эта цель и будет официально озвучена. Причем, вопрос стоит не как защита при эвакуации, а просто как защита. Как бы навсегда… — генерал позволил себе улыбнуться. — Мы ожидаем прибытие не менее трех батальонов морской пехоты, и не менее тысячи «зеленых беретов». В довесок к ним — еще около тысячи бойцов частных военных компаний. Эти данные перепроверены много раз, и подтверждены множеством источников.
— Этого вполне хватит, чтобы сорвать проведение свободных выборов, — констатировал Майский. — Которые мы так усердно готовим.
— Этого я и опасаюсь, — сказал Шестаков. — Работа по подготовке смены режима в Сьерра-Леоне и Либерии уже близится к завершению, и нам очень не хочется, чтобы США нам смогли помешать. Уж очень много сил и средств уже вложено в этот проект.
— Я считаю, что в первую очередь мы должны вытащить спутник, — сказал генерал. — И не потому, что нам так важна эта железка, а потому, что именно за ним сюда и идет морская пехота. Думаю, сам факт его эвакуации нашим спецназом, уже серьезно остудит много кого в США. Вплоть до отмены вторжения. В этом деле главное правильно убедить американцев в том, что спутник они уже прощёлкали. И что нет никакого смысла проводить дорогостоящую десантную операцию. Тем более, в Гвинее.
— Согласен, — кивнул Шестаков. — Но мы с вами не знаем тот индикативный показатель, тот критерий, по которому десантно-высадочная операция будет свёрнута, не начавшись. Мы пока можем только догадываться. Вполне возможно, что не спутник является главной целью высадки. А, например, банальное желание овладеть алмазоносными кимберлитовыми районами, очистить их от местных боевиков.
— Тем не менее, попробовать стоит, — сказал генерал. — Мы не должны сейчас бездействовать!
— Я предлагаю провести встречу с американским послом в Сьерра-Леоне, — сказал Майский. — В сущности, эту встречу проводить нужно уже сейчас. Немедленно. А в ходе встречи доверительно ему сообщить о возможных последствиях. И обозначить свои позиции по тем, или иным вопросам!
— Можно и встречу, — кивнул Шестаков. — Только она должна быть очень жесткой. Буквально на пределе дипломатического этикета! Сможешь провести?
— Вполне, — кивнул Виктор.
— Посол, это конечно, хорошо, — сказал Лихой. — Но сдается мне, что встречу нужно проводить с главой Миссии ООН в Сьерра-Леоне господином Сэмом Бримом.
— Он же британец, — возразил Алексей. — Хотя…
— Вот именно! — подхватил генерал. — А Бриму намекнуть, что было бы не плохо во время встречи иметь под рукой американского посла. Это будет верхом дипломатического извращенства!
— И пригласить туда Майлера, — развил мысль Майский. — Приехал сюда, пусть включается в работу…
— Не надо, — улыбнулся Лихой. — Мы не будем обозначать к нему своего интереса, а они, как настоящие профессионалы, сами его пригласят.
— Единственное чего я опасаюсь, — сказал Шестаков, — так это то, что американцы, по своей устоявшейся привычке, никак не отреагируют на угрозу огласки сих событий — после развала СССР они перестали принимать во внимание мнение международного сообщества.
Положив трубку телефона, глава Миссии ООН в Республике Сьерра-Леоне подданный Её Величества Сэм Брим несколько мгновений молча смотрел в окно. Ему только что позвонил представитель российского МИДа, вот уже которую неделю налаживающий отношения с властными структурами республики. Он позвонил, и безапелляционным тоном предложил встретиться.