— И живые… — Вовка зашелся в коротком кашле, потом сделал несколько быстрых вздохов: — И мертвые… Все… Возвращаются все…
— Вот видишь, ты и без меня это знаешь. Мы тебя обязательно вынесем. Сейчас будем просить вертолет!
Лунин и в самом деле подумал о вертолете, но в тоже время он прекрасно понимал, что чудес на свете не бывает — не будет здесь вертолета. Никогда.
— Всё, прощайте… мужики… что смог — я сделал… когда-то это должно было случиться…
Вовка опустил голову. Дима тут же схватил его за темя и приподнял. Заглянул в лицо — глаза закатывались. Второй рукой Лунин несколько раз ударил Мамая по щекам, пытаясь привести в сознание:
— Вовка, не уходи! Говори со мной! Говори!
Мамай качнул головой:
— Я… я…
— Вовка! — Дима обернулся, ища какой-то психологической поддержки со стороны подчиненных.
Молчаливые лица разведчиков окружали его. Все знали, чем в ближайшие минуты это всё закончится.
— А умирать оказывается не страшно, — вдруг совершенно внятно сказал Мамай.
— Что? Нет, ты не гони, боец! Ты не умрешь!
Вовка снова опустил голову. Майор ударил по щеке пару раз, приподнял лицо Мамая, но глаза закатились, и только пустые глаза смотрели на окружающих.
Лунин снова замахнулся, но Шайба поймал его руку:
— Не надо, командир. Кажись, Вовке уже ничего не надо.
Дима схватил запястье Мамая — пульс пропал. Сорвал только что привязанную на груди подушку — пульсация крови прекратилась. Некоторое время Лунин молча смотрел на теперь уже бездыханное тело. Он физически почувствовал, как не стало боевого товарища…
— Такая нелепая смерть… — наконец произнес он.
— Любая смерть нелепая… — отозвался старшина, непроизвольно посмотрев на гору трупов, которую только что наваляли спецназовские стволы. — Такого пацана потеряли… а все из-за кого?
— Не из-за кого, а из-за чего, — поправил его Черный, метнув злобный взгляд в сторону грузовика, в котором лежал спутник.
Майор встал.
— Грузите его в машину.
Повернулся, ища глазами Стаса:
— Стас! У тебя очень мало времени! Гони в деревню. Никакой пощады никому — я не хочу везти домой одни трупы. Стрелять при любом подозрении на опасность! Если бой вести не сможешь — отходи. Будем думать, что тогда делать дальше. Береги себя и людей.
— Есть. Еду!
Трофейный грузовик завелся сразу, и Стас, Шайба, Черный и Артем, прихватив «языка», укатили в рядом расположенную деревушку.
Степан и Франк завернули убитого в тент и уложили в кузов ГАЗ-66. Отправив «фашиста» собирать у убитых патроны, Лунин подошел к Власову, так и сидящему в кабине японского грузовика:
— Андрей Владимирович, видели?
— Потери?
— Да. Погиб Вовка Мамай. Хороший парень. Одна шальная очередь, и нет человека.
— Ну и вы молодцы. Красиво их расшлепали. Я удивлен вашим мастерством. Скажу откровенно — не ожидал. А очередь и по мне прошлась. Прямо по кабине грузовика…
— Куда? — устало спросил Дима.
— А вот, — с готовностью сказал Власов, показывая рукой на пулевое отверстие, появившееся сразу за дверцей.
Дима проследил за рукой полковника, и в его голове даже мелькнула какая-то догадка, но усталость и яркие переживания случившегося, не сразу озарили его сознание. А когда, спустя пару секунд понимание пришло, он метнулся в кабину, испугав своей резкостью резидента. Тот отпрянул.
— Ты чего?
— Тайсон! — позвал майор. — Тайсон!
Лунин посветил фонарем на спальную полку. Тяжело выдохнул. Выключил фонарь. Сел за водительское место, и уткнулся головой в руль.
— Что? — спросил Власов, разворачиваясь назад.
— Пуля у Тайсона в голове. Вся полка в крови… — отозвался ровным голосом майор. — Одна очередь — и нет двух человек. У меня злости не хватает.
Подошел Франк, держа в руках несколько автоматных магазинов, снятых с «калашей» аборигенов.
— Товарищ майор, патронов сто, не больше. Как-то они хило к бою готовились.
Он посмотрел на Лунина. Дима какое-то время смотрел на своего подчиненного, потом тихо сказал:
— Тайсон тоже. Одной очередью — двоих…
Разрывы мин больше били по ушам, чем наносили какой-то вред. Разлет был большой — отдельные мины падали метрах в пятидесяти и больше от здания, что говорило о низком уровне боевой подготовки гвинейских минометчиков. Но от осколков приходилось укрываться — они буквально роем летели в разбитое окно.
Удет сидел, прижавшись спиной к стене, и отсчитывал минуты. Подлетное время палубных штурмовиков всё приближалось, но и атака пехоты была на носу.
— Идут, — сказал Уитмор, на мгновение высунувшись в окно.
— Сколько до них?
— Метров семьсот.
— Где твой снайпер? Пусть работает.
— Он уже работает.
— Не слышу его стрельбы, — усомнился Удет в ответе подчиненного.
Но в этот же момент из смежной комнаты стали раздаваться одиночные выстрелы. Том снова выглянул наружу, и, прижимаясь к подоконнику, глядя в бинокль, сообщил:
— Каждый выстрел — попадание. Эдак, они до нас и не дойдут… Молодец парень, свое дело знает.
— Если бы так.
В этот момент очередная мина попала в крышу здания, и разорвалась там, наверху, не причинив вреда тем, кто сидел на втором этаже, под самой крышей.
— Взрыватель в осколочном положении, — прокомментировал лейтенант. — Это нас пока и спасает. Как только поставят на фугас, нам кранты. За десять минут всех тут перебьют.
У сидящего неподалеку авианаводчика ожила рация:
— Минута полета до предполагаемой цели, дайте указание!
Удет рывком переместился к авианаводчику, схватил трубу:
— Мы находимся в здании башни управления полетами. Цели — вокруг здания на удалении от трехсот метров и далее. Семьсот метров на юго-восток — атакующая цепь пехоты, бронетехника. На удалении километр — минометные расчеты. Подтверждаю уничтожение целей.
— Понял, земля. Сидите, не высовывайтесь. Приступаю к атаке.
Удет высунулся посмотреть, примерно понимая, откуда зайдут штурмовики, но всё равно «Хорнеты» появились внезапно — они просто вынырнули из-за верхушек далеких деревьев, и с предельно низкой высоты выгрузили кассетные бомбы.
Пока бомбы неслись к земле, распадаясь на сотни маленьких самостоятельных бомбочек, по паре «Хорнетов» яростно била зенитная пулеметная установка, стоящая в первом бронетранспортере. И Удет не мог оторвать глаз от этого впечатляющего зрелища — кто в этой ситуации добьется перевеса? Кассетная бомба накроет ЗПУ, или ЗПУ вломит штурмовикам?
Сотни черных точек неслись вниз, тогда, как вверх, в темнеющее небо поднимались точки яркие, трассирующие. Вот одна из плотных трассирующих струй пересеклась с ведущим штурмовиком, несколько светящихся точек отскочили от его бронированного брюха, но все же штурмовик полыхнул, оставляя в темном небе жирный след.
— Сбили, — грустно констатировал Уитмор. — Нужно будет его вытаскивать… если успеет катапультироваться…
Удет проследил за пылающей машиной — «Хорнет» ярким факелом пролетел еще несколько километров и пропал с поля зрения вместе со второй машиной.
— Укажите место падения, — попросил авианаводчик ведомого. — Как только отобьете от нас боевиков, мы выдвинемся на его поиски.
— Кого? Кто упал? — спросило небо.
— Мы наблюдали попадание в головную машину.
— Машина в воздухе. Пожар на борту потушен. Второй заход нужен? — летчик головной машины говорил абсолютно беспристрастным голосом, как робот.
Полковник перевел взгляд в сторону, откуда наступала пехота. Темнота уже практически накрыла аэродром, да поле было затянуто дымом от разрывов мелких бомбочек. В разрывах плотного дыма было видно, а еще яснее — слышно, что вся техника продолжала движение, но пехоты видно не было — сотни мелких взрывов выкосили живую силу под корень. Никто по зданию уже не стрелял.
— Хорошая работа, — передал в эфир авианаводчик.
— Второй заход нужен? — повторил вопрос пилот.
— В том же направлении, на удалении километр — минометные расчеты. Темнота вам не помеха?
— Нет.
— Тогда подтверждаю уничтожение.
— Принял. Выполняю.
«Хорнеты» выполнили боевой разворот, после чего снова ринулись в атаку. Их пилоты совершенно ясно в наступающей ночи могли рассмотреть все причитающиеся им наземные цели.
Это и называется — техническое превосходство.
Белыми пальцами Барт Майлер сжимал трубку телефона секретной связи. Только что ему выпала незавидная участь доложить президенту о фактическом срыве выполнения специальной операции, и в ответ выслушать много лестных выражений.
— Что он сказал? — спросил посол Эндрю Браун.
— Предложил напрямую связаться с правительством Гвинеи…
— И?
— И предложить им приостановить военную операцию в обмен на серьезные выплаты…
— Этим должен заниматься госсекретарь!
— Она не в курсе событий, наверное. Так что звонить — нам.
— Ну, так что мы тянем? Нужно звонить. Я сейчас найду все контакты!
Пока посол отдавал своему секретарю необходимые указания, Майлер продолжал стоять у темного окна как вкопанный. Он смотрел в ночное небо — где-то в нескольких сотнях километрах от этого места погибали граждане Америки, и только он, да посол Браун, могли остановить это избиение. В эффективность мер, предпринимаемых палубной авиацией, он не верил.
Ситуация нарастала как снежный ком. Одно действие неминуемо тянуло за собой другое. Одна допущенная ошибка порождала другие. Ошибки накладывались друг на друга, и очевидность катастрофы уже не вызывала никакого сомнения.
Барт знал — на переходе морем в составе десантного конвоя находились три батальона морской пехоты с вооружением и тяжелой техникой, три отряда «зеленых беретов» и более тысячи бойцов частных военных компаний, которые были законтрактованы правительством США для выполнения специальных задач в Сьерра-Леоне и Либерии. Вся эта армада была прикрыта сотней самолетов и вертолетов палубной авиации, и огромным количеством крылатых ракет, находящихся на борту крейсеров и эсминцев, входящих в состав авианосной ударной группы. Никакая страна из тех, на территории которых планировалось применение этих сил, не была способна остановить эту чудовищную военную машину.