— Когда утопили КамАЗ и кучу стволов?
— Н-да, — лицо Широкова просияло заслуженной воинской доблестью.
— Андрюша, мне те стволы до сих пор аукаются, как я могу про них забыть? Смотри, если сейчас «шашига» перевернется, нырять с тросом ты будешь. Усёк? — майор посмотрел на своего подчиненного со всей присущей ему командирской строгостью.
Старшина мгновенно повернулся к водителю:
— Так, дружище, ты хорошо дорогу проверил?
— Нормально, вся техника пройдет.
— Смотри у меня. Если мне придется нырять, то твое наказание тоже сладким не покажется. Усёк?
С таким добрым напутствием Виталик сел за руль. На всякий случай Осин тоже покинул машину — решили на примере «шашиги» посмотреть проходимость брода после поднятия уровня воды в реке.
Виталик газанул пару раз, а потом на первой передаче, не меняя оборотов двигателя, вошел в реку. «Шашига», поднимая в обе стороны от себя немалую волну, резво прошла брод, выбралась на противоположный берег, и пройдя еще метров пятьдесят, остановилась.
— Ну да, около метра, — резюмировал майор свои наблюдения. — Эти два пройдут свободно.
Вскоре все машины были уже на том берегу.
Немного успокоив распоясавшееся сердцебиение, и приняв таблетки от давления, адмирал Льюис вызвал руководителей «Блэкуотера» и поставил им задачу на выдвижение к американскому посольству, которое в настоящий момент было окружено беснующимся местным населением. Принимая во внимание свое отстранение от управления операцией, и не видя смысла больше находиться «на связи», адмирал решил лично возглавить разблокировку посольства.
— Грин, я поеду сам, — сказал он старшему управленцу ЧВК.
— Но адмирал, — попытался возразить бывший полковник «зеленых беретов», — мы сами вполне справимся с этой задачей, вам лучше оставаться здесь…
— Мне лучше знать, где мне оставаться, — нахмурился адмирал, после чего доверительно поведал: — После такой вставки от президента, я хочу немного успокоиться на свежем воздухе…
Грин улыбнулся, понимающе кивнул и распорядился, чтобы адмирала вооружили и снарядили всем необходимым.
Спустя десять минут на трех «Хамви» пятнадцать боевиков «Блэкуотера» во главе с адмиралом начали движение в сторону посольства. Поездка по ночному городу, в котором улицы были во сто крат уже пешеходной дорожки где-нибудь на окраине Уилмингтона, была сравнима с ориентированием в дремучем лесу — стоило только свернуть один раз не в тот поворот, как спустя пару минут можно было полностью потеряться. Понятно, что никакого уличного освещения в стране, разодранной гражданской войной, хаосом и разрухой, не было, как не было на фоне всей этой серой нищеты, ярких и запоминающихся ориентиров. Плутанув пару раз, спасательная группа потеряла четверть часа.
Когда тяжелые «Хамви» подкатили, наконец, к воротам посольства, люди с затухающими факелами уже расходились в разные стороны по примыкающим улицам.
Остановившись у ворот, адмирал спрыгнул с брони и двинулся ко входу. Изнутри к нему поспешили несколько морских пехотинцев, которые открыли ворота, пропуская Льюиса вовнутрь.
— Где посол? — спросил адмирал начальника охраны.
— У себя был.
— Майлер с ним?
— Да, сэр.
Льюис вошел в здание посольства, поднялся по лестнице и спустя минуту уже входил в кабинет посла.
— Я прибыл, — доложился он.
— Очень даже вовремя, — усмехнулся Барт. — Видимо, местные аборигены увидали вас еще издали, и поспешили скрыться.
— Да, как-то организованно они вначале появились, — сказал растерянно Браун, — а потом так же организованно разошлись.
— Ими явно кто-то управлял, — заключил Майлер. — У меня такое ощущение, впервые за годы моей политической карьеры, что это с нами кто-то играется, а не мы…
Адмирал присел в кресло, и, схватив со стола бутылку виски, сделал несколько хороших глотков.
— А я, господа, отстранен от дел, — сказал он на выдохе. — С чем меня наш президент и поздравил не далее как час назад.
— Мои поздравления будут уместны? — осведомился Майлер.
Он умел шутить даже в самые напряженные минуты.
— По субординации — нет, — отозвался адмирал. — Твой шеф, я напомню, это уже сделал. Но как честный человек, как друг и соратник по борьбе — пожалуйста.
Адмирал снова приложился к бутылке.
— Мы передали банковские счета в администрацию президента, — сообщил ему посол.
— Какие счета? — спросил Льюис.
Посол вспомнил, что адмирал не присутствовал при разговоре с помощником президента Гвинеи и накоротке рассказал суть вопроса.
— Мы связались с правительством Гвинеи и за сто миллионов решили вопрос с прекращением огня. Там, на аэродроме.
— А ничего умнее вы предложить не могли? — спросил адмирал.
— Что? — спросил Браун.
— Вы деньги уже проплатили?
— Не знаю, — пожал плечами посол. — Мы довели до сведения президента условия, на которых Гвинейцы готовы остановить бойню. И передали банковские счета.
— Бой уже остановлен, — сказал адмирал.
— Ну вот, — посол вытер со лба пот. — Вот! Как мы и предполагали…
— Купились таки, — Майлер улыбнулся. — Я всегда говорил, что доллары являются лучшим инструментом для ведения переговоров. И гвинейцы оказались такими же, как и все остальные!
— Вы с ума сошли, господа, — адмирал поставил бутылку на стол и встал с кресла: — Бой закончился еще час назад. Группа полковника Удета на связь не выходит. Радиостанции «Блэкуотера» молчат. Это означает только одно — они все погибли. И за гибель наших граждан вы, глупые политиканы, заплатили убийцам немалые деньги. Я представляю, как сейчас радуются те, с кем вы вели переговоры!
Повисла тягостная минута. Майлер и Браун глупо смотрели то друг на друга, то на адмирала.
Льюис шагнул к двери:
— Факельное шествие закончилось. Вам здесь больше ничего не угрожает, поэтому я оставляю вас. Очевидно, что сейчас мне придется решать еще массу самых разных проблем, отчасти рожденных вашими безумными поступками.
— Адмирал, — Браун обрел дар речи: — Как же так? Как так получилось?
— Не знаю, это вы тут нарешали, а не я. Это у вас нужно спрашивать за конечный результат… — адмирал явно сейчас издевался над своими собеседниками. — А мне сейчас предстоит захватить несколько суверенных государств!
Льюис с удовольствием хлопнул дверью и поспешил вниз, где его ждали вооруженные боевики «Блэкуотера».
— Спасибо, перевод получен, — мягким голосом поблагодарил Брауна помощник президента Гвинеи Ральф Камара.
— Что с нашими людьми? — спросил Браун, понимая, что обуявшая его ярость сейчас может сорвать его голос на брюзжащий крик. — Когда вы их отпустите?
— Подождите, Браун, — спокойно осадил его Камара. — Мы с вами договаривались о прекращении огня. Вы свою часть договора выполнили — деньги перевели. Мы, после получения денег, так же в точности выполнили свою часть достигнутых с вами договоренностей. Огонь прекращен. Кровопролитие остановлено. Там никто ни в кого больше не стреляет.
— Вы остановили бой только после получения денег, тогда как вопрос требовал немедленного разрешения! И мы это обговаривали!
— Ну, так и вы не сразу перевели требуемую сумму. Я, конечно, не думаю, что это вы делали со злым умыслом, но полной уверенности в этом у меня нет. Поэтому — так.
— А люди? Где наши люди? — не выдержав дипломатического этикета, сорвался на крик посол.
— Часть убита с оружием в руках в момент совершения преступления, часть взята в плен и в настоящее время этапируется в одну из тюрем Гвинеи для проведения всех следственных действий по факту вторжения вооруженных групп, состоящих из граждан США на территорию суверенной Гвинеи. Поверьте, все следственные действия будут носить открытый характер, весь мир будет знать о том, что вы здесь натворили.
Браун несколько секунд переваривал услышанное, потом нашелся:
— Камара, надеюсь, вы понимаете, что захваченные вами граждане США подпадают под определение военнопленных, со всеми вытекающими отсюда последствиями?
— Не подпадают, Браун. Ни один из захваченных нами преступников не назвался военнослужащим. Мы проверили — они все наемники, представители частной военной компании «Блэкуотер».
— Да? — Майлер, который по громкой связи слушал разговор, удивленно поднял брови, и резко жестикулируя, тихо подсказал Брауну: — Этого не может быть, там человек восемь «зеленых беретов». Неужели он всех их там перебили. Спроси про трупы!
— Где и как вы сможете передать нам тела погибших? — спросил Браун Камару.
— Этот вопрос, думаю, мы сможем согласовать в течение суток. Мы обговорили все позиции, поэтому, до свидания. Я позвоню вам позже.
Камара отключился.
Браун несколько мгновений держал телефонную трубку, но короткие гудки вернули его на землю, и он положил трубку на аппарат.
— Нас обули как маленьких детей, — подвел он итог разговору.
Майский в разговоре сказал, что на поле боя были опознаны тела трех «зеленых беретов». А это было несколько часов назад, — сказал Майлер. — Сдается мне, что Камара вел с нами переговоры, зная, что там уже одержана полная победа.
— Нас обули как маленьких детей, — повторил Браун.
Воротник был залит кровью из разбитого носа, страшно ломило суставы, трещала от боли голова, было тяжело дышать. Алекса рвало, и он безудержно блевал прямо на трупы своих боевых товарищей, лежащих на полу бронетранспортера.
Уитмор так и лежал без сознания. Остальные сидели рядом, сдавленно кашляя. Бёрнс держался за правый бок — его усиленно пинали именно по печени, чтобы максимально обезвредить самого здорового из «зеленых беретов». Ему было так больно, что время от времени он закатывал глаза и тихо подвывал.
Тактика побега из плена, которую проходят все без исключения военнослужащие Сил Специальных Операций США, предусматривает организацию побега в первые минуты или часы после захвата в плен — когда силы солдата или офицера еще сохранены, когда его еще не доставили на особо охраняемую территорию и не передали специально обученным охранникам. Считается, что только в это «золотое время» военнослужащий еще обладает достаточной физической силой и моральной устойчивостью, чтобы принять непростое для себя решение — совершить дерзкий побег, обречь себя на новые испытания, связанные с риском для жизни. Почему же непростое? Потому что во всех цивилизованных армиях мира вполне допускается (и прописано в Уставах), что военнослужащий может сдаться в плен. Это, конечно, позор, но только на обывательском, житейском уровне. Никакого наказания за сдачу в плен (разумеется, если это не сопряжено с предательством, с передачей врагу секретной информации) такой военнослужащий со стороны своего государства не понесет. Наоборот, через систему международных организаций военнопленный будет получать медицинскую помощь, еду, возможность почтовой переписки с родственниками, никакими работами его занимать никто не будет — все это закреплено соответствующими международными договорами и конвенциями. Западная цивилизация считает это нормой, вполне соответствующей представлениям о ценности человеческой жизни. Такое отношение порождает и всеобщее уклонение «цивилизованных» в