В центральном посту все пришло в движение — каждый занимался своим делом. На такой дальности до цели подводный крейсер никакими своими средствами разведки наблюдать её не мог, и поэтому оставалось уповать только на внешнее целеуказание, которое и было получено со спутника радиотехнической разведки морской космической системы разведки и целеуказания «Легенда».
Созданная в семидесятые годы, «Легенда» стала настоящим прорывом в морской разведке. Отныне ВМФ СССР мог контролировать практически весь мировой океан, вскрывая наиболее опасные цели — авианосные ударные группы. Спутник, находящийся на орбите Земли, обнаруживал любой американский авианосец по только им присущему признаку — излучению станций приводных радиомаяков палубной авиации. Как только с авианосца взлетал самолет или вертолет, как это тут же выдавало местоположение авианосца и всех его «бодигардов» — фрегатов, крейсеров и эсминцев. Прекратить работу приводов авиации авианосец не мог — таким образом, он сам лишался бы глаз и ушей — самолетов и вертолетов, обеспечивающих его неприкосновенность, собственно того, что и делало его хорошо защищенным плавучим аэродромом с огромной кучей ударных возможностей. Другие цели «Легенда» вскрывала не менее эффективно — морская разведка прекрасно знала признаки и характер излучений всех видов радиостанций, радиолокаторов и других радиотехнических средств, установленных на кораблях потенциального противника. Вражеский корабль мог пройти в режиме полного радиомолчания через весь океан, но стоило ему только на пол-оборота включить маломощный обзорный навигационный локатор, или передать в эфир короткую радиограмму, как в Главном Штабе ВМФ на огромной карте, отражающей оперативную обстановку на флотах, появлялась отметка об этом корабле.
Поговаривают, что в период борьбы за Фолклендские острова, с помощью МКРЦ «Легенда» советская морская разведка была осведомлена о складывающейся на театре военных действий обстановке, куда как лучше, чем британский морской штаб.
Правда, с приходом нового времени, спутники стали запускать в небо все реже и реже. Главный Штаб ВМФ уже не мог позволить себе постоянное присутствие «Легенды» в составе военной спутниковой группировки. Запас спутников расходовался крайне экономно — их стали запускать только в исключительных случаях.
И Сысоев со всем своим экипажем не сомневался — исключительный случай наступил. Если ради них на орбите оказалась чудовищно дорогостоящая «Легенда», то значит, Главный Штаб ВМФ придает действиям «Обнинска» крайне важное значение.
— Ракета номер два — ошибка двадцать семь, — доложил офицер, проводящий предстартовый контроль «Гранитов».
— Бэче-Два, это что? — спросил командир.
— Отказ второго бортового компьютера, — мгновенно отозвался командир ракетной части корабля.
— Решение?
— Да пусть летит, у нее четыре машины в голове. Тремя справится.
— Принято.
— Ракета номер три — ошибка сорок пять.
— А это что?
— Логика целераспределения, — доложил командир БЧ-2.
— Решение?
— Цель одна, дорогу к ней найдет, делить между собой им там нечего, так что пусть летит.
— Принято, — кивнул командир.
Реальная действительность заставляла задуматься — сроки эксплуатации ракет давно прошли, и вот уже несколько лет каждый год представители завода-изготовителя и фирмы-разработчика приезжали в дивизию подводных лодок, чтобы протестировать ракеты на пригодность к дальнейшей эксплуатации, и выдавали свое заключение на продление ресурса. Понятно, что не в их интересах было признавать какие-то недостатки, выявленные в ракетах, состоящих на вооружении флота. Каждое такое продление ресурса приносило проверяющим вполне определенные деньги, которые они уже не могли заработать на серийном выпуске этих изделий (выпуск которых почил в бозе в начале девяностых) — и поэтому хоть что-то можно было заработать, только жульничая с ресурсом. Но так обманывать технику долго нельзя — это же железо, которое быстро стареет, так же как и человек, и любой другой организм — хворает, болеет, и в итоге приходит в негодность… какой ресурс ты ему не пиши, и сколько ты его не продляй.
Подводный крейсер развернулся в сторону цели, снизил ход, выбрал глубину в пятьдесят метров. Медленно открылись крышки пусковых контейнеров. С правого борта две, с левого одна.
Напряжение в центральном посту нарастало. То и дело раздавались отрывистые команды, и рапорты офицеров ракетной боевой части. Они делали свою работу — готовили «Граниты» к запуску.
В ситуации, когда перед крейсером может быть поставлена задача на уничтожение авианосной ударной группы, он произведет пуск всеми двадцатью четырьмя ракетами — чтобы создать в воздухе рой сверхзвуковых ракет, против которых трудно что либо сделать. Растянувшись по фронту на десятки миль, как рыболовный невод этот рой прочешет огромный район моря (что позволяет стрелять с большим временем устаревания данных, за которое вражеские корабли могут уйти на приличное расстояние от точки их первичной «фиксации») накроет своими радиолокационными станциями авианосную группу, перегруппируется и ринется в атаку. Искусственный интеллект «Гранитов» позволит четко распределить между собой корабли вражеского ордера — первые две-три ракеты, оснащенные ядерной боевой частью значительно (если не сказать «катастрофически») снизят возможности противоракетной обороны авианосной группы, уничтожив передовые корабли прикрытия, а может быть и повредят сам авианосец. Остальные «Граниты» осуществят отлично скоординированную атаку — не менее восьми ракет прилетит в сам авианосец, и как минимум одна ракета будет ядерная, остальные — добьют эскорт. Бортовые станции радиоэлектронной борьбы, установленные на «Гранитах», поставят такие помехи, что на их фоне корабельным зенитчикам будет сложно вычленить атакующие ракеты, а бронированные «пули», находящиеся в головных частях «Гранитов», и несущие в себе по шестьсот килограмм тротилового эквивалента, будут просто не по зубам всяким там сверхскорострельным «Вулканам-Фаланксам» или «Голкиперам». Избиение авианосной ударной группы закончится через несколько минут — пылающие, но пока еще не потопленные корабли будут представлять собой реальную картину ада — горящие люди будут прыгать в горящее море, на кораблях будет взрываться топливо и боекомплект, и только те, кому не достанется своего «Гранита», будут с ужасом взирать на картину полного разгрома…
— До пуска пять минут, — доложил командир БЧ-2.
Слышно было, как работали различные механизмы. Этот звук всегда успокаивает подводника — если есть шум, значит, все работает. Если наступила тишина — то это — смерть…
— Рулевой, глубина?
— Пятьдесят.
— Так держать.
— Есть.
— До пуска три минуты…
Минуты сложились в вечность. Не каждый год флот выполняет реальные боевые задачи. Здесь нужно уничтожить одиночную цель — какую — командир не знал. Кроме месторасположения ему не довели ничего — ни характера цели, ни элементов движения… только то, что цель крупнотоннажная, и поэтому сейчас предстояло стрелять буквально по площади. В силу тактических особенностей применения, противокорабельный ракетный комплекс «Гранит» допускал стрельбу с большим временем устаревания данных. Но в какой-то мере это стрельба в белый свет. Оставалось полагаться на «Легенду» и искусственный интеллект «Гранитов», которые, придя в предполагаемый район нахождения цели, должны были ее самостоятельно обнаружить и атаковать. Но командир крейсера не сразу узнает результаты своей работы…
— Минута до пуска, — голос командира БЧ-2 сорвался на хрип.
Кое-кто плотнее прижался в свои кресла, кто-то ухватился за специальные поручни — каждый, кто находился в центральном посту, когда-либо принимал участие в практических пусках ракет, но всегда это были учебные пуски, и всегда это были одиночные пуски. А сейчас предстояло нанести групповой ракетный удар — для всех моряков это было впервые.
— Ну, всё, — сказал командир ракетчиков. — Это — Третья Мировая… прости меня, человечество…
Резкий рокочущий гул ударил в правый борт, крейсер всем своим немалым весом будто наткнулся на какую-то невидимую преграду. Люди переглянулись — одна ракета ушла. Послышался шум воды в уравнительных цистернах.
Второй удар и пугающий рокот раздался слева. Командир, сидящий у левого борта, едва заметно подал тело чуть в сторону, интуитивно отшатнувшись от чудовищной силы, выталкивающей сейчас семитонную ракету из пускового контейнера.
— Контроль глубины! — крикнул он рулевому.
— Сорок метров, — доложил рулевой.
— Держать пятьдесят!
— Есть держать пятьдесят, — отозвался мичман, сидящий за штурвалом крейсера в противоположном от командира углу центрального поста.
Третий удар по правому борту вызвал в центральном посту бурю восторга.
— Ракеты вышли, — доложил ракетчик.
— Рулевой, курс двести семьдесят, погружение на триста.
— Есть двести семьдесят, погружение на триста.
Мичман переложил горизонтальные рули на погружение, создавая дифферент на нос, и тут же переложил вертикальный руль на правую циркуляцию.
Огромный крейсер опустил нос, и начал погружаться в пучину Атлантики. Корабль и экипаж свое дело сделали, и теперь нужно было срочно уходить из района.
Апатия прошла, и адмирал, вернувшись из американского посольства, решил своей железной рукой навести на базе порядок. Благо, что никто из подчиненных ему людей, не знал о содержании разговора с президентом.
— Сколько у нас раненых? — спросил он, бесцеремонно входя в медицинский блок в грязной обуви.
— Семь, — отозвался врач, стоящий ближе ко входу, посчитав, что лучше будет сейчас промолчать об антисанитарии. — Было больше, но они погибли при катастрофе вертолетов.
Адмирал Льюис осмотрел операционную — одновременно четыре хирурга и три медбрата проводили две операции. Льюис всмотрелся в лицо оперируемого, который был ближе, и оно показалось ему знакомым, но так было запачкано кровью, что узнать человека он не мог.