— Пройдем.
Помолчав, добавил:
— А если не пройдем, то перевернемся…
Поворот выкладывали особенно тщательно. Давно уже все плевали на ливень, были перепачканы в грязи, и еле таскали за собой ноги. Но дело спорилось — перевал был все ближе и ближе. За водоразделом уже была территория Сьерра-Леоне.
Первая машина прошла поворот без приключений. Низкий, приземистый ГАЗ-66, спокойно развернулся на косом повороте, и пошлепал вверх. Когда к повороту подошел КрАЗ со спутником, сердце Лунина не выдержало, и он, выгнав водителя, сам сел за руль.
— Товарищ майор, — сверху, оставив свою машину, прибежал Виталик. — Держитесь внешней стороны! Крен будет меньше!
Лунин кивнул, и включил первую передачу. Многотонная машина медленно пошла в поворот. Гать держала грузовик, но все равно на нее надежды было мало — все понимали, что случись, что не так, и машина со спутником опрокинется. И если это произойдет, то эвакуация спутника на этом закончится — поднять перевернувшийся грузовик в этом месте не сможет никто…
Машина качнулась, и Дима тут же ударил по тормозам. КрАЗ остановился. Дима перевел дух — не перевернулся…
— Товарищ майор, — крикнул Виталик. — Давайте потихоньку… на меня…
Виталик встал перед машиной метрах в пяти, и стал махать руками, указывая направление.
Дима отжал тормоз и сцепление и машина вновь дернулась вперед. Но через метр, когда передние колеса уже начали входить в поворот, Лунин снова остановился.
— Что случилось? Товарищ майор, вперед! — крикнул Виталик.
— Стоим пока! — отмахнулся Лунин, и высунув голову из кабины, крикнул: — Шайба! Быстро сюда!
— Я здесь! — у кабины появился старшина.
— Осмотри крепление спутника. Что-то мне не нравится, какая-то раскачка чувствуется!
— Есть, — Шайба полез в кузов машины, и спустя минуту крикнул: — Мужики! Срочно трос сюда! Или веревки!
— Что такое? — Лунин снова высунулся из кабины.
— Оборвалось задняя левая петля. Передняя часть закреплена надежно, а задней частью эта аппарат елозит по кузову!
— Как чувствовал… — тяжело вздохнул Лунин.
Андрею подали капроновые ленты, и он быстро укрепил спутник, для верности набросив еще несколько петель в центральной его части. Спрыгнув на землю, он подошел к кабине:
— Товарищ майор, все готово. Можно продолжать движение…
— Спасибо, старшина, — поблагодарил Шайбу майор.
— Спасибо не булькает… — под нос себе пробурчал Широков, отходя от машины.
— Что ты там сам себе провякал? — крикнул, улыбнувшись, Лунин.
— Пиво я хочу, товарищ майор! Пиво, и камчатских крабов!
— Вернемся домой — поставлю тебе и пиво, и камчатских крабов!
— Домой — это куда? На базу, или в Россию? — уточнил прижимистый старшина.
— В расположение.
— Ну, когда это еще будет… — старшина отвернулся и пошел в сторону, чтобы не мешать движению.
Лунин поддал газу, и грузовик, описав дугу, аккуратно миновал опасный поворот, лишь слегка качнувшись на самом крутом участке. Виталик одобрительно показал большой палец.
Автокран прошел поворот без эксцессов.
Лунин вытер пот, выступивший на мокром от дождя лбу — подумать только — как будто что-то подсказало проверить крепление! Если бы машина пошла в поворот с отвязавшимся спутником, то срыв задачи был бы обеспечен.
Дима перевел дух. Ну, значит, кому-то надо, чтобы спутник попал туда, куда его сейчас тащила горстка бойцов российского спецназа.
Вырвавшись из пусковых контейнеров, сбросив стартовые ускорители и раскрыв крылья, семитонные «Граниты» один за другим под углом сорок пять градусов пошли вверх. Тонны брызг и пара, яркие факела выгорающих стартовиков, громоподобный звук запускающихся маршевых турбореактивных двигателей, и дымные следы, уходящие в небо — вот что мог бы видеть сторонний наблюдатель, окажись он в этот момент в этом самом месте. И все это — мгновенно — из глубин тихой и спокойной Атлантики…
Первая ракета стала забирать вправо, вторая — выдерживала курс прямо, третья совершила послестартовый доворот влево. Веерообразное расхождение ракет по фронту с одновременным набором высоты, имело своей целью охват как можно большей акватории в этом пустынном районе Атлантики. Им предстояло найти цель, координаты которой устарели более чем на два с половиной часа. За это время цель могла уйти на значительное расстояние.
Набрав семнадцать километров высоты и скорость, превышающую скорость распространения звука более чем в два с половиной раза, «Граниты» в режиме полного радиомолчания неслись вперед, разрывая разряженный воздух своими короткими крыльями.
Через восемь минут на ракетах включились обзорные станции — «Граниты» пришли в предполагаемый район нахождения цели и приступили к ее поиску. С высоты семнадцать километров радиогоризонт отодвигался неопределенно далеко, по крайней мере, настолько, насколько было достаточно для выявления всего, что могло находиться здесь, в радиусе многих миль, на которые цель успела бы удрать за время, прошедшее с момента ее первичной фиксации.
Расстояние между ракетами составляло несколько десятков километров, что позволило им осмотреть достаточно широкий фронт акватории. «Гранит», идущий справа, получил четыре отметки от надводных целей. Заложенная в него программа селекции загрубила пойманный сигнал до значений, соответствующих крупнотоннажным судам. В результате осталась только одна отметка, до которой было еще две минуты полета, и которая находилась чуть левее выдерживаемого курса.
Электронный мозг «Гранита», этот мощный искусственный интеллект, мгновенно определил: это и есть заданная цель. Правый «Гранит» передал информацию об обнаруженной цели на две другие ракеты. Те, в свою очередь, доложили об отсутствии целей перед собой. Собрав всю радиолокационную картинку района поиска, коллективный искусственный разум крылатых ракет понял, где находится искомый объект. Получив целеуказание, и рассчитав траектории сближения, ракеты начали выполнять необходимые развороты.
Все три «Гранита» снизились до предельно малой высоты, уменьшая, таким образом, вероятность их обнаружения, и неслись буквально в десятке метров над водой. Воздушная волна, возникающая вслед за ракетой, летящей быстрее звука, плотной массой ударяла в морскую гладь, взбивая туман мелких брызг — создавая за «Гранитами» своеобразный шлейф морского тумана.
«Гранит», идущий первым, оценил степень противоракетной обороны цели — она была никакой. То есть атакующую крылатую ракету не облучали антенны систем наведения зенитных ракет, цель не выставляла радиоэлектронного противодействия, не забивала эфир мощным шумом в надежде сорвать взаимодействие летящего ракетного роя.
Отсутствие противодействия позволило не включать собственные бортовые средства радиоэлектронной борьбы.
Первый «Гранит» вошел в правый борт танкера, попав примерно в середину судна. Взрыв 600-килограммового эквивалента произошел в закрытом объеме танка, в котором находилось тридцать тысяч тонн жидкого топлива, предназначенного для пополнения запасов кораблей десантного конвоя, который на всех парах мчался в точку рандеву.
Чудовищной силы взрыв буквально разворотил танкер, вывернув наружу его борта и палубу. Огромный столб пламени взметнулся к ночному небу, клубы черного дыма образовали огромную тучу, укрыв разорванное пополам судно.
Экипаж, находившийся в кормовой надстройке, после первого взрыва еще оставался жив. Капитан судна, находящийся в момент взрыва в своей каюте, выскочил оттуда в чем был, и бросился в ходовую рубку. Но добежать до нее он не успел — внезапно палуба ушла у него из-под ног, в глазах потемнело.
Второй «Гранит» ударил в кормовую надстройку, разорвавшись где-то в ее середине. Это вызвало полное уничтожение элементов управления судном, систем связи, а заодно убило весь экипаж.
Третий «Гранит» пришел в цель через двадцать секунд после первого. Ракета ударила в носовую часть танкера, вызвав мощный взрыв и еще один очаг пожара. Собственно, характер повреждений уже не имел никакого значения — виной тому был груз, находящийся в танках судна.
Огромный танкер водоизмещением в сто тысяч регистровых тонн, разломился на две части и начал быстро тонуть. Ничего спасти его уже не могло. Огромная масса топлива разлилась в море, полыхая колоссальным пожаром. Жизнь судна кончилась в несколько минут. На поверхности горящего моря осталось только несколько обломков, выброшенных взрывом из надстройки, да полоса огня, поднимающая вверх огромные клубы жирного дыма…
Радисты даже не успели передать сигнал бедствия.
В кабинете генерала появился дежурный офицер:
— Товарищ генерал, срочно, — радиоразведчик выразительно посмотрел на Шестакова и Майского.
— Говори, — кивнул генерал. — Это свои.
— Получен радиоперехват переговоров кораблей американского десантного конвоя.
— Ну, что там, не томи.
— Они выражают озабоченность отсутствием связи с каким-то танкером. Десять минут назад на кораблях конвоя объявлена боевая тревога. Две минуты назад боевая тревога была объявлена и на авианосном соединении. Корабли эскорта авианосца на полную мощность вывели свои радиотехнические средства освещения обстановки типа «Иджис».
— То есть они приготовились для нанесения ответного удара?
— Нет, товарищ генерал. — Они приготовились для обороны. И мы пока не понимаем, чем это было вызвано.
— Ну, как чем, — генерал посмотрел на своего офицера: — Ты же сам сказал — нет связи с танкером. Конвой должен был пополнить от него свои запасы топлива. Вот и причина паники.
— Ясно. Разрешите идти?
— Иди. О любых изменениях обстановки сообщай сразу.
— Есть, — офицер вышел.
Генерал повернулся к своим гостям, и увидел изумленные лица.
— Это значит, что танкер уничтожен? — спросил Майский.
Генерал кивнул.
Шестаков тихо сказал:
— А еще это значит, что в России что-то произошло. Я не могу понять, откуда у моего шефа взялась такая решительность — ведь если честно, этим действием мы рушим всю устоявшуюся конструкцию взаимодействующего мироздания. Мы столько лет поклонялись западному империализму, столько лет молились доллару и Уолл-Стрит, столько лет наш, российский, истеблишмент любые свои действия увязывал с мнением Белого Дома и Букингемского Дворца, а теперь? То, что произошло, не может произойти в принципе, при том раскладе финансовых обязательств, которые имеет наша страна! Потопление танкера для нашей страны — это Рубикон, после которого Россию должны просто физически уничтожить как государство, разорвать на мелкие княжества, после чего уже без всякой оглядки высасывать все наши ресурсы. Если честно, я еще не верю до конца в происходящее. Однозначно — что-то изменилось в раскладе сил. Мы или где-то стали сильнее, или что-то еще, чего я не знаю…