— Так, вижу два объекта, достойные внимания… — Чистяков передал бинокль разведчикам, и они по очереди рассмотрели окрестности, заострив свое внимание на указанных ориентирах.
— Возле грузовика вижу двоих человек, — сообщил Корень.
— Характер их деятельности?
— По-моему, справляют малую нужду… — помедлив, сказал Слава. — У одного вижу на плече автомат.
— Вероятно, это могут быть и силы правопорядка, — высказал предположение начальник разведки. — Ищут тех, кто завалил троих местных… а может, родственники убитых. Они могут догадываться, что убийца ранен, и обложив место, ждут утра, чтобы начать активные поиски.
— Тогда мы с ними неминуемо столкнемся… — сделал Корень неутешительный вывод.
— Мы не можем знать, сколько их… — сказал Вадим. — И не можем до конца понимать серьезность их намерений и готовы ли они идти до конца.
— Может, я быстро сползаю к ним, понюхаю, чего-кого… — предложил Корнеев. — С «Квакером» я могу подойти в упор, они меня видеть в темноте не будут.
— Ага, — усмехнулся Колдун. — Пока фонарь не включат.
— И, тем не менее, можно рискнуть, — согласился Чистяков. — Начнется буза, мы тебя отсюда прикроем. Я им в грузовик «Шмеля» закину, если что. А ты сходи, посчитай, сколько их там…
Корень включил ночные очки и спрыгнул с грузовика на землю.
— Я скоро…
Бесшумно раздвигая высокую траву, разведчик ушел вперед. Чистяков в кузове на ощупь отыскал реактивный пехотный огнемет, уложил его в угол кузова, чтобы можно было быстро найти его в темноте, если вдруг Корня обнаружат и захотят поймать или убить.
— Интересно, почему они на нас не отреагировали? — спросил водитель. — Мы же довольно громко подъехали. С такого расстояния они вполне могли услышать звук работы двигателя.
— Верно говоришь, — кивнул Вадим. — Я тоже об этом думаю. Может, они уже послали к нам кого-то…
— Что нам делать в таком случае? — нервно спросил водитель.
— Пока ничего, — ответил начальник разведки. — В ночной бинокль мы увидим приближение людей, и сможем их обстрелять прежде, чем они поймут, что мы тут. Только для этого нужно смотреть в него…
Вадим подал бинокль разведчику, и тот забрался на крышу.
— Круговое наблюдение, — приказал Чистяков.
— Есть… — отозвался Колдун.
Потянулись томительные минуты ожидания. Какое-то время в ночник еще было видно уходящую к грузовику голову Корня, плывущую над высокой травой, но вскоре исчезла и она.
Вадим взглянул на часы — подходило время сеанса радиосвязи с Платоновым. Он было где-то рядом, но детально обговорить порядок проведения встречи можно было только вот так — через эфир…
— Товарищ капитан, — подал голос Колдун.
— Чего тебе? — Вадим вдруг почувствовал, что проснулся. Надо же. Только прикоснулся спиной к борту машины, как тут же вырубился…
— Блики исчезли.
— Ну-ка… дай…
Вадим перехватил бинокль и лично убедился — блики, которые наводили яркие пятна засветки, пропали.
— Костер потушили, — предположил Чистяков, продолжая рассматривать грузовик. — Сколько же их там?
В это время он увидел, как в темноте к машине приближается человеческая фигура, распознав на голове человека надетые ночные очки, он успокоился. Еще через пару минут Корень, выключив «Квакер», радостно доложил:
— Шесть человек. Двое сидели у костра, четверо спят в кузове под тентом. Я прямо в машину заглянул. Собак у них нет. Так бы загавкали. Средств связи я тоже не видел. Два румынских автомата Калашникова у тех, кто у костра, и два в кузове. Больше оружия я не разглядел. Одеты в разные одежды, кто в спортивном костюме, кто в шортах, так что это не армия, и не полиция… был бы с собой «Вал» — я бы их всех там перещелкал за минуту.
— Ясно, — кивнул Вадим.
— Время, товарищ капитан, — напомнил Колдун. — Пора на связь…
Чистяков включил радиостанцию и вскоре связался с Платоновым.
— Дай выстрел! — попросил Чистяков.
В ночи раздался выстрел. По звуку прикинули — где-то левее сарая, и вероятно, дальше метров на четыреста-пятьсот. В общем, примерно в километре. Все переглянулись и Чистяков спросил:
— Что? Пешком идти никто не хочет?
Оба разведчика помотали головами. Корень сказал:
— Командир, там не бойцы. У них тут убили троих товарищей, а они спят как сурки. Поехали в наглую. Чего уже таиться? Полезут с вопросами — подарим им «Шмеля»…
— Заводи, — повернулся Вадим к водителю.
Двигатель «Урала» взревел, и спустя пару минут грузовик уже обогнул сарай, который при свете фар удалось разглядеть — в нем не было крыши, очевидно, это было заброшенное строение.
Еще через пару минут водитель притормозил машину — в свете фар в высокой траве появился человек, бегущий навстречу машине. Это был Игорь Красин — водитель авиационной базы, посланный Платоновым навстречу машине.
— Стойте! — крикнул он. — Стойте!
Игорь запрыгнул на подножку кабины, и стал показывать, как ехать. Через минуту машина остановилась — на вытоптанной полянке, сжимая автомат в руках, сидел Петя Платонов.
Разведчики спрыгнули с машины.
— Платон! — Корень полез обнимать своего друга.
— Э! Осторожно! — взвыл тот от боли в ноге. — Я ранен тут, пока вы на базе балдели… давайте, грузите меня в кузов!
Его быстро закинули в кузов «Урала», и машина, развернувшись, двинулась по полю с высокой травой в обратный путь. Чистяков взял в руки «Шмель» — если сейчас кто-то попробует вступить со спецназом в перестрелку, то с первого же выстрела сразу поймет ошибочность своих поступков…
— Пацаны… — сидя на полу кузова, Петя Платонов то выл от боли в ноге, то от нахлынувшего на него расслабления, после пережитого за последние дни… — Я знал, что вы нас вытащите… я знал…
— Ну, ты же знаешь, — усмехнулся Вадим. — В спецназе возвращаются либо все, либо никто… таков закон разведки…
Глава 3
Полковник Петров ввалился в кабинет генерала в тот момент, когда Лихой разговаривал по телефону.
— В каком они состоянии? — орал генерал в трубу, сжимая ее побелевшими пальцами. — Ранены? Оба? Ясно! Живее их на базу. Только ради Бога, осторожнее там, и не растрясите парней!
Бросив трубу, генерал устало посмотрел на начальника авиабазы и улыбнулся:
— Нашлись наши мальчики. Оба ранены, но держатся молодцом. К полудню их привезут на базу. Надеюсь.
— А вот мои парни на склоне лежат… — зло выговорил Петров, будто генерал был виновен в падении вертолета, и невозможности провести эвакуацию. Да что уж говорить — даже в невозможности точно установить, живы пилоты упавшего вертолета, или нет.
— Садись, дело есть…
Дождавшись, когда начальник авиабазы усядется в кресло, генерал указал пальцем на карту:
— Вот здесь находится грунтовый аэродром, способный принимать самолеты ВТА типа С-130 «Геркулес», Ан-8, Ан-12 или Ан-26. По крайней мере, разведкой установлено, что самолеты этого типа периодически садятся на эту взлетную полосу и так же периодически взлетают с нее. Хотя так же достоверно установлено, что никаких технических аэродромных средств там нет.
— Ну… — полковник постарался сделать увлеченно-обеспокоенный вид. — Ничего сказать не могу, на наших полётных картах этого аэродрома, даже в качестве запасного, нет. Условия посадки на него, и взлета с него мне неизвестны.
— Тем не менее, этот аэродром существует. Его длина, если верить данным космической разведки, чуть менее двух тысяч метров. Уж не знаю, откуда он тут взялся. Рядом с ним нет никаких значимых населенных пунктов, приисков или промышленных площадок, для которых бы было рентабельно строительство аэродрома местных авиалиний.
Петров развел руками:
— Ходили слухи, что в советское время, когда в Конакри базировалась советская Дальняя Авиация, где-то на востоке Гвинеи у них был запасной аэродром, куда «стратеги» могли быстро перелететь, в случае поражения основного аэродрома. Хотя для «Медведя» сесть на грунт — это уже подвиг, тем не менее — хоть какая-то возможность спасти «стратегов», в случае, когда им станет совсем плохо. Допускаю, что на официальных картах этот аэродром никогда не отмечали из-за его дикой секретности. Может быть, это он и есть? Но подчеркиваю — это всего лишь слухи, которые я слышал в среде летчиков — дальников. Нужно будет уточнить в главном штабе ВВС…
— Может и он, — кивнул генерал. — Уточните немедленно. А сейчас мне нужно понимание следующих вопросов: первое — сколько времени необходимо для самолетов типа Ан-12 и Ан-26 на взлет с аэродрома в гвинейском Конакри или малийском Бамако, полет по маршруту до этого полевого аэродрома и осуществления посадки на него. Второе — смогут ли наши летчики произвести посадку и взлет с этого аэродрома, учитывая отсутствие технических средств обеспечения взлета и посадки, отсутствие метеоданных и все такое. Третье — после перелета с Конакри или Бамако, какой остаётся на самолетах резерв дальности полета по топливу, учитывая вес загружаемого на грунте полезного груза в четыре тонны. Четвертое — каким способом можно увеличить дальность полета после взлета со спутником и спецназом на борту. Пятое — до каких пор служба регулирования воздушного движения, подчиненная ООН, будет терпеть засилье американцев в регулировании полетов над Сьерра-Леоне, и шестое — каков принцип избирательности, согласно которому американские диспетчера впускают в воздушное пространство Сьерра-Леоне гражданские воздушные суда? Вроде все.
— Ответ нужен сейчас? На месте?
— Он будет точен?
— Навскидку с определенной долей погрешности…
— Давай.
— На взлет с Конакри, набор высоты, полет по маршруту, снижение и посадку на полевой аэродром уйдет порядка одного часа двадцати минут, плюс-минус десять минут. Самолет типа Ан-26 в сухом остатке будет иметь запас дальности еще столько же, ну, может на сотню километров больше. То есть, теоретически, если он взлетит в Конакри, то сможет перелететь на полевой аэродром, загрузиться, взлететь, и, скажем, перелететь в Бамако. Не далее. Если это будет Ан-12, то после взлета с полевого аэродрома он сможет уйти вплоть до аэродромов южного Алжира, южной Ливии, Камеруна, Чада, Нигерии и Центральноафриканской республики. В части подготовки пилотов, то за всех говорить не стану, но многие посадить машину на полевой аэродром смогут. Особенно из тех, кто тут по контракту летает…