— Я вообще не уверен, что кому-нибудь известна вся правда, — промолвил Мартин. — У тебя есть ещё кофе, Энни?
— Это — растворимый.
— Сойдет любой.
А между тем, Мартин, которого она знала прежде, предпочитал один-единственный сорт кофе: суматранский. Причем — поджаренный почти до черноты и свежемолотый.
Энни, пожав плечами, отвернулась к буфетной стойке и с обманчивой покорностью занялась приготовлением растворимого напитка.
Джеймс непринужденно раскинулся на продавленной тахте.
— Каким образом ты узнал, где нас искать? — небрежно спросил он.
— Мак, ты совсем меня не уважаешь, — развел руками Мартин. — Я вполне способен выяснить то, что хочу. Между прочим, в отличие от тебя, Клэнси доверял мне. — В голосе Мартина не было и тени обиды. — Он считал, что кто-то должен прикрывать тебе спину. И ведь в итоге он оказался прав, не так ли?
Джеймс и ухом не повел.
— Что тебе здесь нужно, Мартин?
— Я хочу помочь вам.
— А если я скажу, что мы не нуждаемся в помощи?
— Не будь идиотом. Какой смысл тебе отказываться от помощи? Возможно, ты и считаешь себя неуязвимым, но рано или поздно кто-то до тебя доберется. Я не хочу, чтобы это случилось при Энни.
— И поэтому сам назначил себя моим телохранителем?
— Не потешайся надо мной, Джеймс. Я хороший профессионал, и ты сам это отлично знаешь.
— До меня тебе далеко.
— Может, мне взять рулетку, и обмерить вас? — предложила Энни из кухни.
Мартин весело рассмеялся.
— Джеймс выиграет, — сказал он и, повернув к себе колченогий стул, уселся на него верхом, расставив ноги в стороны. Затем добавил, понизив голосом:
— Жаль Клэнси.
— Да, — кивнул Джеймс. — В нашем деле это случается.
— Так что ты задумал?
— Трудно сказать. Ты ещё не объяснил мне, каким образом тебе удалось добраться сюда без ведома Кэрью. И куда, по его мнению, ты сейчас уехал? И как тебе удалось отвертеться от участия в расстрельной команде?
— Ты имеешь в виду Лос-Анджелес? Клэнси?
Джеймс промолчал.
— Я отказался наотрез, — ответил Мартин. — Сказал ему, чтобы на меня не рассчитывал. Нервы, мол, не те. Но Кэрью наверняка понял, в чем дело.
— И в чем же?
— Я перетрусил не на шутку. Куда мне с тобой тягаться, Джеймс?
Маккинли и глазом не моргнул.
— Скажи, это Кэрью отправил за мной Мэри Маргарет?
Мартин испуганно вздрогнул.
— Не знаю. Она уже давно на него не работает. После смерти Уина она вообще особняком держится.
Энни принесла Мартину кофе. Кроме тахты, на которой расположился Джеймс, сесть ей было некуда. Чувствовалось, что сидеть рядом с ним ей вовсе не улыбается, но и вида подавать она не хотела.
— Сто лет не видела Мэри Маргарет, — прощебетала она, устраиваясь по соседству с Джеймсом. Осторожно, стараясь не соприкасаться с ним. Мартин внимательно посмотрел на нее, и Энни, зная его, поняла, что определенные выводы он уже сделал. Вот только — какие? — Чем, интересно, она сейчас занимается?
— Она мертва, — сказал Джеймс.
Энни повернулась, словно ужаленная. Видимо, что-то в его тоне её задело.
— Не слишком ли много трупов вокруг вас, Джеймс? — с вызовом спросила она. — По-моему, смерть подстерегает всех, кто с вами близок.
Маккинли поморщился, и это было настолько на него не похоже, что Энни даже поразилась.
— Рано или поздно — да, — сказал он. — У тебя есть ещё кофе, Энни?
— Сами возьмите.
Джеймс кинул взгляд на Мартина, губы его скривились.
— Как видишь, у нас с ней не клеится. Даже хорошо, что ты здесь — при тебе я, может, и не убью её.
Мужчины обменялись взглядами, настолько мимолетными, что Энни не успела понять, что они означают. Потом Мартин улыбнулся ей — широко и открыто, как прежде. Но почему-то Энни это не тронуло.
— Джеймс намекает, что нам с ним нужно поговорить без свидетелей, Энни, — пояснил он. — Побудь пока в кухне и займись чем-нибудь шумным. Завтрак, что ли состряпай. А мы пока поболтаем.
Энни не шелохнулась.
— Я уже не та, Мартин. И ты не мой отец, чтобы отослать меня прочь, ласково погладив по головке. За последние шесть месяцев многое изменилось. А ещё больше — за эти несколько дней.
Мартин оторопел. Он уставился на Энни, словно видел её впервые.
— Да, Мартин, боюсь, что Энни уже не то покорное и кроткое создание, к которому ты привык, — сказал Джеймс. — Чтобы избавиться от нее, нам придется как следует запугать её, либо отключить, либо, на худой конец, связать.
— Пока вы меня что-то не связывали, — процедила Энни.
— Лиха беда начало, — быстро ответил Джеймс.
— Пожалуй, я лучше пойду прогуляться, — предложила Энни.
— Мне очень жаль, — промолвил Джеймс, в котором не было и тени жалости, — но я ещё не уверен, безопасно ли это. Отправляйся на кухню и включи радио.
Слова эти прозвучали как приказ, требовавший неукоснительного повиновения. В первое мгновение Энни заколебалась, но затем, внезапно осознала: это вовсе не игра. Речь и впрямь шла о жизни и смерти. А однажды Джеймс уже спас ей жизнь. И взамен — вполне естественно — ожидал повиновения.
Но Энни устала быть послушной девчонкой. Поступать так, как от неё ожидали другие. Нет, за последнее время она изменилась, стала другим человеком. И этой — новой — личности было не по душе, когда ею командовали.
— В противном случае мне придется привязать тебя к кровати, — пригрозил Джеймс.
— Только не перестарайтесь, Джеймс, — ответила Энни. — Скажите лучше спасибо, что я проголодалась.
На самом деле, есть ей вовсе не хотелось. Шипящий коротковолновый приемник ловил только танцевальную музыку, но Энни не стала его выключать. Слушать новости Си-Эн-Эн по телевизору ей совершенно не хотелось; она ещё не забыла про лесной пожар в калифорнийском каньоне и про неопознанные трупы, найденные в уединенном горном домике, обсаженном розами.
Стоя возле кухонной раковины, испещренной бурыми пятнами ржавчины, Энни уставилась невидящим взором в мутное оконце. Из «гостиной» доносились голоса мужчина, но разобрать слова было невозможно. Солнце уже взошло, и первые его лучи с трудом пробивались сквозь пыль и грязь на оконном стекле. Энни едва различала силуэты ещё двух трейлеров, находившихся в столь же плачевном состоянии, как и их собственный, а также — нескольких брошенных автомобилей. А за ними — унылый и безжизненный ландшафт пустыни, простиравшейся во все стороны на многие десятки миль.
И куда их занесло, черт возьми? Впрочем, так ли ей важно это знать? И куда они направятся теперь? Найдут ли они то, что её интересует?
Энни опустила голову и посмотрела в раковину. По стенке полз таракан, и она подумала, стоит ли его давить. Решила, что не стоит — за последние несколько дней смерть и без того собрала богатую жатву. Пусть уж Джеймс убивает, коль скоро он — охотник.
Она вновь задумалась об отмщении. По мере того, как росла её убежденность в том, что Уина убили, жажда мести становилась все сильнее. Кто-то намеренно убил его, её самого дорогого и любимого человека, идола и наставника, светоча её очей. Кто-то оборвал его жизнь в самом расцвете лет, и Энни готова была отдать все, чтобы узнать: кто и почему?
Нет, ей вовсе не обязательно брать орудие возмездия в свои руки. Отомстить за Уина сможет и Маккинли. Найдя человека, который убил Уина Сазерленда, он его уничтожит. И тогда Энни сможет спать спокойно.
Но она не успокоится, пока не услышит все ответы.
— Как много ей известно? — спросил Мартин шепотом, чтобы не услышала Энни.
— Предостаточно. Чересчур много.
— Она знает, что случилось с её отцом?
— Только то, что его убрали.
— А знает — за что?
Их взгляды встретились. Вслух это никогда не обсуждалось, но у Джеймса сомнений не было: Мартину известно не меньше, чем остальным. Если Джеймс был старейшим протеже Уина, то Мартин — самым любимым.
Порой Джеймс даже ревновал Уина к Мартину. Уин вылепил из Мартина именно то, что хотел. Когда стало ясно, что Джеймс никогда не посвятит себя делу Уина целиком, тот стал готовить себе преемника в лице Мартина. Был согласен не только передать ему свой пост, но и доверил главное свое сокровище — Энни.
В итоге Мартин выжил. А от Джеймса осталась только пустая бездушная оболочка.
— Нет, — ответил Джеймс. — Не знает.
— Но ты собираешься ей рассказать?
— По-твоему, я похож на сумасшедшего? С какой стати мне ей это рассказывать?
— Потому что ты обладаешь извращенным представлением о чести. Мне ли тебя не знать, Джеймс. Пусть тебя и зовут доктором Смерть, но в глубине души ты остался человеком. Признайся, тебя ведь порой тянет на исповедь?
— Я уже тридцать лет не был в церкви.
— Да, и Энни — не Пресвятая дева. Но это вовсе не означает, что ты не способен совершать безумные поступки. Пойти на самопожертвование, например.
— Это будет означать смерть для Энни.
— Ну и что? Ты найдешь для неё подходящее оправдание. Ты ведь отправил Мэри Маргарет на тот свет, не правда ли? А с Энни ты успел переспать?
Джеймс уже почти забыл, насколько циничным может быть его друг. Эта черта Мартина не нравилась ему больше всего. Но, с другой стороны, она же делала Мартина столь незаменимым для него и для его целей.
— Нет.
— А почему? Сам знаешь — нет лучше способа привязать к себе женщину, чем трахнуть её. Подчинить себе эмоционально и физически. Ты ведь не из тех, кто прислушивается к голосу совести — ты поступаешь так, как диктует необходимость. Так почему же тогда ты до сих пор не переспал с ней?
Джеймс повернул голову и посмотрел на Энни. Она стояла возле раковины и глядела в грязное окно; волосы, которые она так и не расчесывала после сна, падали на прямую спину. Джеймс не собирался объяснять Мартину, насколько велико его желание обладать Энни.
— Может, я для тебя её берег, — с усмешкой промолвил он. — Ждал, пока ты появишься. Ты ведь своего не упустишь.
— Это точно. И я не брезглив — я готов, если ты не против, воспользоваться любыми твоими объедками. Разумеется, до Мэри Маргарет ей далеко — та по части выкрутасов кому угодно сто очков вперед дала бы. Но и Энни, следует воздать ей должное, в постели — не п