– Поверьте, я ничего не понимаю. Прошу вас, поведайте, что за чудовищное преступление я совершил, и дайте мне, по крайне мере, шанс защититься от обвинений.
– Тебя обвиняют… О, выговорить не могу! – Она укоризненно посмотрела на меня и отвернулась, пытаясь не расплакаться.
– Должно быть, это действительно что-то ужасное. Но, может быть, все-таки расскажете?
– Ты занимался любовью с Чиксой, – выпалила она.
Что ж, доказательства данному факту могли быть найдены, подумал я, особенно если их ищет извращенный субъект, решивший опорочить меня. И я тут же поведал ей, каким образом заработал я мое оружие и свободу.
– Ты веришь? – решительно спросил я.
– Тут я тебе верю, – ответила она с некоторым облегчением, – но остается еще одно дело.
– Какое дело? – спросил я.
– Твой роман с младшей сестрой Талибоца. Почему ты предал это доверившееся тебе дитя, предал и сбежал? И теперь брат ее вынужден гоняться за тобой, чтобы доставить обратно под дулом торка. Какое извращение и какая трусость. Я не хотела этому верить, но наличие большого числа свидетелей убеждает.
– Если у Талибоца и есть сестра, то мне этот факт неизвестен и я никогда ее не видел. Эта история целиком сфабрикована. Тут и намека нет на доказательства, хотя бы такие, как в случае с Чиксой.
– Но Талибоц сам мне все рассказал, – не сдавалась она. – И пятеро его людей подтвердили эту историю, поведав мне ее каждый своими словами. Я и хотела бы не верить, но как?
– Тебя убедили в чудовищной фальшивке, за которую Талибоц дважды ответит, как и за другие многочисленные преступления, если уже не ответил там, в папоротником лесу, перед каким-нибудь зверем. Я же клянусь тебе, что если даже у Талибоца и есть сестра, я понятия не имею о ее существовании.
– Странно это, – ответила она, – что сестра одного из самых известных дворян Олбы неизвестна наследному принцу. Она наверняка не единожды была при дворе.
– Может быть, и была. Но поскольку я-то сам ни разу там не был, то утверждать не берусь.
Она изумленно посмотрела на меня. Недоверчивость настолько явно проступила в ее облике, что я понял, что зашел слишком далеко. И теперь я должен или все ей рассказать, или она так и останется в неверии.
– Чтобы пояснить это выдающееся заявление, – сказал я, – мне придется рассказать тебе, кто я есть на самом деле.
– Не иначе как воплощение самого бога Торта. Только прошу тебя, не надоедай мне дальнейшей ложью.
– Что ж, история, которую я тебе собираюсь поведать, – ответил я, – конечно же, потребует от тебя максимум доверия ко мне, но я надеюсь, что в один прекрасный день я смогу представить доказательства ее правдивости. Я – не из Олбы и вообще не с этой планеты.
И я, как мог, объяснил ей мое перемещение с Марса на Землю, а оттуда – на Венеру-Заровию. К моему удивлению, она не только поверила мне, но даже продемонстрировала настоящие познания по данной теме.
– Похоже, ты знаешь больше об этом феномене, чем большинство ученых, – сказал я.
– Моему интересу к этой проблеме есть объяснение, – ответила она. – Мой дядя Бовард – один из величайших ученых всей Заровии. Только один человек в этом смысле превосходит его.
– Ворн Вангал?
– Да. А откуда ты знаешь?
– Оттуда, что Ворн Вангал является заровианским союзником доктора Моргана, человека, с помощью которого я и оказался на этой планете, – ответил я.
– Доктор Морган? Какое странное, некультурное имя! Ворн Вангал звучит гораздо лучше.
– Ну так ты веришь моей истории? – спросил я.
– Безоговорочно. – И она завораживающе улыбнулась мне.
– И ты понимаешь, что Талибоц лжет?
– Ну разумеется. Но ты так и собираешься весь день сидеть и допрашивать меня, или королевский дворецкий все-таки подаст обед? Я умираю от голода.
Мясо уже остыло, но вкуса не утратило. Я нарезал его по возможности аккуратно кремневым ножом, и мы славно пообедали, дополнив меню стручками и запив трапезу прекрасной холодной водой с ветвей папоротника.
– А теперь, – сказал я, когда мы покончили с обедом, – надо поискать какое-нибудь безопасное укрытие от ночных хищников.
Склоны холмов предлагали много пещер, но все они обладали либо широким входом, либо не одним входом, что представляло трудность для создания баррикады. А в незабаррикадированной пещере на Заровии запросто можно оказаться в ловушке.
Нам далеко пришлось пройти, прежде чем мы отыскали подходящую пещеру. Не тратя время на ее обследование, поскольку вот-вот могла опуститься внезапная заровианская тьма, я принялся собирать тяжелые камни для баррикады возле входа, а Лорали отправил на сбор дров для костра. Огонь в пещере мог бы отпугнуть даже самого свирепого хищника.
Тьма застала нас посреди трудов, и мне пришлось развести небольшой костер перед пещерой, дабы при свете его мы могли бы закончить работу.
Я только что подкатил последний камень, когда поблизости раздался отвратительный рев мармелота. Ему ответил другой, и вскоре предгорья наполнились эхом грозных звуков, издаваемых свирепыми хищниками.
– Быстрее! – окликнул я Лорали. – В пещеру!
Она шагнула внутрь, но тут же в испуге попятилась.
– Там кто-то есть, и он идет к нам.
Девушка в страхе прижалась ко мне, и я услыхал хриплый, гулко разносящийся рев. Из темноты пещеры к нам приближались два горящих глаза.
Глава 9
Стоя в круге света от нашего маленького костерка, я приладил стрелу на лук. Лорали испуганно жалась у моих ног. Натянув тетиву, я тщательно прицелился между глаз, надвигающихся из пещеры, и пустил стрелу.
Пока я прилаживал вторую стрелу, позади раздался устрашающий рев. Обернувшись, я увидел сверкающие глаза мармелота не далее как футах в пятнадцати. Я выстрелил в громадную кошку в тот самый момент, когда из пещеры показалось разъяренное существо.
Приготовившись к появлению самого свирепого чудища в заровианских джунглях, я ощутил дрожь, пробежавшую по всему телу, когда на свет выбрался причудливый обитатель пещеры.
Это была рептилия. Вытянувшаяся в длину не более чем на шесть футов, она обладала пастью размером в две трети всей длины туловища и в ярд в поперечнике, вооруженную рядами острейших, выгнутых вовнутрь клыков. Одну треть туловища занимал мешок или кошель, соединенный с головой.
Передвигалось оно на паре толстых коротких лап, растущих от ушей и снабженных тремя острыми когтями. Передние лапы отсутствовали. Голова и тело щетинилось острыми пиками, как у рогатой лягушки.
– Крогер! – воскликнула Лорали. – Мы пропали! Тварь, разинув огромную пасть, двинулась на нас. Позади, ломая кустарник, несся навстречу мармелот.
– Быстрее, – сказал я, хватая девушку за руку.
Мы перепрыгнули через костер и бросились к кустам. Едва мы успели добраться до этого временно безопасного убежища, два грозных чудовища, зверь и рептилия, столкнулись в той точке, где мы только что стояли.
Мармелот, явно удивленный встречей с таким странным существом, остановился, зашипел и выгнул спину, как испуганный кот. Крогер же, ничуть не смущенный появлением короля джунглей, превосходящего его размерами раза в два, бросился вперед. Щелкнув огромными челюстями, рептилия сомкнула их вокруг головы и шеи могучего хищника.
Попавшись, как кот в банку, мармелот отчаянно затряс головой, царапая когтями чешуйчатое горло или живот – не знаю, как правильно назвать, – противника, и вслепую заметался. Наконец он перевернулся на спину и вцепился в соперника передними лапами, разрывая тело того до костей своими жуткими когтями. Тем не менее громадные челюсти не разжимались. Более того, они сжимались все крепче и крепче, погружаясь все глубже в плоть извивающейся кошки.
Борьба стихала, но чем меньше звуков издавали бойцы, тем громче и тревожнее становились звуки вокруг. Явно привлеченные шумом и запахом крови, обитатели холмов подступали все ближе к месту битвы. Безумные вопли печальников да истерический смех хохотунов, вместе с ночными криками других зверей создавали потрясающий эффект.
Если мы сейчас же не отыщем безопасное мест/), вскоре станем добычей одного из этих хищников-.
Приказав Лорали оставаться в кустах, я метнулся к костру, схватил горящую ветку и швырнул ее в пещеру. Оттуда никто не кинулся на меня, и я стал заглядывать внутрь. При свете горящей ветви я увидел, что пещера мала и, очевидно, пуста, если не считать груды сухих папоротниковых ветвей у задней стены.
Войдя, я подхватил мой факел и оглядел груду. Очевидно, ветки служили гнездом, ибо посреди них лежало округлое яйцо зелено-желтого цвета – того же окраса, что и чешуя крогера.
Торопливо выскочив из пещеры, я негромко окликнул спутницу:
– Быстро заноси в пещеру дрова, а я сооружу заграждение.
Пока мы трудились в лихорадочной спешке, грозные звуки снаружи приближались. Борьба мармелота с крогером совсем прекратилась, а костерок наш почти догорел.
Обильно пропотев от яростной работы, я, закладывая вход в пещеру, оставил небольшое отверстие, сквозь которое мог протиснуться лишь человек.
Лорали тем временем перетащила в пещеру все заготовленные дрова и теперь ожидала меня внутри, в темноте.
Подхватив из останков костра горящий прут, я протиснулся через оставленную дыру и передал факел принцессе, а сам заложил отверстие приготовленным камнем. И только я сделал это, как в свете оставшихся углей появилась полудюжина серых хищников, которые и принялась рвать на части застывших в смертельной схватке двух могучих соперников.
Разглядывая зверей сквозь щели в камнях, я узнал в этих тварях печальников. Вскоре к ним подключились более трусливые хохотуны, и над кровавой трапезой разнеслись рев, рявканье и ворчанье.
Мне не хотелось разводить костер в пещере, поскольку она никак не проветривалась. Но делать было нечего, и я уже принялся складывать дрова, когда к каменному барьеру подобрался хохотун, принюхался, отдернул голову и издал тот самый жуткий звук, по которому эти звери и получили свое название. Я набросал на баррикаду несколько прутьев и поджег их той же горящей веткой. И вовремя. Привлеченные криком собрата, хохотуны уже подобрались ко входу и принялись принюхиваться и царапать камни когтями.