– Еще бы.
Я вместе с ним вошел в лифт.
Глава 2
Лифт остановился у основания верхней части здания, и оттуда на крышу мы попали по спиральной лестнице. Там нас приветствовали двое часовых, вооруженных торками, скарбо и копьями с широкими наконечниками. Крышу сделали из того же материала, что и стены, и куски черного мрамора подогнали так плотно, что почти невозможно было различить места их стыка. Крышу огораживала стена высотой четыре фута с отверстиями у основания, дабы выпускать воду после могучих заровианских ливней.
На крыше стояли четыре олбанийских воздушных судна. Я принялся с живейшим интересом разглядывать ближайшее ко мне. Формой оно походило на судно-амфибию, длиною футов в десять и шириною – в три. Кокпит покрывал стеклянный купол, сзади которого располагалась небольшая дверца. Под куполом виднелись многочисленные кнопки, рычаги, ручки и мягкое сиденье для водителя. Больше всего меня поразил тот факт, что отсутствовали какого-либо рода крылья, хвостовое оперенье и пропеллеры.
Вангал обернулся ко мне.
– Вижу, вас изумили наши воздушные корабли.
– Они не похожи ни на один из виденных мною аэропланов.
– Для таких аппаратов не нужны ни крылья, ни пропеллеры, ни хвостовое оперенье, – продолжил он. – Как я уже говорил вам, подъем, спуск и повороты во всех направлениях осуществляются усиленными мысленными волнами. Усилительный механизм располагается под тем вот круглым выступом на передней панели. За двумя небольшими люками, на носу и корме судна, находятся парашюты на крайний случай. Вон та торчащая впереди кабины штука – матторк, оружие, функционирующее на тех же принципах, что и торк, но имеющее гораздо большую дальность стрельбы более тяжелыми снарядами.
– Вы сказали, что только олбанийское правительство располагает секретом производства этих летательных аппаратов, – сказал я. – Но предположим, один из них будет вынужден приземлиться на неприятельской территории. Таким образом, он вполне может оказаться во вражеских руках, а значит, аппарат смогут разобрать и затем строить ему подобные.
– Эта опасность предусмотрена. В каждом олбанийском аппарате помещен флакончик с очень сильной кислотой, который немедленно разбивается в случае попытки проникнуть внутрь устройства. Кислота выплескивается на секретный механизм и мгновенно уничтожает его.
– Поистине дальновидно, – заметил я.
– В силу этого мы и существуем в мире с нашими соседями не одно столетие, – ответил Вангал. – Сожалею, что расстаемся в такой спешке, но мне пора.
С этими словами он открыл дверцу сзади кабины и влез внутрь. После торопливого осмотра панели управления и матторка он сказал:
– Прощайте. Занимайтесь прилежно, тренируйтесь усердно и не дайте наемным убийцам застать вас врасплох.
– Если я увижу одного из этих негодяев, то поставлю его вместо мишени. Прощайте, приятного и безопасного вам путешествия.
Маленькое суденышко поначалу медленно поднималось вверх, затем, набрав инерцию движения, мгновенно вознеслось на высоту в полмили, если не больше, с путающей скоростью устремилось прочь и вскоре исчезло из виду.
Я подошел к краю крыши и заглянул через стенку. До земли было добрых шестьсот футов. Части здания перемежались с интервалом в шестьдесят футов. Далеко на севере виднелся город, состоящий из округлых зданий, посреди которых возвышалось огромное красное строение, подобное тому, на котором я сейчас стоял, но раза в два повыше.
Должно быть, это и есть та самая Красная Башня, о которой говорил Ворн Вангал, – императорский дворец Олбы. Городские стены образовывали окружность, в точках которой, соответствующих строго сторонам света, возвышались башни, очевидно, над городскими воротами.
Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась сельская местность, разделенная на фермы, с округлыми зданиями на каждом участке, очевидно домом владельца. На полях трудились люди, а тут и там я видел, как фермеры управляли огромными нелепыми животными, запряженными не то в плуги, не то в культиваторы.
Как я впоследствии узнал, животные эти назывались тирпеды и представляли собою гигантских бесшерстных толстокожих; размах плеч у них достигал восьми футов, а взрослая особь весила от четырех до пяти тонн. Они обладали огромными головами и ртами, длинными остроконечными ушами и относительно тонкими шеями длиною чуть ли не в половину туловища. Продвигались они тяжеловесной походкой, как слоны.
Выращивали здесь грибы различных видов и некоторые культуры папоротниковых кустарников.
Ровная вымощенная дорога, прямая как стрела, шла от южных ворот Олбы мимо башни, на которой я стоял, к обширной, в форме полумесяца олбанийской бухте Турено. Здесь располагались морские ворота столицы, где и держал в серо-голубых водах могучего океана Ропок свой громадный флот торговых кораблей император Хаджес.
По этой прямой гладкой дороге с грохотом тащились большие одноколесные повозки, влекомые тирпедами. Корпус заровианской повозки располагается внутри этого единственного огромного колеса, шарнирным кольцом удерживаясь от переворотов во время вращения самого колеса. С большой скоростью по дороге проносились и моторные коляски, также одноколесные. Я видел, как такие колеса диаметром более двадцати футов мчались со скоростью в сотни земных миль в час.
Один из охранников спустил меня в лифте, с которым я не знал, как обращаться, отвел в приготовленные мне Вангалом апартаменты и, низко поклонившись с вытянутой правой рукой ладонью вниз, удалился. И пока я занимался изучением патоа, из коридора доносились его шаги, размеренно перемещающиеся из конца в конец.
Вглядываясь с обостренным интересом в переводы и языковые особенности, я испытывал такое чувство, что читаю что-то знакомое, но забытое. И вскоре обнаружил, что мне достаточно лишь единожды прочитать слово на патоа, чтобы его запомнить.
Когда я впоследствии сообщил об этом Ворну Вангаду, он объяснил, что мозг Зинло, ставший теперь моим, уже некогда все это знал. Сознание, некогда получившее какое-то впечатление, записывает его в себя навсегда. Я же тогда мгновенно сообразил, что, значит, мне надо просто достучаться до своего сознания. Все это воодушевило меня.
Задолго до полудня я управился со всеми уроками, подготовленными мне Ворном Вангалом, и с нетерпением взялся за чтение книги по естественной истории Заровии. И лишь внезапно наступившая тьма, как это и бывает в тропических и полутропических районах Венеры, прервала мои занятия. В дверь постучали.
– Войдите, – сказал я на патоа, стремясь как можно быстрее испробовать умение владеть этим языком.
Дверь скользнула в сторону. В ее проеме, на фоне освещенного коридора показался силуэт моего охранника. Он вошел и нажал кнопку, отчего помещение осветилось мягким светом. Я не мог различить источников света, так искусно они были скрыты.
– Обед вашего высочества, – объявил охранник. Вошли два раба, неся огромный двухъярусный поднос, нагруженный по крайней мере пятьюдесятью блюдами. Третий нес небольшой стол, а четвертый – золотую посуду и розовую скатерть. Передо мной расставили блюда с рыбой, дичью пернатой и водоплавающей, с различными грибами и прочими деликатесами, природы которых я и представить не мог. В небольших кувшинах подали бесцветный, приятный на вкус горячий спиртной напиток, называвшийся, как я узнал впоследствии, кова. Он оставлял приподнятое настроение, как крепкое вино, хотя и с несколько отличительным эффектом.
Пообедав, как и полагается принцу Олбы, я вновь вернулся к моим занятиям.
Позже к вечеру в дверь опять постучали, и новый охранник ввел человека, оказавшегося моим камердинером. Тот занялся делами в соседней комнате и через несколько минут вошел, поклонился и объявил, что спальня готова.
Я вошел туда и увидел встроенное в стене спальное углубление с розовым балдахином и золотой бахромой над ним. Мягкие шелковые покрывала, розовые, с золотыми полосками, отогнутыми уголками приглашали отдохнуть.
Камердинер принес розовое ночное одеяние, изумив меня пристрастием к этому цвету. Позднее я узнал, что на всей Заровии розовый считается исключительно королевским цветом.
Несмотря на усталость от занятий, я никак не мог заснуть в силу новизны ситуации, в которой оказался. Лишь через несколько часов удалось мне задремать, но меня тут же разбудило звонкое металлическое лязганье.
Звук, похоже, доносился откуда-то из-за окна, и я, затаив дыхание, прислушался. Звук не повторился, я успокоился и устроился поудобнее, но вскоре рядом со мной послышался шелест словно бы от трущегося шелка.
Не двигаясь, я открыл глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окружающем меня мраке. У Венеры нет луны, и, следовательно, в помещении так же темно, как и снаружи. Я не мог разглядеть ни окна и ничего вокруг себя.
Но в комнате явно кто-то находился. Мне припомнилось предупреждение Ворна Вангала, и лоб мой покрылся холодной испариной. Оружие лежало на низком столике всего лишь в нескольких футах от меня, но я не мог дотянуться до него бесшумно и не выдавал своего присутствия ночному визитеру.
Совсем рядом вновь раздался шелест, а затем – вспышка фонаря, луч которого пробежал по комнате, остановился на мгновение на мне и тут же погас. Я подскочил, услышав звук скарбо, выходящего из ножен, судя по звуку, всего лишь футах в двух от меня.
Едва я сел на постели, как раздался свист скарбо, и лезвие ударило в подушку, где за мгновение до этого лежала моя голова.
Я соскочил с ложа и стал на ощупь искать выключатель. Убийца же, что-то взволнованно и сердито бормоча, направил луч фонаря на покрывала. Я наконец включил свет, а убийца тут же повернулся, осматривая комнату.
На секунду вспыхнувший свет ослепил нас обоих. Но я успел схватить со стола скарбо, чтобы встретить с оружием направленную на меня яростную атаку.
Мы заметались по комнате, круша мебель и разрубая в клочья материю. Апартаменты наполнились эхом звона сшибающихся в схватке лезвий.