– Знаешь, Лидия Александровна, – вздохнул Алексей, – если бы подобную версию предложил Виталик, я бы назвал его дураком.
– Да, непонятно, что делать с убийством Ермоловой, – оживился практикант, – но сама версия любопытная. Может, и Ермолову – она… того? Считается, что женщин-маньяков в природе не существует… или почти не существует. Но это не так. В конце прошлого века и начале нынешнего орудовала Белль Соренсон Ганнесс – все ее знают как «черную вдову». Она имела корыстные мотивы. Уничтожила несколько собственных мужей и множество других несчастных – родню, близких друзей. Почти все убийства совершала ради страховых выплат. Даже собственных детей не пожалела, а также кучу потенциальных женихов. Никто не знает, как она умерла, вроде нашли обезглавленное и обугленное тело…
– Ты сам маньяк, Виталик, – покачал головой Алексей. – Как сядешь на любимого конька, так экскаватором не стащить.
– А еще комсомолец, – поддакнула Лида. – Должен понимать, что эти байки не имеют отношения к нашей действительности. Женщины – они вообще существа невинные и домашние, всякое серьезное зло исходит исключительно от мужчин.
– Это не совсем верно, – возразил Виталик. – Ради интима женщины, конечно, редко совершают преступления, но есть и другие причины. «Черная вдова» убивала из корысти. Элизабет Батори, которую называли «Кровавой графиней», хотела помолодеть. Изобрела собственный способ продления молодости – принимала ванны из крови собственноручно убитых девушек. Заманивала их к себе в замок, предлагая работу, убивала, расчленяла и сливала кровь. Считалось, что убила несколько сотен девушек.
– Сработало? – оживилась Лида. – Вернулись молодость и красота?
– А ты догадайся, – хмыкнул Алексей. – Чушь несусветная, такое количество трупов – и никто не знал?
– Но она же графиня, – возразил практикант, – кто ее посадит? И времена были смутные. К тому же муж помогал прятать тела. Когда количество девушек в районе резко сократилось, власти стали интересоваться. Родственники графини хотели избежать огласки, спрятали убийцу в подземелье, где она благополучно и загнулась.
– Эх, Виталик, – вздохнула Лида, – любишь ты историю. Только интерес у тебя к ней какой-то извращенный. Как насчет национально-освободительного движения в той области, где проживала твоя графиня? Однобокие у тебя интересы.
– Сейчас про Салтычиху вспомнит, – усмехнулся Алексей. – Не старайся, Виталик, эту историю мы знаем. Та еще эксплуататорша была. Говори, где живешь. И больше ни слова, а то высажу в хулиганском районе, тогда ты точно до утра не доживешь.
– На площади Маркса высадите, – буркнул практикант, – добегу.
– Нет уж, знаем мы эти «добегу». Ты неприятности притягиваешь, как промышленный магнит. Точный адрес – и весь остаток пути молчишь.
– Проспект Маркса, три, – проворчал Виталик. – Вот здесь налево поверните – быстрее доедем.
Встречная полоса была пуста. Примыкающую дорогу пересекала шумная компания – из тех, с кем в темное время суток лучше не встречаться.
– Пешеходов только пропустите, – сказал Виталик.
– А что, их надо пропускать? – Алексей сделал вид, что не собирается тормозить.
Практикант вскрикнул:
– Алексей Егорович, стойте! Вы сколько лет за рулем?
Алексей засмеялся, выжав тормоз. Прыснула Лида. Виталик привычно надулся. Через несколько минут его высадили у нужного дома. Виталик заспешил к подъезду.
– Наградила нас матушка-природа, – прошептала Лида, провожая его взглядом.
Посмеиваясь, капитан вырулил на опустевший проспект. Лида проживала в Восточном поселке – несколько минут езды через мигающие желтые светофоры. Она осталась сидеть вполоборота, поблескивая в полумраке лунными огоньками глаз. Становилось неуютно – она смотрела не отрываясь.
– Сама-то что думаешь об этом деле? – спросил Алексей. – Морально готова принять версию с маньяком?
– Нет уж, избавь бог… Тьфу ты, чуть не перекрестилась… Но убивает один человек. Выводам экспертов следует доверять. Нужно выяснить, происходили ли в прошлом подобные преступления.
– Выяснил уже, – проворчал Разин. – Не происходили. Городок у нас, конечно, не маленький, но… не происходили. Не припомню дел с психопатами, чтобы убивали без видимых причин. Обошла наш город эта напасть. Жестокие убийства – как и везде, но это другое. Не могу понять, мало информации. Жертвы в первом приближении не связаны… Но что-то тут нечисто, чуйка работает, не могу ее игнорировать… Бойчук, а тем более Людмила вроде бы непричастны. Фигуранты убийства Ермоловой, тот же Павел, – вроде тоже, к тому же у него алиби. Но так не хочется сбрасывать эту компанию со счетов, как бы ни уверял практикант, что родственники жертв непричастны… Почему мы слушаем этого пацана? Не хватает нам данных, Лидия Александровна.
– Намекаешь, что нужно дождаться следующего убийства?
– Да типун тебе на язык… Но у преступника, как ни крути, развязаны руки, и пока нам нечего ему противопоставить. Можем только наблюдать.
– Да, забыла тебе сказать, – вспомнила Лида. – Перед поездкой Борис Давыдович поймал меня в коридоре. Полотенце, из которого соорудили кляп для Шмелевой, из той же партии, что предыдущее. Различается полусмытый штамп. Прочесть его невозможно, хотя эксперты стараются. Подождем, может, им что-нибудь удастся…
До Восточного поселка долетели за считаные минуты. Дороги были пустые. Алексей подогнал машину к подъезду, оба, не сговариваясь, уставились на окна третьего этажа. За шторами в двух комнатах горел свет. Кто-то ходил на кухне – за шторами колебался силуэт. Лида вздохнула. Она не спешила бросаться в объятия семьи, пристально смотрела на капитана. Алексей деликатно молчал.
– Знаешь, вспоминаю наши встречи в гостинице… – выдавила Лида, голос ее задрожал. – Залипли в душу, не вывести… Вроде и решили, что хватит, погорячились, бес попутал… Но хорошо же было, Леша?
Было неплохо, спору нет. Даже шевельнулось что-то в душе. Эти отношения вели в никуда, не имели права на существование. Зачем она опять об этом заговорила? В женских глазах поблескивал тоскливый огонек. Молчать становилось невозможно.
– Может быть, нам снова… – она прошептала и замолчала, видимо, ругала себя за минутную слабость. – Нет, зря я об этом, не обращай внимания…
– Муж твой ждет, – Алексей кивнул на горящее окно и не удержался от поддевки, – в новых чехословацких туфлях. Ужин приготовил, к окнам бегает. Терпит твои поздние возвращения с работы. Золотой человек, ценить такого надо… Не обижайся, Лидия Александровна, тоже несу какую-то околесицу…
– Да, о чем это мы? – она вышла из оцепенения, натянуто засмеялась. – Противопоказано нам с тобой оставаться вдвоем, криминальные мысли лезут в голову. До завтра, товарищ капитан, спасибо, что довез.
Она выскользнула из машины, аккуратно прикрыв дверцу. Скрипнула подъездная пружина. Не стоило забивать себе голову. Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым.
Когда он прибыл домой, город уже отходил ко сну. Поднялся на этаж, открыл квартиру, вошел, заперся. В дверь постучали. Он даже не удивился, открыл, пустил соседку в наброшенной на плечи шали, снова заперся. Пытливые глаза мерцали в полумраке – теперь совсем другие. Но интерес в них был примерно схожий. Вакуум образовался в желудке. Вроде устал, еле ноги волочит…
– Наработался, сосед? – прошептала Валентина, пристраивая руки ему на плечи. Глаза приблизились, стали раздваиваться. От дыхания соседки исходили тепло и домашний уют.
«Не форсирует ли она события?» – мелькнула мысль.
– Долго ты сегодня, понимаю, что работа… Волновалась, Алексей, не знаю, что нашло… Соскучилась – сама на себя рассержена, не могу придумать, как с этим бороться… Ты отдыхай, я просто побуду рядом, хорошо? Не обращай на меня внимания… – она поцеловала его в краешек губ, выскользнула из объятий.
– Располагайся, Валентина, – прошептал капитан, – можешь чайник поставить, пельмени сварить, постель разобрать. Ты меня на рассвете разбудишь?
Глава седьмая
Капитана уголовного розыска будили легкими покачиваниями и поглаживаниями. Он выплывал из пучин Морфея, возвращалось сознание, восстанавливались в голове вчерашние события. Это был идеальный будильник. Лучше того, что верещит и трясется каждое утро, ты бьешь по нему кулаком, мажешь, прячешься под подушку от его невыносимого треска…
В квартиру проникала утренняя мгла. Соседка в костюме Евы блуждала по комнате, скользнула на кухню. Минувшей ночью нашлись силы, они даже поговорили: Валентину интересовало, продвинулось ли расследование убийства ее коллеги. Порадовать было нечем – дело топталось, обрастая новыми обстоятельствами.
На кухне что-то зашипело, забубнил чайник. Валентина вернулась в спальню, стала одеваться. Притворяться спящим не имело смысла. Алексей подбил подушку, наблюдал, как она облачается в домашний халат.
– Где же мои ключи от квартиры? – бормотала Валентина, обшаривая карманы. – Странно, они точно были… Придется, значит, остаться и весь день наводить у тебя порядок… Нет, нашла, отбой тревоги, – она засмеялась, подбирая ключи с пола. – Просто кто-то очень яростно сдернул с меня халат… – она оделась, поцеловала Алексея в щеку: – Все, сосед, вставай, щи в котле, каравай на столе. Собирайся и дуй на работу – доделывать то, что не сделал вчера.
Она выскользнула из квартиры, захлопнула дверь. Алексей побрел в ванную, затем на кухню. Все испортил телефонный звонок. Он дребезжал пронзительно, требовательно.
– Товарищ капитан! Это дежурный по отделу старший лейтенант Литовченко. У вас очередное убийство. Сообщили из дачного поселка «Энтузиаст», который в Кудряшах. Майора Варламова уже подняли. Требует, чтобы вы выезжали немедленно, на собственной машине. По дороге заберете старшего лейтенанта Белозерскую – она уже оповещена, будет ждать. Остальные подтянутся на отделенческом «РАФе».
Недобрые предчувствия не стали дожидаться, пока он поест и проглотит утренний кофе. Глазунью заглатывал на бегу, шнуруя туфли. Сковородку бросил в прихожей, не до нее. Начальство со своей истерикой явно перегибало. Зачем нестись как на пожар, если человека уже нет?