рехожу на сторону Виталика: преступник убивает спонтанно, ему не важно кого. А то, что залез в прокурорские кущи, – так, может, он не ищет легких путей?
Ее версию не надо было даже ломать, сама сыпалась: убийца должен был знать, что в доме молодая женщина, которая именно сегодня останется одна…
Пятница началась так же беспросветно. В голове крутилась какая-то мысль, но все время ускользала. Бушевал подполковник Сергеев: почему до сих пор нет результатов?! Сколько молодых и привлекательных женщин должно погибнуть, прежде чем опера оторвут свои задницы от стульев?!
– Зато возрастным и малосимпатичным не о чем беспокоиться, – подавленно шептала Лида.
Практиканта Виталика наедине с Сергеевым старались не оставлять – разрушения отделу были не нужны. Глядя на проблемы смежников, злорадствовал майор Недорезов – заместитель начальника отдела охраны порядка, крайне неприятный тип, скабрезно язвил:
– Ну что, соседи, вам Шерлок Холмс не требуется? Сами-то, поди, давно мозги не использовали?
Чесались кулаки, с трудом сохраняли самообладание. Практикант упорно не слезал со своего конька, бормотал о необходимости составления психологического портрета убийцы, его так называемого профиля. Варламов загрузил парня старыми уголовными делами – в основном, бытовыми – чтобы сидел и повышал свой образовательный уровень. Ведь главное в уголовном производстве – правильно составленная бумажка.
После обеда начались события. Запоздавшая судебно-медицинская экспертиза констатировала: Анна Лучинская была беременна. Срок – примерно шесть недель
– Вы ничего не перепутали, Борис Давыдович? – изумился Разин. – Они же не планировали заводить детей.
– И как бы я ошибся, Алексей Егорович? – удивился Колкер. – Захотел бы ошибиться – не смог бы. Плод уже начал формироваться, и это, увы, не опухоль. Где вы видели опухоль с головой? Значит, не решилась сообщить мужу. Собиралась сделать аборт, но что-то остановило. Можно, в принципе, и на шести неделях, но уже болезненно и непредсказуемо. Сама бы справилась, но могла остаться бесплодной.
Через несколько минут Варламова и Разина вызвал в свой кабинет подполковник Сергеев.
– Втыком больше, втыком меньше, – пожал плечами Варламов, – нам не привыкать. Пошли на ковер, капитан.
Федор Михайлович был на удивление спокоен. Или делал вид. Со стены добродушно смотрели Генеральный секретарь ЦК КПСС и бессменный министр внутренних дел. В кабинете присутствовал еще один субъект – моложавый, подтянутый, породистый, со вкусом одетый и явно не голодающий. Но находился человек не в лучшем расположении духа. В глазах застыла печаль.
– Познакомьтесь, товарищи, – торжественно объявил Сергеев. – Товарищ Светличный Игорь Станиславович, второй секретарь Железнодорожного райкома партии. По работе товарищ Светличный часто контактировал с потерпевшей Анной Лучинской, потрясен ее смертью и хотел бы знать подробности дела.
«Прокуратура контактирует с райкомом? – мысленно озадачился Разин. – Ну-ну», – в голову полезло совсем другое.
– Это наши лучшие сотрудники уголовного розыска, – не моргнув глазом, сообщил подполковник, – товарищи Варламов и Разин.
– Здравствуйте, товарищи, – второй секретарь говорил через силу, предпочитал не смотреть в глаза. – Да, с Анной Семеновной нас связывало долгое сотрудничество. Мы помогали транспортной прокуратуре, транспортная прокуратура помогала нам… Детали не имеют значения, это не важно. Я могу узнать, что случилось? Кто это мог сделать? У вас же есть предварительные наметки?
Сергеев украдкой жестикулировал: повествуйте, да помягче, от вас не убудет. С комитетами партии – районными, городскими, областными – ссориться не стоило. Партия контролировала все сферы жизни, была руководящей и направляющей силой, а если что-то не могла, направляла в бой свою тяжелую артиллерию – Комитет государственной безопасности. «Помягче» не удалось – Варламов описывал как есть. Про Ермолову и Шмелеву упоминать не стал, в деле Лучинской их как бы не было. Сергеев поморщился: ладно, хоть так.
Товарищ Светличный выглядел подавленным, потрясенно пробормотал:
– Невероятно, какая первобытная жестокость… Кому понадобилось это делать? Вы уже знаете, кто совершил это чудовищное преступление?
– Мы работаем, товарищ Светличный, – без эмоций отозвался Варламов. – Как только что-то прояснится, мы немедленно доложим.
«Не от вас ли она была беременна, Игорь Станиславович?» – чуть не сорвалось с языка, но вовремя зацепилось за зубы.
Не из-за этого ли ссорились Лучинские? Не повод ли это для Вадима Александровича убить свою жену? Причем железный повод – многие мужчины согласятся. А то, что он находился в двух местах одновременно – дело житейское. Они ведь ссорились? Ссорились. Правда, недолго, без накала, бешенства и крушения дачного домика. И при чем здесь Шмелева и Ермолова, погибшие ранее от той же твердой руки?
– Полагаю, у вас уже очерчен круг подозреваемых? – подумав, спросил второй секретарь.
– Да, разумеется, – с достоинством кивнул Варламов. – При необходимости он будет расширяться или сужаться.
Следующий вопрос срывался с языка секретаря, и все же удержался. Все поняли, о чем он хотел спросить. Вопрос не имел значения. Первый и главный подозреваемый – как всегда, муж.
– Хорошо, я понял вас, товарищи, – Светличный из последних сил скрывал личную заинтересованность. – Надеюсь, вы в кратчайшие сроки раскроете это жестокое преступление.
– Вы свободны, товарищи, – быстро сказал Сергеев. – А мы с товарищем Светличным еще поговорим.
– Черт бы побрал эти любовные треугольники, – ругнулся Варламов, когда они вышли в коридор. – Ну конечно, тесное сотрудничество у райкома с прокуратурой. Такое тесное, что искры от трения летят… Мне показалось, что нам предлагают обратить наши взоры на Лучинского?
– Вам не показалось, Виктор Павлович. В этом, кстати, есть резон. Ревнивый муж узнает, что его жена залетела от другого, и в сердцах ее убивает. Настолько в сердцах, что остаются за скобками Шмелева с Ермоловой, многие другие нюансы. Но задать несколько вопросов гражданину Лучинскому мы обязаны.
Упомянутый товарищ смог подъехать только к окончанию дня. Бледность не сходила с его лица. Он был мятым, в принципе побрившимся, но небрежно. Сорочка под пиджаком была та же, что и вчера, на пижонских туфлях осела пыль. Мужчина не сутулился, лицо казалось спокойным, но от него исходила какая-то щемящая тоска.
– Присаживайтесь, Вадим Александрович. Просим простить, что снова вас побеспокоили. Понимаем, как вам трудно.
– Вы что-то выяснили? Знаете, кто это сделал? – в глазах зажглась надежда. Порадовать было нечем, он это понял, взгляд потух.
– Мы работаем, Вадим Александрович, рано говорить о результатах. У нас лишь несколько вопросов, надеемся, вы проясните ситуацию. Вам знаком человек по фамилии Светличный?
Вопрос прозвучал в лоб. Времени подготовиться у Лучинского не было. Но ничто не дрогнуло в лице. Он только удивился.
– Кто, простите?
– Светличный Игорь Станиславович.
– Почему я должен его знать? – Мужчина равнодушно пожал плечами. – Кто это?
– Второй секретарь Железнодорожного райкома партии.
– Не имею чести, – Лучинский пожал плечами. – Я работаю в Дзержинском районе, и даже там по фамилиям знаю не всех райкомовских сотрудников. С чего вы решили, что я обязан его знать?
– Ничего страшного, Вадим Александрович. Не знаете – даже лучше. Вы в курсе, что ваша жена была беременна?
– Что? – и снова ничего в глазах, кроме бескрайнего недоумения.
– Это факт: вскрытие подтвердило. Ваша жена была на шестой неделе беременности.
Возражать было глупо. Такими вещами не шутят. Сказанное доходило, новоиспеченный вдовец менялся в лице. Бледнеть было некуда, напряглись и стянули кожу лицевые мышцы. Присутствующие в отделе наблюдали за его лицом.
– Да как же это… – он с трудом выговорил, закашлялся. Подскочила Лида со стаканом воды. Он забрал стакан, забыв поблагодарить, жадно выпил до дна.
– Не беспокойтесь, больше в обморок не упаду…
– То есть вы не знали?
– Понятия не имел… Ума не приложу, почему она не сказала… Мы хотели заводить детей, но позднее. Но раз такое дело…
– Простите за вопрос, Анна от вас была беременна?
– А от кого же еще? – он уставился с непониманием. Потом включилось что-то в голове, лицо потемнело. – Подождите, вы спрашиваете про какого-то Светличного, потом про то, от меня ли была беременна Анна… Может, хватит говорить экивоками? Можете сообщить что-то конкретное? Хотите сказать, что моя супруга забеременела от этого Светличного и я ее за это убил?
– Ни в коем случае, Вадим Александрович. Вы представляетесь нам благоразумным человеком.
– Еще каким, – с горечью процедил Лучинский. – Случись такое, я бы убил не Анну, а этого вашего Светличного… Полный бред, товарищи милиционеры, у моей жены не было романов на стороне, ей просто незачем было их заводить. Да, мы ссорились, иногда кричали друг на друга, но быстро мирились, жили душа в душу, строили планы на будущее. Я понимаю, что вы должны проверить все версии, но эта… уж больно завиральная, извините…
– Пожалуй, Вадим Александрович. Мы вас больше не задерживаем. Еще раз примите соболезнования.
– Хорошо… Когда мне выдадут тело?
– От нас это не зависит, простите. Медики сообщат, и мы с вами свяжемся.
Лучинский вышел. Варламов перехватил взгляд Острового, мотнул головой. Михаил не стал изображать бестолкового, покинул отдел. Вернулся он минут через пятнадцать, когда в помещении царило гробовое молчание.
– Не похоже, что работал на публику, товарищ майор. Фигурант растерян и подавлен. Зря вы ему нарисовали рога, которых, возможно, и не было. Но дело ваше. Шел словно пьяный. На улице от автомата пытался добиться газировки с сиропом, два раза трехкопеечные монеты бросил. Потом на копеечные перешел, хотя перед носом висела табличка «Автомат не работает». Дорогу переходил, чуть под машину не попал, получил порцию матюгов. Сел в свою «Ладу», просидел в ней минут десять – я уж думал, скончался там. Потом как рванет с места – «Москвич» рядом проезжал, водитель так перепугался, что на встречку вылетел. Хорошо, там не было никого…