– Итак, получается, о поездке Спенса Мартина в Вайоминг никому не известно? – подытожил Дэйли.
– Он не дотрагивался ни до чего в доме, кроме диванной подушки и тарелки, с которой ел. Впрочем, посуду я помыл. Кстати, именно его явное нежелание оставлять отпечатки пальцев и вызвало у меня подозрения. Помимо всего прочего.
– И где Мартин сейчас? – поинтересовался Дэйли.
Лицо Бондюрана окаменело. В комнате повисла тишина – вязкая, будто клей. Всем стало не по себе. Наконец Барри не выдержала.
– Похоже, мистер Бондюран не намерен рассказывать, как ему удалось избавиться от Мартина.
Она незаметно окинула взглядом суровый профиль сидевшего рядом мужчины. Барри уже не сомневалась, что он может убить любого, даже бывшего друга, если это необходимо. Достаточно было увидеть ледяной взгляд его светлых глаз, чтобы понять, на что он способен. К тому же, по его словам, это была самозащита. Но так ли это? Ведь ей это известно только со слов самого Грея.
Наконец Дэйли озвучил вопрос, не дававший покоя и самой Барри.
– Но разве Спенсер Мартин, вернувшись, не поспешил бы доложить о произошедшем президенту?
– В обычной ситуации да. Помнится, он даже извинился – сказал, что ему нужно срочно позвонить в Белый дом. Но он не стал бы звонить Дэвиду, не покончив с тем, ради чего приехал – не устранив меня. Держу пари, Дэвид все утро мечется из угла в угол, гадая, куда подевался Спенс. Но у него связаны руки – не может же он послать кого-то в Вайоминг, ведь предполагается, что Спенса там нет.
– Но рано или поздно кто-нибудь заметит его отсутствие, и его начнут искать.
– У Спенса нет ни родни, ни близких друзей, – буркнул Бондюран. – Дэвид и его команда – вот его семья. В этом он весь. Чтобы это понять, нужно знать, откуда взялся Спенсер. Он рос хрупким, болезненным мальчиком, в школе его постоянно травили за маленький рост. Однако он был куда умнее своих сверстников. И все эти годы, пока он был «мальчиком для битья», Спенс мечтал, что вырастет и добьется того, что его все станут бояться. И, что самое поразительное, добился – в администрации Меррита он самый опасный человек. Всем известно, что перейти Спенсу дорогу все равно, что бросить открытый вызов президенту. Спенс никому бы не сказал, куда он поехал. Он подчиняется только Дэвиду.
– Но послушайте, даже люди из ближайшего президентского окружения не могут вытворять все, что им вздумается, – возмутилась Барри. – А как же Департамент юстиции, Генеральный прокурор, министр юстиции Йенси, ФБР, наконец? Или… – Она умолкла на полуслове, заметив, что Грей покачал головой.
– Билл Йенси порядочный человек, – вздохнул он. – Настолько порядочный, что не вписывается в команду президента. С момента его назначения он уже пару раз схлестнулся с Дэвидом. Вам лучше поверить мне на слово. Вдобавок в распоряжении Спенса Мартина имеется целая армия подручных – настоящий элитный отряд, а по части жестокости эти парни утерли бы нос даже эсэсовцам. Его люди, словно кроты, действуют в каждом правительственном агентстве, в том числе и в службе безопасности. Эти псы приучены действовать по первому свистку. И даже если полученный от Спенса приказ противоречит тому, что придет по официальным каналам, им даже в голову не придет ослушаться его.
– Вы меня пугаете. – Барри зябко обхватила себя руками.
– Это страшные люди, поверьте. Большинство из них ветераны, прошедшие спецподготовку. Кое-кто в отставке, и у них руки чешутся пустить в ход винтовку.
Барри невольно гадала, понимает ли он, что, в сущности, описывает самого себя?
– Но если речь идет о чем-то по-настоящему важном, – добавил Грей, – то Спенс обычно берет это на себя.
– Например, об устранении бывшего боевого товарища.
Намек был ясен без слов. Грей криво ухмыльнулся.
– Все верно. Хотя иногда такие дела Спенс поручает другим. Чаще всего это происходит, когда его вообще нет в городе, так что если непосредственного исполнителя схватят или останутся улики, то у Спенса всегда есть алиби. Держу пари, бомбу в дом Барри тоже подложил кто-то из его подручных. В том, что он уехал из Вашингтона, нет ничего необычного. Так что пройдет немало времени, прежде чем кто-то забеспокоится и начнет задавать вопросы.
– Но президент точно забеспокоится.
– Едва только Дэвиду станет известно, что я жив, он тут же сообразит, что Спенс не смог выполнить то, ради чего отправился в Вайоминг, – бросил Грей.
После этого замечания вся троица на некоторое время погрузилась в молчание. Первым пришел в себя Дэйли.
– Знаете, я восхищаюсь тем, что вы делали на Ближнем Востоке, – заявил он, обращаясь к Грею.
В знак благодарности Грей чуть заметно кивнул.
– Но?
– Но сейчас… Только без обид, хорошо? Боюсь, что благодаря вам мы вляпались в такое дерьмо, что просто жуть берет.
Бывший советник никак не отреагировал на оскорбление.
– Вы имеете полное право мне не доверять. Ни для кого не секрет, что незадолго до моего отъезда из столицы между мной и Дэвидом произошел… разлад.
– Из-за его жены.
Барри ушам своим не верила. Она просто не узнавала Дэйли – он говорил такие вещи, задавал такие вопросы, которые у нее язык бы не повернулся озвучить.
– Вы правы. Именно Ванесса стала причиной нашего разрыва.
– Тогда почему мы должны вам верить?
– Другими словами, вы подозреваете, что я заварил всю эту кашу лишь ради того, чтобы Дэвид вылетел из Белого дома?
– Что ж, такая мысль приходила мне в голову, – с присущей ему откровенностью ответил Дэйли.
– И совершенно напрасно, – хладнокровно заявил Бондюран. – Разве я это начал? И разве я разыскивал мисс Тревис в надежде нарыть факты для очередной сенсации? Нет. Помнится, она сама ко мне явилась и стала задавать вопросы о смерти ребенка Мерритов – те самые, которые не давали покоя и мне.
Это было, как удар под дых. Барри моментально разъярилась.
– Почему вы об этом молчали? Заставили меня поверить, что видите во мне беспринципную репортершу, обычную конъюнктурщицу! Вы…
– Дай человеку договорить, – остановил ее Дэйли, после чего снова повернулся к Грею: – Что вызвало у вас подозрения?
Какое-то время Грей молча расхаживал по комнате.
– Понимаете, Ванесса может казаться милой и обаятельной. Но при этом она крайне эгоистична, обожает манипулировать людьми и может даже святого вывести из себя. К тому же она находится под сильным влиянием собственного отца и Дэвида – правда, я несколько раз был свидетелем, как она заставляла их обоих плясать под свою дудку, а эти двое так ничего и не поняли.
– Впечатляет. Кстати, почти то же самое подумала и я после нашей с ней первой встречи, – кивнула Барри.
– Это я к тому, что Ванесса – при всем этом – больше всего на свете хотела ребенка, – уверенно заявил Грей. – Ни минуты в этом не сомневаюсь. Она была готова на все, чтобы родить, хотя из-за ее болезни врачи сомневались, что она вообще сможет забеременеть.
– Болезни? – Дэйли вопросительно уставился на них с Барри.
– У Ванессы маниакально-депрессивный психоз, – объяснила Барри. После чего в двух словах пересказала ему все, что ей стало известно от Бондюрана.
– Холера! – Дэйли ошеломленно покрутил головой.
– Она так и не решилась объявить об этом публично, а жаль, – вздохнула Барри. – Многим стало бы после этого намного легче. Люди с тем же диагнозом могли бы убедиться на ее примере, что рано ставить на себе крест – ведь если первая леди может жить нормальной жизнью, то почему не могут они?
– Жила, – подчеркнул Грей. – До недавнего времени.
– Верно, – кивнула Барри. – Нельзя было тем вечером оставлять ее одну.
– В официальном заявлении говорилось, что в тот день их няня попросила отпустить ее до утра – у нее возникли какие-то срочные семейные проблемы, – вспомнил Дэйли.
– Но она отпросилась заранее. Отсюда вопрос: почему ей не подыскали замену? – продолжал Грей. – Почему Ванессу оставили одну присматривать за ребенком? Конечно, в случае чего она могла бы позвать Дэвида или Спенса, но все равно странно – ведь все знали, что Ванесса не всегда адекватна и вряд ли способна помочь, если что-то случится.
– Страдая маниакально-депрессивным психозом, Ванесса более остро ощущала то, что переживают женщины после родов. Постоянное раздражение, обида, ощущение, что тебя загнали в ловушку. – Барри вскинула глаза на Грея. – Поэтому вы не стали делиться своими подозрениями ни с кем, верно? Вы хотели ее защитить.
– Я действительно старался защитить ее, но не тем, что держал язык за зубами. Мое нежелание говорить не имеет никакого отношения к вашей версии. Ванесса не убивала ребенка.
– Что-то я уже совсем ничего не понимаю, – возмутилась Барри. – Вы ведь согласились со мной, что он умер не от СВДС.
– Верно.
– Бессмыслица какая-то! – пробормотала она. – Если Ванесса его не убивала, тогда кто…
Она внезапно умолкла, словно поперхнувшись словами, и только беспомощно покосилась на Дэйли, который молча следил за их спором. Взгляды их встретились, и Барри мгновенно поняла, что в голову Дэйли закралось то же самое подозрение.
Барри резко обернулась к Грею.
– Меррит?! – беззвучно выдохнула она.
Грей молча кивнул.
– Боже правый… но почему?!
– А за что, по-вашему, мужчина может возненавидеть трехмесячного малыша?
Ответ напрашивался сам собой.
– За то, что ребенок не его.
Коротко кивнув, Грей молча отошел к окну и отвернулся.
Ну конечно! Как же она сразу не догадалась? Теперь многое становится понятным. Горе Ванессы. Ее полная беспомощность. Нежелание проводить аутопсию. Страх, что поползут слухи, и отчаянные попытки поскорее все это замять. И то, какое отношение к этому имеет Бондюран.
Она осторожно покосилась в его сторону. Грей по-прежнему стоял у окна, повернувшись к ним спиной, и что-то разглядывал в щелку между полинялыми гардинами.
Дэйли поднялся на ноги.
– Что ж, на сегодня, по-моему, хватит. Обвинить президента Соединенных Штатов в убийстве ребенка, пусть даже не его собственного, это, знаете ли… Не только у такой старой развалины, как я, а у кого угодно от подобного известия крыша съедет. Лично я иду спать. А вы можете оставаться тут, сколько понадобится.