Амотц бессознательно поднесла руку к горлу, судорожно сглотнув.
– Существует три вида стимуляторов, подающих сигнал яйцу и лицехвату о потенциальном носителе, находящемся поблизости, – сказал Джонс непринужденно, как будто описывая что-то обыденное типа распродажи выпечки. – Не каждый лицехват реагирует на одни и те же стимуляторы, поэтому я продемонстрирую вам все. Первый: человеческое тело как источник тепла.
Манекен внутри клетки стал изображать пародию на танец.
– Второй: феромоны млекопитающих.
Робот «хвост» метнулся через всю комнату, как будто намереваясь пронзить овоморфа. Вместо этого, он обдал тяжелой струей четыре лепесткообразных губы яйца, которые даже не пошевелились. Амотц показалось, что комната наполнилась резким запахом мускуса.
– И наконец, третий: выделение углекислого газа. Аналогичным способом находят свою жертву постельные клопы.
Другая механическая рука опрыскала сжатые губы газом, и они, наконец, раскрылись.
Амотц напряглась, когда из складок высунулась костлявая нога, подергиваясь, как будто пробуя на ощупь воздух. В следующий момент существо прыгнуло на манекен, широко обхватив его ногами, подобно гигантской руке, сжавшейся в кулак.
Манекен только юродиво ухмылялся, когда тонкий, точно хлыст, хвост существа обвился вокруг его шеи. В следующую секунду руки лицехвата обхватили голову манекена, впившись в рот своими репродуктивными органами.
– Смотрите! – настаивал Джонс.
Секундой спустя существо начало неистово извиваться, перебирая ногами, как будто хотело отпустить голову манекена. Тонкий красный луч, пущенный сверху, перерезал хвост пришельца у основания, одновременно прижигая рану.
Лицехваты не умеют кричать. Они способны издавать лишь самопроизвольные звуки. Но судя по тому, как существо отлетело в сторону и упало на пол, перебирая ногами в воздухе, точно мертвый паук, оно страдало от боли.
– Мы прижигаем хоботок – трубку, которая производит паразитические клетки, под их влиянием плоть носителя преобразуется в грудолома, – и удаляем хвост. Как вы видите, лишенные способности к размножению, лицехваты смирны и абсолютно безопасны для работы.
Пока Джонс бубнил, черные металлические щипцы появились в клетке, чтобы забрать животное.
Как только рука схватило существо, оно дернулось, словно жук, в которого ткнули палкой. Оно все еще оставалось в полускрюченном состоянии, без движения, пока рука не приблизилась к стенке емкости. Почуяв каким-то образом, что он будет снова заточен со своими собратьями, лицехват неистово задергался. Его ножки с коготками вцепились в щипцы, оставляя на руке серебряные отметины. Существо задергалось сильнее, начало извиваться, и тогда техник усилил захват.
Это было роковой ошибкой.
Под усилием захвата, одна из ног оторвалась, испустив фонтан желто-зеленой крови, которая пенилась и шипела, разъедая металл. Рука дернулась, все еще направляясь к емкости, и накренилась. Техник потерял контроль, и рука ударилась о стекло, оставив на ней трещину. Щипцы раскрылись, бесцеремонно уронив извивающееся животное на пол.
В ту же минуту Кортез и Рибар вскинули оружие, как и охранники в конце зала.
Одновременно с этим взвыла сирена, и пространство заполнилось мигающим желтым светом прожекторов.
– Всё в порядке, – объявил Джонс, подняв руки и продвигаясь между морпехами и окнами. – У нас существуют предохранительные меры. Всё в порядке. Работая с животными, мы должны быть готовы к форс-мажорным обстоятельствам. Лаборатория закрыта. Мы это всё уже проходили. Всё хорошо.
– Посмотрите, генерал! – Кортез показал на емкость, несколько лицехватов в которой подплыли к трещине. Один за другим, они беспомощно бились о слабое стекло.
– Всё в порядке, – прохрипел Джонс.
Но ситуация явно вышла из-под контроля. Сердце Амотц стучало через раз – сначала в ушах, а затем в животе, как будто пытаясь выскочить наружу.
Все больше лицехватов присоединялись к штурму. Все больше и больше предположительно покорных, предположительно недееспособных пришельцев билось о стекло, испещренное тонкими паутинками изломов, пока…
Емкость разбилась вдребезги, накрыв все содержимое лаборатории сокрушительным водопадом. Сотни лицехватов барахтались в воде, отряхиваясь по-собачьи, их дыхательные клапаны расширялись и сжимались, пытаясь вытолкнуть капли физраствора.
Их были сотни. Сотни. Липкая кожа и узловатые суставы хотели одного: плодиться, плодиться, плодиться.
– Всё в полном порядке, – по-прежнему настаивал Джонс, хватая Кортеза за запястье и пытаясь увести руку морпеха от оружия. – Они закрыты, и помните: все они стерилизованы, они безвре…
Волна лицехватов ринулась вперед, почувствовав тепло человеческих тел. Их выжженные репродуктивные органы стучали по стеклу, оставляя на нем следы всевозможных жидкостей. Их ногти скрежетали о стекло и друг друга, словно крысиные лапки. Тварей становилось все больше и больше, они карабкались друг на друга, торопясь добраться до людей.
Как только морпехи вскинули оружие, готовясь к атаке, Амотц жестом подозвала охранников.
– Вы двое, давайте сюда и соберите больше людей! Нам нужно больше силы!
– Генерал, – заскулил Джонс, – в этом нет необходимости. Мы…
Она схватила его за воротник так, что он потерял равновесие.
– Если ты еще раз скажешь «в порядке», мне это будет только на руку, и я сломаю твой паршивый нос.
Гора лицехватов росла и росла, пока не превратилась в огромное скопление ног. Три существа распластались на стекле во всю свою длину. Своим нагромождением они образовали треугольник, который казался… правильным.
– Сейчас начнется реальное дерьмо, – Амотц плюнула в сторону Джонса. – Для меня несложно распознать стратегические приемы, а это один из них. Эти твари не просто пустоголовые букашки. Тебе бы лучше найти угол поукромнее. – Она смерила экскурсовода взглядом, полным презрения.
Тот поправил рубашку.
– Я никуда не пойду. Я полностью уверен в Корпорации и наших мерах безопасности.
– Так оглянись! – зашипела Амотц. – Потому что ты здесь один такой.
– Если вы начнете стрелять, вы разрушите базу. Их кровь разъест абсолютно все!
– Это была не моя идея – притащить на корабль кислотные бомбы и злить тварей!
Кортез закричал, когда три распластанных на стекле лицехвата были разорваны своими же сородичами. Им оторвали ноги, разорвали спины и дыхательные клапаны. Через считаные секунды, принесшие себя в жертву пришельцы исчезли в луже кислотной крови. А потом стекло рухнуло, словно растаявший сахар, не оставляя никакой преграды между людьми и толпой разъяренных паразитов.
– Огонь! – приказала генерал, показывая всем жестом отойти в глубь зала, как только началась стрельба.
Пронзительные выстрелы пистолетов сливались с барабанной дробью винтовок охраны. Твари взлетали в воздух, растопыривая конечности и оставляя отметины на полу. Другие карабкались по стенам, бросались под ноги.
Хаос и смятение царили повсюду. Тела и ноги куда ни глянь. Они были повсюду, один на другом, словно кишащее море пауков, но намного хуже.
Мистер Джонс обмочился, и резкий запах аммиака смешался с кислой вонью разлагающегося металла.
Кислота заполнила все вокруг. Пылали бочки, горел озон. Рибар вскрикнул от боли, когда длинная струя желтой крови обожгла его голень, обнажая кость. Он споткнулся, и Амотц забрала его оружие.
– Вызовите корабль, – приказала она раненому. – Нужно убираться отсюда. Дайте им знать, что это срочная эвакуация.
Морпех вышел на связь с экипажем.
Их корабль остался на орбите рядом с планетой, ожидая, когда завершится обход генералом станции. Предполагалось, что они заберут всех на Землю. Всех, даже…
Ребенок Рибара.
Черт.
– Не дайте никому уйти! – прокричала Амотц. – Нам нужно отстоять базу.
Лицехват набросился на Кортеза как раз в тот момент, когда у того закончились патроны. Морпех выставил перед собой руки, закрывая лицо, и Чужой вцепился в ружье. Кортез отбросил его в сторону.
Охранник споткнулся, и лицехват обвился вокруг его колена, безрезультатно пытаясь проникнуть внутрь прижженным хоботком. Через мгновение он усилил захват, сжимая коленную чашечку, и – хрусть! – человеческий крик отдался эхом в узком коридоре.
Краем глаза Амотц успела рассмотреть новую фигуру в общем месиве. Она не была ни костлявой, ни узловатой, ни большой, ни плотной. Длинной. Как хлыст. Как…
Хвост.
– Они не все стерилизованы! – выдохнула она, но, естественно, никто не услышал ее сквозь стрельбу и шипение кислоты. Должно быть, один из лицехватов прожег дырку и проник в яйцехранилище, добравшись до нетронутых яиц.
Хвостатая тварь выпрыгнула в полуметре от генерала.
– Осторожно! – прокричала Амотц, по большому счету обращаясь к пустоте. Жертва твари была позади нее, за ее плечами.
Она обернулась как раз в тот момент, когда существо обвилось вокруг мистера Джонса. Последних слов экскурсовода было не разобрать из-за удушающих объятий твари и яйцеклада во рту. Но какими бы они ни были, очевидно, это не была фраза «всё в порядке».
Мистер Джонс осел, его тело обмякло, как мешок с костями. Он упал на палубу прежде, чем Амотц успела вскрикнуть.
– Защищайте рты! – приказала генерал. – Здесь есть лицехваты-оплодотворители!
Все было бесполезно. Новорожденные лицехваты находились под охраной своих же собратьев, а раненые принимали весь огонь на себя. Непреодолимое стадное чувство к размножению овладело ими, как коллективный разум.
Следом за Джонсом упал Кортез. Затем – охранник справа. Второй охранник повернулся к Амотц, собираясь что-то прокричать, и в тот же миг лицехват прыгнул на него, тремя ногами пытаясь раскрыть человеку рот пошире, прежде чем проникнуть внутрь.
Амотц забрала у Рибара последнюю обойму, намереваясь защищать его.
– Дэниел, – прокашлял морпех. Его пальцы сжимали окровавленную ногу.
– Ты скоро увидишь его, обещаю!