– Я рад, – просто сказал он. – Но вы ни словом не упомянули о своем безумии.
– Я ничего подобного не говорила, – возразила Юлия. – Наоборот – я убеждена, что не безумна. Но в этой истории есть один момент, о котором милиции не следует знать до тех пор, пока окончательно не прояснится роль Игоря Борисовича Крамаря в том, что произошло с моим братом. И уж тем более об этом не должен знать сам Игорь Борисович. Что бы ни случилось, никто из посторонних не должен знать, что в тот день, вернее – в ту ночь, когда мне позвонили, чтобы сообщить о похищении Руслана, я видела у себя в саду привидение.
Ну вот, наконец-то она произнесла это.
11
В ту ночь Юлия долго не могла заснуть.
Звонок неизвестной, ее хриплый простуженный голос встревожили ее. Она села в кресло и выкурила одну за другой две сигареты. Обдумала ситуацию и, похоже, разобралась со своими чувствами. Младший брат не давал о себе знать уже почти два года. Последний его визит обошелся на редкость спокойно, в отличие от предыдущего: Руслан объявился тогда в начале мая, пояснив это желанием поздравить сестру с днем рождения, который приходился на день победы во Второй мировой.
Раньше ничего подобного не случалось – братцу было плевать на ее дни рождения, а заодно и на нее. Вместе с Русланом прибыло еще несколько «гостей» – как всегда, случайные люди, очередные «новые друзья»: запущенного вида мужчины неопределенного возраста и такого же облика женщины, смутно представлявшие, что на свете существуют ванны и парикмахерские.
Свой день рождения Юлия собиралась отпраздновать в одном уютном ресторанчике, который снабжала продуктами, и это дало ей возможность еще до обеда убраться из дома, разрешив «гостям» разбить пару палаток в саду.
Когда она вернулась, вся компания уже была пьяна и спала вповалку. Участок походил на запущенный свинарник. Решив, что завтра с утра брат, как и было заведено, получит «оброк» и уберется восвояси вместе со своей «группой поддержки», Юлия легла пораньше, чтобы не испортить день окончательно. Однако среди ночи в дом начала с воплями ломиться одна из девиц, сопровождавших Руслана. Не сразу сообразив, что случилось, Юлия отказалась открыть – и немедленно поплатилась. Разъяренная бродяжка голыми руками разбила оконное стекло, сработала сигнализация, и уже через несколько минут примчался наряд милицейской службы охраны. К этому времени Юлия была вся перемазана кровью, хлеставшей из глубоких порезов на руках девушки. Тут-то и выяснилось, что Руслану среди ночи стало худо – приступ аритмии, и на сей раз это не было симуляцией. Пришлось вызвать еще и «скорую».
Милиция вытолкала похмельную компанию со двора, и она стала лагерем на территории районной больницы, куда доставили Руслана. В течение недели Юлия ежедневно навещала брата, а заодно кормила и поила «группу поддержки» – на этом настаивал Руслан.
Поначалу она возмутилась, но подполковник Костюк в два счета убедил ее, что так будет лучше для всех. Задержать «до выяснения» бригаду бомжей у милиции не было особых оснований – у них имелись потрепанные паспорта, да и сажать их было некуда. Все как один пояснили, что ищут в Жашкове работу. Но если этих «работников» не кормить, они начнут воровать на рынке и в частном секторе. Тогда основания для ареста появятся, но квартальная статистика будет испорчена. Поэтому Юлия, неся непредвиденные расходы, можно сказать, займется профилактикой преступности.
От брата ей не удавалось избавиться в течение почти трех недель. Сперва он выразил желание остаться в больнице, потом сбежал из палаты в казенной пижаме, а затем вся его братия снова разместилась в палатках – теперь уже не в саду Юлии, а неподалеку от ее дома. Вся эта затянувшаяся история вместе с «оброком» Руслану обошлась ей в три с лишним тысячи долларов.
Через год брат снова подал голос. Попросил встретиться и твердо обещал вести себя прилично. И, к удивлению Юлии, сдержал слово. На сей раз он даже выглядел иначе: поношенный, но неплохо сидящий костюм, аккуратно подстрижен, борода расчесана, в руках – старомодный кожаный портфель. В таком прикиде брат был похож на бродячего протестантского миссионера из какой-то новоявленной церкви. В утробе его портфеля исчезли пять тысяч долларов. Сумма рекордная, но Руслан клялся, что твердо решил начать новую жизнь, обрел призвание, и если в ближайшее время не сможет вернуть деньги, то, во всяком случае, просить больше не станет. И сестра ничего, кроме добрых слов, отныне о нем не услышит.
Все это так поразило Юлию, что она даже попросила брата остаться погостить. Он, однако, переночевал, а утром попрощался и снова исчез.
После этого в течение двух лет она ничего не слышала о брате, и сообщение о том, что он похищен, напрочь выбило ее из колеи. Если бы не этот его последний визит, она наверняка решила бы, что зловещий звонок – всего лишь очередная выходка Руслана.
Но два года – большой срок, многое могло измениться. Что, если брат и в самом деле начал «новую жизнь», а заодно вляпался в очередную гнусную историю, из которой не выпутаться без помощи состоятельной сестры? В возможность его чудесного преображения Юлия, честно говоря, не верила, но в такой ситуации речь, скорее всего, идет о жизни Руслана. Он действительно болен, с этим не поспоришь, а среда, в которой он существовал, могла только ухудшить его состояние.
Правда, о выкупе не было и речи. Незнакомка, позвонившая ей, ни словом не обмолвилась о деньгах, и это выглядело вдвойне странно: обычно его посланцы первым делом заводили разговор о финансовых проблемах.
Но в чем смысл этого звонка? Предупредить, что Руслан в беде? Ничего нового: в этом положении он уже лет двадцать, и, судя по всему, так и будет продолжаться. Напугать, вывести из равновесия? Но зачем?
Так и не придя к окончательному выводу, Юлия решила: утро вечера мудренее, – и улеглась спать.
Но сон не шел. Она долго вертелась с боку на бок, отгоняя, как назойливых насекомых, мрачные мысли, пока внезапно не провалилась в глубокое, как пропасть, и короткое беспамятство.
Проснулась Юлия так же неожиданно, как уснула. Немного полежала, глядя в темноту, затем протянула руку, нащупала шнурок выключателя и потянула.
Свет не вспыхнул.
Спросонья ее охватила паника. Она потянула шнурок еще раз – без результата. Только тогда женщина спохватилась: черт, ведь вчера вечером сама же сушила волосы здесь, в спальне, и, чтобы включить фен, выдернула вилку светильника из розетки. Юлия заметила бы свою оплошность, если б хотела почитать на ночь, но вчера она так устала и расстроилась, что ей было не до чтения.
Только и всего.
Убедившись, что паниковать незачем, Юлия облегченно вздохнула. Теперь бы снова спокойно уснуть, но с этим явно будут проблемы. Может, принять какое-нибудь легкое снотворное? Кажется, в аптечке в ванной есть что-то подходящее. Ей необходимо по-человечески выспаться – завтра предстоит принять серьезные решения.
Юлия отбросила простыню, ступни коснулись прохладного паркета.
Если бы она сама проектировала дом, то ни за что не допустила бы такой глупости: одна ванная на два этажа. Спальни наверху, а ванная – внизу, абсурд! Но строение было куплено почти готовым, и перепланировка обошлась бы слишком дорого. Впрочем, Юлия быстро привыкла – в конце концов, она жила здесь одна, не считая приходящей прислуги. Кому могла понадобиться вторая ванная – младшему брату, которого она сама вычеркнула из своей жизни?
Вниз вела изящная винтовая лестница. На первых порах она так нравилась Юлии, что та готова была без всякой нужды бегать по ней вверх-вниз – просто ради удовольствия. Кое-кто из ее гостей ворчал: с пьяных глаз на такой и шею свернуть недолго. Но сама Юлия спиртным не увлекалась, а других пьяных здесь отродясь не бывало.
Она включила свет на верхней площадке и как была – босиком, в короткой ночнушке на голое тело – спустилась в холл. Короткий коридорчик вел из холла в кухню, и, едва переступив порог, она включила свет и там.
И замерла с протянутой рукой.
Окно кухни выходило в сад – туда, где когда-то разбила свою стоянку компания грязных бродяг. Правда, сейчас от этого жуткого стойбища не осталось и следа. Таймер микроволновки показывал половину второго. Окно оставалось приоткрытым – вечер накануне был душный и безветренный, – свет кухонной лампы проникал наружу и размытым пятном ложился на траву.
И в этом пятне маячило темное нечто.
Как только вспыхнул свет, черная фигура, отдаленно походившая на человеческую, дрогнула, словно от порыва теплого ночного ветра, и начала приближаться к кухонному окну.
Оно и в другие дни оставалось открытым – июнь выдался на редкость жарким, и Юлии даже в голову не приходило запираться: пусть ночная свежесть хоть немного остудит раскалившиеся за день стены.
«Кто там, что вам здесь нужно?» – хотела крикнуть она, но горло сдавил спазм.
Призрак тем временем продолжал приближаться.
Вокруг стояла мертвенная тишина. Неудивительно – ведь она сама выбрала дом на окраине, тихое место в и без того нешумном Жашкове. Бояться, как она полагала, здесь нечего – пусть она живет одна, но во дворе…
Что с собакой?!
Дьявол, почему молчит Барон? Этого красавца алабая – семьдесят килограммов стальных мышц – специально натаскивали на чужих. И она сама выпустила пса из вольера перед тем, как отправиться спать. До сих пор у Барона не было ни одной осечки, службу он нес исправно. Но сейчас – ни звука, словно его вообще нет!
Юлия продолжала медленно отступать к выходу из кухни, не спуская глаз с призрака, который перестал приближаться, замер и вдруг начал расплываться, словно чернильное пятно.
Не важно. В конце концов, именно для таких ситуаций существует…
Сигнализация!
Точно. Но внешний контур, который срабатывает, если кто-то разобьет стекло или попытается взломать дверь, сейчас отключен – окна-то почти повсюду открыты…
В голове вдруг пронеслась нелепая мысль: вампир может войти в дом только в том случае, если чел