Доктор Сахновский не любил детективов. Не терпел криминальных сериалов. Но, прожив вместе со страной то пресловутое десятилетие, последовавшее за распадом СССР, чувствовал: хозяин кабинета ведет себя по понятиям. Бандит может сменить костюм и род занятий, но мышление его остается тем же.
Игорь Крамарь «допустил его до себя» только для того, чтобы полюбоваться на лоха. Такие вещи автоматически повышают самооценку этих людей. Кто-то ведет себя правильно, не совершает ни единой ошибки, не нарушает законов, считается с окружающими – и все равно оказывается по уши в дерьме. Следовательно, делает вывод Крамарь или такой же, как он, вокруг полным-полно тех, кто просто обречен быть лохом. Карма. А главное – это происходит с ними всегда.
– Вообще-то, я к тебе с поручением. – Антон решил не тянуть резину и сразу, без всей этой болтовни об общих знакомых, перейти к сути.
– Да знаю я, – отмахнулся Крамарь. – Сразу въехал.
– Что именно?
– Все знаю. Благотворительный взнос нужен, а у киевских пацанов всегда проблемы с лавендосом. Это меня точно в «Одноклассниках» вычислили. Я ж вас, таких, как облупленных – насквозь вижу! – Крамарь откинулся на высокую спинку кресла. – Уже пара-тройка таких просителей подкатывались. Тоже, козлы, сперва о школьных годах, а потом… Одному дал, другому дал, но я ж не давалка, чтоб всем подряд!
– При чем тут…
– При том! – Улыбочку с физиономии Крамаря как ветром сдуло. – Короче, лавочка закрылась. Кризис, брат, что ты хочешь… Так что режьте своих пацюков за собственный счет, на худой конец – за государственный. Вы ж там у себя, в Киеве, к государственному баблу поближе…
– Какие еще пацюки?
– Ну, пациенты. Есть же у тебя пациенты? – Антон машинально кивнул. – Пацан, пациент, пацюк – уловил?
«Филолог, блин, – хмыкнул про себя Антон. – Или все-таки дурака валяет?»
– Хорошо, – сказал он. – У меня пациенты, они же – пацюки, крысы то есть. А у тебя, как я понимаю, клиенты. Они тогда кто?
– Клеи. Сечешь? Каждый из них – клей. Я их клею, или, наоборот, кто-то меня целится склеить. Только, брат, я не шалава на Одесской трассе. Меня склеить ох как непросто!
– На самом деле денег мне от тебя не надо. Тут другое. Я к тебе с поручением от Гараниной.
На лице Крамаря не дрогнул ни один мускул.
– Ага, вот оно как… И что у тебя с ней?
– С ней – ничего. Познакомились сегодня утром.
– Спрошу по-другому: у нее с тобой что?
– Думаю, тоже ничего. А вот к тебе у Гараниной несколько вопросов. Ты трубку не берешь, когда дама звонит, а это невежливо.
– Ага, понял. – Пальцы Крамаря отбили короткую дробь по столешнице. – Выходит, она тебя попросила меня вежливости научить?
– Мне, Игорь, ваши отношения с Гараниной до лампочки. Но так вышло, что от того, встретитесь вы или нет, договоритесь или нет, зависит решение и моих личных проблем.
– Это Юлька тебе их создала?
Что-то в тоне Крамаря насторожило Антона, но он не стал вникать и списал эти ощущения на напряженную обстановку.
– Не думаю… Наверняка нет. Разве она виновата, что кому-то пришло в голову запихнуть ее полоумного братца в погреб нежилого дома, а дом оказался моим?
– Значит, я тебе эти проблемы создал?
Опять тот же тон, за которым прячется угроза. Антону вдруг стало неуютно.
– Юлия считает, что ты можешь что-то знать об этом.
– Что именно?
– Это уж вы обсуждайте между собой. За круглым столом…
Заметив, что Крамарь медленно поднимается в кресле, Антон осекся на полуслове.
– А теперь закрой пасть и слушай меня! – неожиданно рыкнул Крамарь. – С бабой я ни за какой стол не сяду, пока жив. Разве что в постель лягу, и то еще подумаю, я теперь что-то переборчив стал. И на ее предъявы мне наплевать. А проблемы тебе, лепила тупой, создала сама Юлька. Потому что послала тебя с этим ко мне, а ты, мудачина, согласился.
– Не вижу никаких проблем. – Антон все еще пытался сохранить лицо.
– Сейчас увидишь!
Антон следил за его физиономией, но не уследил за руками. Крамарь, очевидно, нажал какую-то скрытую кнопку, и едва прозвучала последняя фраза, как в кабинет, топоча, ввалились все трое охранников.
Все, чему научили Антона Сахновского в ВДВ, он давным-давно не использовал. Однако форму держал – помогали бассейн и регулярные пробежки. Но, помимо техники рукопашного боя, он как хирург прекрасно знал, как причинить человеку невыносимую боль.
Когда гоблин, встретивший его в предбаннике, опустил короткопалую лапу на его плечо, Антон мгновенно перехватил ее, сделал полшага вправо и стремительно развернулся. Кость негромко хрустнула в локте, и гоблин моментально рухнул на колени с ревом:
– Сломал, сука! Он мне руку сломал!
– Извини, – усмехнулся Антон. – В другой раз будешь вежливее.
И тут он допустил ошибку – на мгновение потерял бдительность.
Двое уцелевших «быков» одновременно атаковали его с разных сторон. Тот, что помоложе, совсем сопляк, коротко взмахнул рукой с кастетом. Метил в голову – и не промахнулся.
Антона словно кувалдой по черепу хватили. Перед глазами вспыхнул и рассыпался огненный фейерверк, он поневоле выпустил руку своей жертвы, которую все еще сжимал в захвате. Гоблин распластался на полу, придушенно матерясь, но перед глазами у доктора Сахновского все плыло, координация движений нарушилась, и в следующую минуту охранники уже заламывали его руки за спину, пиная коленями в почки.
– Не здесь, дуболомы! – рыкнул Крамарь и, взглянув на дверь кабинета, прибавил: – А ты пошла вон отсюда!
Последняя фраза относилась к наштукатуренной девчонке-секретарше, которая заглянула из приемной.
Та мигом юркнула на место, чтобы охранники могли беспрепятственно протащить к выходу скрученного Антона. На ходу он еще пару раз получил по голове – не кастетом, но тоже основательно. Сил, чтобы вырваться, не было.
В приемной он успел заметить лицо секретарши. Девчонка, годившаяся в дочки почтенному киевскому хирургу, восприняла все происходящее совершенно спокойно – как должное.
Охранники выволокли Антона из офиса и швырнули на асфальт. Как только он попытался приподняться, носок тяжелого ботинка врезался в лицо, разбив в кровь губы; второй удар едва не сломал ему нос. От жестокого пинка в пах его спасла только хорошая реакция – Антон успел откатиться, и охранник промахнулся, потеряв равновесие.
Доктор мгновенно перевернулся на живот, чтобы прикрыть самые уязвимые места, а удары тем временем посыпались градом. К двоим охранникам присоединился третий – тот самый, со сломанной рукой. Сжимая в здоровой руке бейсбольную биту и кряхтя от боли, он пару раз с маху врезал обидчику по спине, а затем в ярости разнес одну за другой обе передних фары его машины.
Антон решил, что на этом все и закончится. Но ошибся.
Его торопливо обыскали и забрали ключи от автомобиля. Один из охранников сел за руль, другой подогнал свою машину. Затем, несколькими жестокими ударами лишив жертву возможности сопротивляться, они подняли Антона и забросили в багажник его собственной машины. Крышка багажника захлопнулась, мотор заработал – автомобиль тронулся.
Куда его везли – неизвестно. Но, как только машина остановилась, он начал стучать и кричать, но толку от этого не было никакого. Малейшее усилие отдавалось адской болью в голове, и Антон решил смириться со своим положением, резонно рассудив: уж если его оставили в багажнике живым, то вовсе не для того, чтобы он здесь отдал богу душу.
Хотя… Что-то это напоминало. Запереть и бросить. Хоть в том же погребе. Почерк похож, да и манера исполнения. Разве что руки остались свободными.
Наручные часы чудом не разбились, и он мог видеть их циферблат со светящимися цифрами, по которому торопливо бежала секундная стрелка.
В таком положении доктор Сахновский провел чуть меньше часа. Это время понадобилось его спасителям, чтобы разыскать машину и вскрыть багажник.
Первой, кого он увидел, оказавшись на свободе, была Юлия Гаранина.
14
– Простите меня, Антон, ради бога, я представить не могла, чем это кончится!
– При чем тут вы? Я уже взрослый мальчик, сам должен был сообразить.
– Может, лекарства или в больницу?
– Спасибо… Сам справлюсь.
– Нет?
– Нет. И милицию не вздумайте беспокоить.
Милицейский наряд Юлия попыталась вызвать сразу после того, как Антон, постанывая, с залитым кровью лицом выбрался из багажника. Но он с ходу отмел эту идею. Присел на крыло – ноги все еще плохо держали – и выслушал короткий рассказ Юлии о том, как она здесь оказалась.
История его спасения укладывалась в несколько фраз. Ей позвонили на мобильный с незнакомого номера. Было сказано: ее киевский приятель лежит в багажнике собственной тачки, тачка стоит в лесополосе за городом, ключи – в салоне под ковриком. Затем ей посоветовали не поднимать шум – но без особого нажима и угроз, что в таких случаях нехарактерно. Да она и сама понимала: если явится на указанное место с милицейским эскортом, о случившемся завтра же станет известно всем и каждому. Поэтому сама села за руль и помчалась за город – выручать Антона.
Машина стояла там, где и было указано. Фары разбиты, переднее крыло помято, шины – все до единой – проколоты в нескольких местах.
Но это не главное – такую проблему Юлия могла решить в два счета. Она немедленно отзвонилась знакомому владельцу станции техобслуживания. Уже через полчаса поврежденную «тойоту» грузили на платформу эвакуатора. К утру шины заменят, установят новые фары, отрихтуют корпус – все за счет Юлии.
Хуже обстояло дело с потерпевшим. Однако Антон мало-помалу приходил в себя, с мрачной ухмылкой вспоминая давнее присловье: «Врачу, исцелися сам».
– Чем еще я могу помочь? – растерянно глядя на его разбитую и окровавленную физиономию, спросила женщина. – Вы весь в крови…
– Кровь, Юлия, удаляют чистой тканью, смоченной холодной водой, – буркнул Антон. – Подойдет и влажная салфетка, желательно антисептическая. У вас в сумочке, случайно, не найдется?