- "Клен" хвосты по-другому срубает.
- Да хвоста-то нет, - протянула Эля.
Нет, так нет. Я устроилась поудобнее, и не заметила, как задремала.
Поговорка "в своем доме даже стены помогают", в наши дни всего лишь забавная словесная конструкция. Никакой реальной силы за ней нет. Неважно, на каком поле встречать соперника, итог определяет сила, выносливость, продуманная тактика... ну и в какой-то мере фактор удачи, ее пока никто не отменял. Боги, они тоже не дураки сразиться в тотализатор. Однако, было время... что-то около четырех тысяч лет назад... ну плюс-минус одна трамвайная остановка, когда жили на свете люди, которым и впрямь стены помогали. То есть буквально. Стены их жилищ, деревья, окружавшие поселение, реки, служившие пограничными рубежами, сама земля, которую эти люди называли своей, помогали им выживать и, случалось, сражались на их стороне. Серьезные ученые считали эти рассказы любопытными байками, которые помогают понять менталитет народа. Антон Бакшаров с серьезными учеными никогда не спорил. Отучился еще на втором курсе, когда доцент Кудимов "завесил" ему зачет по истории цивилизации, и его пришлось пересдавать четырежды. Вообще-то и двух бы хватило. Выводы Тоха сделал правильные. Но мнения не изменил: сказка - это закодированная информация. Абсолютно правдивая. Нужно лишь суметь ее извлечь.
Тоха с привычной осторожностью выставил на столик деревянную шкатулку. Лера напряглась. И невольно подумала, что за последние недели это напряжение тоже стало привычным. Словно прочитав ее мысли, Антон мотнул головой:
- Я сам.
- Почему? - на всякий случай Лера решила оскорбиться, - мне выражен вотум недоверия?
- Не говори глупостей, а!
Антон был занят, извлекая старинный артефакт, и среагировал не сразу. А когда, наконец, соизволил ответить, голос его звучал отстраненно, Лера поняла, что Тоха уже начал настраиваться на работу, и никакого спора не выйдет. Через пару секунд он просто перестанет ее слышать.
Она поднялась с узкого диванчика в "кабинете" и вышла в зал. Максим стоял, облокотясь на подоконник, и молча курил.
Платона Тоха уверил, что через пару дней открывается. Но поверить в это можно было разве что сослепу: большой зал кафешки, арендованной, а вовсе не купленной, как заливал Звероящер, выглядел, мягко говоря, необычно. Начать с того, что со столиками тут явно была напряженка. Они имелись. В количестве двух штук: квадратные, с ножками виде гнутых трубок, но без пластиковых нашлепок. Были тут и стульчики. Похоже, из того же гарнитура, разноцветный дермантин, порезанный, а местами и вовсе снятый дивно гармонировал с поцарапанным белым пластиком на столешницах. Создавалось впечатление, что обставлялся хозяин на ближайшей свалке. Впечатление, кстати, совершенно правильное. Там Тоха с Максимом и отоварились, чтобы было удобнее малярничать. Потолок был перебелен наскоро и небрежно, стены залиты из краскапультов темно-синим цветом, и если б не многочисленные подтеки, зал вполне можно было принять за заводскую столовку времен первого спутника... как раз закрытую для ремонта.
А вот огромные окна, выходящие на широкий проспект, были тщательно завешены плотными дорогими шторами цвета кофе с молоком... впрочем, как раз цвет особого значения не имел, Макс купил то, что нашлось ближайшем магазине, не выбирая и не торгуясь.
Лера подошла к нему, стараясь не наступать на те доски пола, которые были помечены красным крестом. Двадцать минут назад Максим их подломал монтировкой, аккуратно, но необратимо.
Макс протянул ей пачку "LM". Девушка закурила.
В зале было темновато, но острое зрение помогло ей разглядеть, что крепеж массивных люстр основательно усовершенствовали, теперь не требовалось больших усилий, чтобы уронить их и расколотить в мелкие брызги. Лера очень внимательно присмотрелась к оконным решеткам...
- Ну да, - подтвердил ее догадку Максим, - болты, чертяка, ржавые. Мозоль натер, представляешь?
- Антон сам работает с ракушкой, - ровно, с хорошо сделанным безразличием произнесла Лера.
- Он тебя бережет.
- Он мне не доверяет! Он думает, что меня "пометили".
- А сама ты как? - Максим поискал нужную формулировку, - ничего странного не чувствуешь? Ты ведь была в контакте с Высшим...
- Да не делал он ничего, понимаешь? - Лера затушила сигарету прямо о подоконник, кинула на пол, - Вообще ничего!
- Но от "Клена" вы как-то ушли?
- Не "ушли", а на тачке уехали, - зло бросила Лера, - движок у нее турбированный. И водила от Бога. Ты бы видел, как он повороты проходил!
- Подожди, - Максим потер переносицу, - ты хочешь сказать, Высший не использовал силу?
- Сам он справился, - Лера снова облокотилась о подоконник и потянулась за второй сигаретой. Запал уже выгорел, взрыва не последовало. Девушке удалось взять себя в руки. - Он выдернул меня из под носа у "Клена", как морковку с грядки. Просто наклонился и выдернул. И он НЕ ПОЛЬЗОВАЛСЯ СИЛОЙ! Клянусь чем угодно! Или ты тоже думаешь, что у меня чутье отшибло?
- Ну... после схватки с Осориным любой из нас уже нюхал бы цветочки со стороны корней, - дипломатично сказал Максим, - ты осталась жива, это очень круто. Но наверняка, была не в лучшей форме?
- Форма тут не при чем, Макс. Сила оставляет след, по которому можно идти. Нас так и не отследили. Может с чутьем у меня и проблемы, но с логикой-то все в порядке.
- Хочешь сказать, человек, который движением пальца может стереть с лица земли целый город, воевал с отрядом боевых магов, как только что демобилизованный десантник? - недоверчиво спросил Максим, - зачем ему так рисковать?
- А зачем он вообще вмешался? - в лучших одесских традициях ответила девушка.
Максим пожал плечами. Он тоже не видел ответа на этот вопрос. Докурили в молчании.
- Давай за работу, - решил Максим, - пускай наш Македонский громит армии, а мы пока тихонько стульчики поломаем. Поможешь?
- Не вопрос, - ответила Лера.
7.
Хозяин сети продовольственных магазинов "Спрут", и самого большого оптового рынка в городе, Ринат Ибрагимов, ложился спать далеко за полночь. Не потому, что был убежденной совой. Просто времени не хватало. День уходил на поездки, звонки, встречи. На отчеты оставалась ночь. Ринат был совершенно согласен с героем известного сериала: "Не доверяй никому". Врут все. Воруют все. Людей не переделаешь. А кто не ворует, тот дурак. Одной рукой не сорвать всех плодов с дерева желаний... но Аллах дал нам две, специально, чтобы правая мыла левую. Дураки в столь тонком деле как торговля, не приживались. Слишком честные - тоже. И, принимая нечестность как неизбежное зло, Ибрагимов ежедневно тратил пол ночи, чтобы убедиться в том, что здоровые инстинкты подчиненных не задевают его карман.
В большом, засланном настоящим туркменским ковром кабинете, на втором этаже кирпичного особняка, было очень просторно. Кроме двухтумбового стола, кресла, компьютера, который со дня покупки так и не включался, считал Ринат по старинке, в уме, ничего здесь не было. Даже бара. Ибрагимов пять раз в день не молился, ветчину свиную ел с удовольствием, женился на русской женщине, и ему даже в голову не пришло потребовать у своей Натальи, чтобы она приняла веру пророка... А вот спиртное не пил. Почему? Почему-то. Не хотелось.
Портрет жены и небольшие фотографии троих сыновей в рамочках стояли на столе. Рядом лежала тонкая стальная полоска, которую Ринат использовал как закладку.
Ибрагимов уже заканчивал самую сложную и кропотливую часть работы, отчеты рынка. Он с удовольствием потянулся в кресле, расправив спину так, что позвонки захрустели. И подумал, что надо бы выпить чаю. Но жену будить не хочется, самому спускаться в кухню лень, да и не найдет он там ничего... Ладно, проехали. Еще немного, и можно будет под бок к Наташе.
Жена у него хорошая. Не смотря на имя. Верная. Спокойная. Троих сыновей ему родила. Дом его отстроен на зависть конкурентам: большой, кирпичный, в красивом и тихом месте. Подземный гараж, сад размером с два футбольных поля. Отдыхать семья в этом году в Кемер ездила. А в следующем, если дела пойдут и дальше так же, отправит в Италию. Сам, правда, не поедет, дела... А Наталья будет с детьми, так что ничего себе не позволит. Или все-таки?..
Мысль, которая неожиданно пришла в голову, была какой-то чужой. Не то, чтобы раньше Ринат никогда, ни о чем подобном... Но раньше мысли приходили и уходили, жене он, в общем, верил. Эта же задержалась. И еще подруг с собой привела, всех как одна - таких же неприятных и тревожных. О том, что младший сын вышел отчего-то голубоглазым. Может и правда в какую-то прабабку? О том, что старший в последнее время какой-то нервный. И бледный. И денег ему нужно все больше и больше... О том, что на последней встрече Платон смотрел как-то странно. Словно примеривался. А еще о том, что один из охранников у него новый, и кто его рекомендовал, Ринат так и не вспомнил.
Мысли кружились, как карусель на детской площадке, все быстрее и быстрее. И думалось уже о том, что ему далеко за пятьдесят, что он давно не был дома, что все чаще побаливает сердце, и врач, наверное, не зря настаивает на обследовании. Но - дела, дела. А вот случись с ним что-нибудь, все отойдет Наташке, и долго она будет по нему грустить. Ринат был уверен - очень скоро утешится. Хорошо, если сбережет все нажитое для сыновей. Но вряд ли. Не тот характер. Его женщина - просто жена. Красивая, умелая... Хорошая хозяйка. Но не больше. Рулить делами она не сможет. И первый же, кто подвернется, заплетет ей мозги в косу, и возьмет все. Все...
Карусель набирала обороты. Ринат уже не думал ни о чем конкретном, просто чувствовал, что ему паршиво. Так паршиво, как не было никогда в жизни. И он знает почему. Это что-то завелось в его голове. Как оно туда попало, не важно. Но нужно поскорее выкинуть ЭТО, иначе... Что иначе?
Додумать он не успел. Правая рука вдруг обрела самостоятельную жизнь. Потянулась к металлической закладке. Крепко сжала.
С огромным облегчением Ринат воткнул закладку себе в шею. И упал на стол, лицом вниз. Прямо на пачку только что проверенных отчетов.