нт прошел через приемную, даже не взглянув на нас, скрылся в ванной и, судя по звукам, очень долго мыл руки. Или все-таки плакал?
Олег Ковалев появился уже ближе к ночи, когда стоянка под окнами почти опустела, а на улице разлилась чернильная темнота, почти непрошибаемая редкими, тусклыми фонарями. В руках он держал чашку. Обычную белую глиняную чашку с желтым ободком и отбитой ручкой.
- Это очень странно, - произнес он, не присаживаясь, - но почему-то записку Алла оставила тебе. Не мне, не Владу, даже не мужу. Именно тебе.
С этими словами Олег протянул мне чашку. Я растерянно взяла.
- Приложи к уху, - посоветовала Лена, - как ракушку.
Я послушалась. Возник обычный шум, как это и бывает, если приложить к уху пустую чашку... А потом, сквозь него, я вдруг отчетливо услышала живой голос Аллы.
"Танюшечка, у меня очень мало времени. Помнишь, ты хотела заглянуть в свое будущее? Я это сделала. Будут говорить, что у тебя впереди величие. Не верь. Величия там, к сожалению нет. А вот счастье есть. И обретешь ты его, когда встретишь давнего друга, и не узнаешь. Оревуар, подружка..."
Олег кивнул, соболезнуя. И уже повернулся, чтобы уйти.
- Погоди! Эта штука, - я повертела в руках чашку, - где ее нашли?
- Там же, где Аллу. В чебуречной.
- Точнее можно? - приказывать собственному шефу, это было сильно, даже для меня. Но он ответил, спокойно и обстоятельно:
- За полкой валялась. Ребята из "Клена" заметили.
- Это послание... кто угодно может услышать?
- Абсолютно кто угодно. Но если прислушается.
- Звероящер об этом способе знает?
Олег пожал плечами. Ему, явно, не терпелось уйти, но я вцепилась в него, как репей в собачий хвост.
- Но может знать?
- Теоретически - да. Почему бы ему не знать. Он - наш давний противник.
Разговаривать, глядя на высокого Ковалева снизу вверх было неудобно. Словно в детстве пытаешься вытащить приятеля с балкона на улицу. Я тоже встала.
- Олег, с чего бы вдруг Алке тратить последние мгновения жизни на меня?
- Наверное, она очень тебя любила.
- Ты же аналитик! Когда ты рассуждаешь про любовь, мне хочется на стенку влезть1
- Да что ты от него хочешь? - разозлилась Лена.
- Чтобы включил, наконец, свои замечательные мозги. Кружка была спрятана. Но, на всякий случай, если ее вдруг найдут люди Звероящера, Алла дополнительно подстраховалась. Послание адресовано не мне, а всем нам.
- Что ты хочешь сказать? - удивилась Лена.
- Эта сентиментальная чушь - шифр. Зуб даю.
- И... что все это, ради Кресс, означает?
Я покачала головой. Запал мой иссяк.
- Не знаю, - тихо сказала я, - нужно думать. Но в одном я совершенно уверена: я никогда, ни при каких обстоятельствах, не просила Аллу смотреть в мое будущее.
Не говоря больше ни слова, Олег сцапал чашку и вышел. Двигался он очень быстро.
- Кого из старых друзей я могу не узнать, - пробормотала я себе под нос.
- Наверное, кого ты очень давно не видела, - предположила Лена.
Я поморщилась:
- Знаешь, до недавнего момента я считала, что у меня отличная зрительная память. Раз увижу - не забуду, даже если человек сильно изменится. А вот Галочку не узнала.
- Галочку? - переспросила сестра.
- Ах, да. Ты ведь не знаешь этой истории. Моя институтская подружка на махинациях потеряла квартиру. Вот, приехала сюда, счастья искать.
- И что, она теперь у тебя живет, - вдруг заинтересовалась Лена.
- Жила. Но, похоже, нашла, чего искала и съехала.
- Съехала, - как-то подозрительно переспросила Лена, - ну, хорошо, если так. Слушай, гляди-ка сюда!
Не понимая, что она хочет, я все же послушалась. Как никак, она - мой инструктор. Лена подвинула к себе клаву, и вызвала на монитор фотографию молодого парня, профессиональное фото "на документ", в анфас.
- Скажи мне, кто это?
- Охранник, - уверенно ответила я, - он работает здесь уже больше года. Во всяком случае, дольше меня.
Лена поковырялась в файлах и вытащила на монитор респектабельного мужчину в дорогом галстуке, с прищуром глаз, характерным, для крупного хищника.
Я не задумалась даже на секунду. Думать тут было не о чем.
- Это наш клиент, немец Гюнтер, фамилии не помню. Очень серьезный клиент. Президент сказал, кредит ему дадим на любую сумму, на любой срок, и даже назад требовать не будем...
- Закрой глаза. Чья фотография стоит у меня на столе?
- Девочки. Черноволосой, лет семи. Очень красивой. Похожа на Влада. Рамка серебряная, со стразами.
- Это твоя племянница, - объявила Лена, - можешь смотреть. Зрительная память у тебя, действительно отличная. И с наблюдательностью все в порядке. Только один прокол - рамка не со стразами, а с настоящими камешками. Но ты этого знать не могла. Знаешь что?
- Нет. Скажешь - буду знать.
- У тебя сохранились какие-нибудь институтские фотографии?
- Куча, - ответила я, - а тебе зачем?
- Мне ни к чему. Но ты, как вернешься домой, внимательно прогляди их. Сдается мне, этой "Галочки" ты нигде не увидишь. И еще, - мои глаза и так были большими и круглыми, как блюдца парадного сервиза, но сестра, по-ходу, решила меня добить, - будь готова к тому, что личная жизнь у твоей Галочки не сложится. В ближайшее время она объявится снова.
- Думаешь? И что мне тогда делать?
- Предложи ей помочь с работой. В "Алексе", - хладнокровно посоветовала Лена, - нам кассиры нужны.
Мне вдруг пришло в голову, что приемная президента не лучшее время для дамских посиделок, даже если его секретарь - твоя кузина. Я торопливо попрощалась и поспешила к себе. Вернее, к Олегу.
Шеф был там же, где я рассчитывала его найти, сидел за своим столом и прижимал к уху треснутую чашку. Раз в сотый, думаю. Или в тысячный.
- Олег, я ошибаюсь, или она действительно не сказала "прощай"? - выпалила я с порога.
- Она сказала: "до свиданья", - кивнул Олег. Помолчал и добавил, - мне пора искать другую работу. Все было ясно с самого начала, как небо над Касабланкой.
Я пыталась его утешить:
- Ты был расстроен.
- Я не бываю расстроен, когда... не могу быть расстроен. Ты права, Алла не стала бы рисковать жизнью, чтобы сообщить тебе, что ты встретишь высокого блондина. Новость замечательная, но не по таким расценкам.
- У цыганок на вокзале и то дешевле, - согласилась я, - Ты расшифровал сообщение. Ну и? Не томи же!
- Во-первых, она жива. Вряд ли тут подходит именно это слово, но другого я не знаю. Во-вторых, мы о ней еще услышим. И на контакт она будет выходить именно с тобой. И в-третьих. Я сообразил, на что Алла потратила последние минуты своей земной жизни.
- Надеюсь, за такую цену она купила что-то стоящее? - спросила я.
- Думаю, так. Она "пометила" Звероящера. Своей смертью пометила.
- А он не сотрет эту метку? Если еще кого-нибудь грохнет?
- Нет. Она же Первая. От ТАКОЙ метки он только вместе с собственной жизнью отделается. А может быть и тогда не отделается.
Мара сидела в темном зале опустевшего кафе в полном одиночестве, и в предвкушении чего-то необыкновенного.
Распустив всех, Реган, Избранный, попросил ее остаться. И сказал, что с ней будет говорить сам Учитель. Мара уже четыре раза вытирала ладони салфеткой, и все равно они были потными от волнения. Реган намекнул ей, что девушке предстоит войти в узкий круг тех, кто по-настоящему близок к Учителю. Скажи ей такое месяц назад, она бы немедленно заподозрила какую-нибудь грязь. Но за этот месяц Реган немного научил ее "видеть". Мара совершенно отчетливо читала в будущем, что речь пойдет не о сексе. Учитель выбирает особенных женщин, это она тоже "видела", но они никогда не становятся Избранными. Ей предстояло что-то другое.
Она задумалась так глубоко, что не заметила, как оказалось нарушено ее одиночество.
Их было трое. Реган, только какой-то необычный, не в белом костюме и длинном пальто, а в куртке и джинсах. Девушка с большой спортивной сумкой в руках, высоченная, как каланча. И страшная. Не в смысле внешности, с этим у девицы все было в порядке. Просто страхом от нее веяло. А еще спокойствием и сосредоточенностью.
Заглядевшись на девушку, Мара даже не сразу заметила третьего, настолько он был никакой. Маленький, щуплый, в очках. Конечно, главное не форма, а масштаб личности, но представить Великого Учителя, Целителя и Чудотворца в виде пацана, чуть не ровесника... Да еще с такой "свитой"!
- Подойди, - бросил Реган. Голос его звучал совсем не так, как привыкла слышать Мара, нетерпеливо, пренебрежительно. Она хотела, было, возмутиться, но тут страшная девица расстелила на столике полиэтиленовый мешок и вытряхнула из сумки... человеческую голову. Женскую. С растрепанной прической, вытаращенными глазами и ртом, открытым в последнем крике. Мара побелела. Девица молнией метнулась к ней и схватила за плечи. Руки у нее были железными. Мара обмякла и слабо задергалась, когда девица поволокла ее к столу с мертвой головой. Глаза она зажмурила еще раньше, надеясь, что если не будет видеть этот кошмар, так он сам собой рассеется.
- Мара, положи руки на эту голову, - тихо приказал Реган. Раньше этот голос действовал на Мару одинаково: она немедленно повиновалась. Но сейчас обстоятельства были явно не в пользу светозарного Избранного, носителя мудрости. Мара взвизгнула и спрятала руки за спину.
- Руки сюда, истеричка, - рявкнула девица. Острое колено уперлось Маре в позвоночник. Она снова пискнула, на этот раз от боли. Девица схватила ее за запястья и прижала ладони к мертвой голове. Мара задергалась и завыла.
- Давай скорее, Тоха, я ее долго не удержу! - сквозь зубы процедила черная каланча.
Реган занял пост у дверей, поглядывая в зал без интереса.
А шнурок в очках положил свои легкие, сухие руки поверх Марииых мокрых ладошек, и что-то тихо забормотал на языке, которого девушка не то что не знала, отродясь не слышала.
И в этот миг она поняла, что шнурок и впрямь умеет делать чудеса. Потому что она вдруг успокоилась, мертвая голова больше не пугала, колено черной девицы не давило на позвоночник. Она расслабилась. Ее не стало.