- Как она действовала?
Молодой человек слегка замялся:
- Знаете, господин президент, это, наверное, Стас лучше расскажет. Он оставался в сознании. Нас, почти всех, она сразу вырубила. Я даже не понял, чем. Просто уши заложило, все поплыло перед глазами. Очнулся - уже вы тут.
- Создала область пониженного давления, - пояснил Храш, - прием простой, но эффективный. Правда силы требует - немеряно.
- Я уже понял, что они не экономят, - буркнул Влад, - что дальше? Она пыталась открыть двери?
- Нет.
- Уверен?
- Абсолютно. Мы поставили специальную программу. В течение вечера и части ночи она фиксировала все нажатия клавиш. Шатора даже не попыталась пройти на базу "Клена", не преодолела и первый уровень защиты. Просто включила противопожарную систему и сняла все ограничения.
- Она решила утопить их всех. Разом. Как котят, - тихо сказала Лена. Все это время она безмолвно стояла рядом со мной и держала за руку. Я почувствовала ее гнев.
- Там был дежурный, - спросила я в полголоса, - он как?
- Девяносто процентов за то, что откачают, - вместо Лены ответил Храш.
- Ну и что, она завтра явится на работу? - громко спросила я. Собственный голос показался мне незнакомым, звучал сдавленно.
- Не вижу, что может ей помешать, - ответила Лена.
- Ее здесь кто-нибудь придушит. Или я сама ее придушу. Дома.
- Таня, - Влад жестко усмехнулся, - если бы у тебя был хоть один шанс на миллион придушить шатору, я сам бы тебя благословил на этот подвиг. Даже если бы считал, что ты неминуемо погибнешь. Все равно благословил бы. Но у тебя нет ни единого шанса причинить ей вред. Скажу больше - даже у меня его нет. Так что твоя Галочка завтра придет на работу, как миленькая, и в субботу зарплату получит. И премиальные по случаю усиленного режима охраны. И никто ее не тронет. А ты сегодня заночуешь здесь. Просто, чтобы не дергаться. Вон, Маргелов составит тебе компанию, он давно об этом мечтал. Мечтал, Алик?
Я чуть челюсть не потеряла, да и Алик выглядел не лучше. А президент, шокировав нас мало не насмерть, исчез за дверью, прихватив жену.
Мы переглянулись.
- Ты что-нибудь понимаешь? - спросила я.
- Как ни странно - почти все, - Алик потер переносицу. На губах его блуждала улыбка, которую я, пожалуй, назвала бы злорадной. Если б не знала этого человека. На злорадство он был просто не способен.
- Алик, если ты все понимаешь...
- Почти все, - поправил он.
- Ну, так может, мне объяснишь? Потому что я-то как раз не понимаю почти ничего.
- Ты слышала, что он сказал?
- Что мы с тобой сегодня ночуем здесь. Странно, конечно. Мне казалось, сама идея, что у нас с тобой что-то может быть, приводит его в ярость. Теперь, похоже, больше не приводит.
- Вот это как раз то, чего я не понимаю, - признался Алик.
Мара стояла, наступив на коротенький диванчик коленями, и смотрела в окно. В свете почти полной, высоко висящей луны, медленно кружась, падали снежинки, сухие и пушистые. Сегодня, впервые, подморозило. Мара прижималась лбом к холодному стеклу. Ей не спалось. Уже несколько дней девушку мучили сильные головные боли. И даже Учитель ничего не мог с этим сделать. Мара боялась признаться самой себе, что ее одолевают плохие мысли. Учитель говорил, что она просто реагирует на смену погоды, но Мара не верила, ей казалось, что в глубине добрых, проницательных глаз Учителя она улавливает жалость...
Девушка взглянула на светящийся циферблат. Времени было три часа ночи. Все спали. Учитель. Реган. Соседи. Даже в баре, напротив, уже час как не было ни одного посетителя. Усталая девушка почти дремала за стойкой. Из окна Маре было хорошо видно, как медленно двигаются ее руки, протирающие бокалы.
Страх и одиночество сделались почти нестерпимыми. Мара почувствовала, как по щеке стекает противная мокрая капля. Машинально, ни о чем не думая, она сжала в руке свой талисман, о котором почти забыла за последние дни. Цепочка врезалась в пальцы, причиняя боль. Мара сдавленно всхлипнула.
Когда где-то справа вдруг страшно взвыло, Мара перепугано подпрыгнула. Сердце обвалилось куда-то в пятки. Звук повторился, и только сейчас девушка опознала виброзвонок собственного мобильного телефона. Дрожащими пальцами она придавила кнопку. Голос в трубке был встревоженный.
- Что у тебя случилось?
- Рустам, - Еще секунду назад Мара даже не подозревала, что можно вдруг испытать такое невероятное облегчение. Словно с плеч скатился камень весом в несколько тонн, - Рустам, как же хорошо, что ты есть!
- Спасибо, - Рустам удивился, но было слышно, что ему приятно, - даже если ты меня разбудила только для того, чтобы это сказать - я не обиделся.
- Ой, извини. Я... не думала, что уже так поздно, - соврала Мара.
- Так что у тебя случилось?
- Рустам, мне кажется, что я... скоро умру, - выпалила Мара и замолчала.
Вопреки ожиданиям, голос в трубке не стал смеяться, и не бросился утешать. Голос тоже помолчал немного, словно что-то взвешивая.
- Ты не одна, - он не спрашивал, он утверждал. Мара уже не удивлялась. За последнее время она не только видела, но и сама творила такое, от чего могла запросто съехать крыша.
- Нас здесь трое, - начала она, - но ты не подумай...
- Мара, я очень далеко, - перебил Рустам, - К сожалению. Но завтра я буду.
- Будешь... где? - изумилась Мара, решив, что ослышалась.
- Буду у тебя. Я думаю, мы разберемся с тем, что тебе кажется. До завтра доживешь?
Мара торопливо кивнула, забыв о том, что они говорят по телефону и Рустам никак не может этого видеть. Но он, похоже, увидел.
- До завтра?
- До завтра, - выдохнула она и из чистого девчоночьего суеверия отключилась первая.
Алик протянул руку, пошарил за темной панелью и по всему коридору стал мягко разгораться теплый неяркий свет. Второй этаж "Алексы": запертые двери, окна, закрытые плотными жалюзи. Ни души. Даже охраны нет, те, кто остался - внизу. Разбираются с тем, что натворила шатора.
Меня охватило чувство какой-то легкости, как в детстве. Захотелось созоровать. Например, спрятаться за очередным выступом, и когда появиться Алик, выпрыгнуть на него и сказать: "Гав!" Или потанцевать, покружиться по коридору. Никого, никого, никого... Мы одни в огромном пустом здании.
- Как давно я здесь не была!
- Тут шикарнее, чем у вас, - заметил Алик.
- Ну, так ясен пень. Народ-то в основном здесь бродит.
Алик открыл дверь в свой сюрреалистический кабинет, зажег неяркий ночной свет. Оказалось, что при включенном бра все, что наворотили элитные дизайнеры, можно не просто терпеть. Это, пожалуй, было даже красиво. И уютно.
- Кофе, коньяк, минералка?
- Ох, а чаю здесь, случайно, не подают? - без особой надежды спросила я.
- С конфетами?
- Алик, - я счастливо вздохнула, - если ты не сам Господь, то его зав буфетом.
- Да брось ты. Если бы у меня чего не нашлось, так взломали бы кабинет Влада. У него все есть.
- Как бы ты его взломал? - удивилась я.
Алик пожал плечами.
- Да вышиб ногой дверь и все дела. А потом позвонил ребятам на пульте, чтобы не дергались. Или сначала бы позвонил, а потом вышиб. Завтра бы все починили.
- И что бы на это президент сказал?
- Ну, что-нибудь сказал бы, - Алик криво улыбнулся, - пока мы ему нужны, он все стерпит.
- Ты его не любишь?
- А почему, собственно, ты так удивлена? - Алик заварил чай в специальной кружке с ситечком, достал из нижнего ящика стола коробку дорогих шоколадных конфет и плюхнулся в кресло, напротив меня.
- Мне казалось, у Влада нет более преданного человека, чем ты. Ну, еще Олег.
- Так и есть, - кивнул Алик, - только любовь не имеет с этим ничего общего. - Я молчала, но, похоже, слишком заинтересовано. Алик поразмыслил с минуту и продолжил, - Не знаю, что тебе говорила Элька. Она осторожна, и лишнего никогда не скажет.
- А ты тоже осторожен?
- Шутишь? - Алик улыбнулся, - Знаешь, Влад сам вызвался исполнить эту миссию.
- Устранить Звероящера? - уточнила я. Он кивнул.
- Понимаешь, его нельзя оценивать по обычным меркам. Во-первых, он Высший. Это ставит его совсем на другую ступень. И то, что он держится с нами запанибрата, еще ничего не значит. Он властен над нашей жизнью, смертью и силой. И все эти игры в демократию - до поры до времени. Если припрет по-настоящему, он забудет об усвоенных здесь культурных ценностях, зато вспомнит о своем древнем праве.
- А во-вторых? - осторожно подтолкнула я, потому что Алик замолчал.
- Во-вторых, Влад - это факел древней Ясы. И вся его жизнь - это жертвенный костер.
- Ну да. Только непонятно, почему от него при этом прет такой драйв, - фыркнула я.
Алик невольно рассмеялся:
- Ну, знаешь... одно другому не мешает. Я уверен - Христос тоже был харизматической личностью. Без этого за тобой не пойдут даже на футбол. А не то, что на смерть. А Влад... Знаешь, мы все были уверены, что он на Эльке женился из-за ее силы. Казалось, любви там и близко нет. Но за все годы, что они вместе, он ни разу не позволил ей применить силу. Она участвует в операциях, но, ты же видела - с "Макаром", как "синий ит".
- И - какой вывод?
- А Крес его знает. Влад смотрит далеко. И все, что он делает, к чему-то ведет. Причем такими путями, которые видит разве что Олег. Вот он тебя приблизил... Я боюсь даже думать, что это может значить. И я тебя умоляю - не верь ему. Не верь.
Я испугалась, настолько странным был его взгляд.
- Но ты же веришь.
- Не верю. Знаю, - поправил меня Алик.
- Так поделись. Я тоже буду знать.
- Зачем? - Алик невесело усмехнулся, - чтобы ты свернула шею в войне, которая, по сути, не твоя?
- Звероящер застрелил Аллу, - напомнила я.
Алик разлил чай по чашкам так аккуратно, словно всю жизнь проработал в какой-нибудь пирожковой. Я только сейчас заметила, что все его движения необыкновенно точны.
- Ясаки не мстят, - сказал он, не глядя на меня, - никогда. Месть нерациональна. Мы не можем поступать нерационально, нас слишком мало. Даже под созвездием Феникса.