Карина, которая была свидетелем такого преображения еще в студенческие годы, шутила, что только ее мужа можно испугать до полного безрассудства.
Давыдов шагнул вперед и вдавил в панель кнопку связи с машинистом.
— В последнем вагоне пожар! — заорал Давыдов. — Горим! Тормози!
Он орал так, что все в вагоне принялись крутить головами, разыскивая источник пламени, а наследник по крови окатил Дениса новой порцией презрительного удивления.
Заскрипели тормоза. Состав уже въехал на станцию, и теперь машинист тормозил так, что из-под колодок полетели искры.
Несколько человек упало, раздался женский визг. Давыдов был к рывку готов, поэтому не упал, но оказался лицом к лицу с интеллигентным дедушкой, едва не слетевшим с сиденья.
— Прошу прощения, — Денис придержал принца за плечо одной рукой, а второй ухватился за массивную рукоять трости. — Мне это срочно нужно!
Принц поднял бровь и разжал руку.
— Благодарю, — Давыдов оскалился и ударил по соседнему окну, как по мячу в гольф-клубе, куда несколько раз его затаскивали знакомые.
Честно говоря, здесь у него получилось гораздо лучше и точнее, чем возле лунки. От первого удара стекло стало матовым, а от второго рассыпалось на крошку.
Краем глаза Давыдов заметил, как в дальнем конце вагона мелькнули силуэты. Станционная платформа с его стороны была пуста, с противоположной еще садились в поезд последние пассажиры.
Давыдов прыгнул в окно не раздумывая — не потому что был страшно решителен, а потому что инстинкт самосохранения подсказывал ему: начнешь раздумывать — не прыгнешь!
Он еще летел, когда сзади щелкнул выстрел. Давыдову показалось, что пуля обожгла ему ухо, он уж думал испугаться, но в этот момент коснулся платформы и заскользил по полу на спине, вращаясь, как волчок, пересекая платформу наискосок, аккурат между массивными каменными тумбами, на которых были устроены скамейки.
Затормозить не было никакой возможности, Дениса несло, как упавшего на склон лыжника. Состав с противоположной стороны готовился к отправлению, Давыдов расслышал голос диктора: «Обережно, дверi зачиняються!», сделал еще один оборот и обнаружил себя лежащим головой в открытых дверях вагона.
— Как же вы так неосторожно, мужчина! — сказал кто-то сочувствующе, едва ли не с жалостью, от чего Денис содрогнулся. — Под ноги смотреть надо! Вы же с палочкой!
Давыдов почувствовал, как его подхватывают чьи-то руки, поднимают, отряхивают. Двери закрылись прямо за ним, а состав, на котором он только что приехал, все еще тормозил со скрипом на той стороне перрона, и изумленно смотрели на Давыдова с платформы незнакомые люди.
Поезд тронулся и наконец-то нырнул в тоннель, увозя Давыдова от одолевшего его липкого животного страха.
— Спасибо, — поблагодарил Давыдов, опираясь на трофейную трость. Он изо всех сил старался говорить спокойно и ровно, но мешало сбившееся дыхание.
— Спасибо большое, я в порядке… Вы не волнуйтесь, бывает… Я в полном порядке!
На следующей станции Давыдов поплавком выскочил наверх, упал на заднее сиденье первой попавшейся машины с «бомбилой» за рулем и назвал адрес.
— Двести, — сказал «бомбила», лениво перекатывая жевательную резинку за небритой щекой, — иначе не поеду. Центр, пробки.
— Годится, — выдохнул Денис.
Его понемногу отпускало, только зашибленная о плитку спина горела огнем.
— До Богдана Хмельницкого двести… — буркнул он, устраиваясь поудобнее на продавленной подушке. — Откуда вы такие жадные беретесь?
— Война у нас, — бросил «бомбила» через плечо, выруливая от тротуара. — А у вас, фуфлыжников столичных, квартиры стóят, как Гитлеру — война на Донбассе: по девять тысяч, да еще и сдавать беженцам никто не хочет. Я не жадный, мужик, я справедливый. Мне семью кормить.
Новицкий посмотрел на Давыдова, как участковый на малолетнего преступника, со смесью удивления и легкой брезгливости.
— Ты что? Пил перед встречей?
Давыдов молча покачал головой и снял куртку.
Та выглядела именно так, как и должна выглядеть куртка после того, как в ней проедутся спиной по платформе метрополитена.
В подсобке книжного магазина «Буква» было жарко, пахло пластиком, чуть-чуть пылью и сильно — кофе, целый мешок которого стоял у входа.
За стеной слышалось присутствие людей — гудели голоса, шипел кофейный автомат, звякала посуда.
— Валялся где-то? — спросил Новицкий с надеждой: он очень любил простые объяснения непростых ситуаций и хотел слышать простой и понятный ответ. — Ну, типа, упал?
— Типа, упал, — кивнул Денис, отряхивая одежду. — Просто упал, без типа.
— А почему ты с палкой? Ногу подвернул? — спросил издатель, разглядывая трость, опертую на край стола массивной рукоятью.
— Пижоню, вот, купил по дороге, — сообщил Давыдов, оглядываясь. — Решил сменить стиль.
Новицкий вздохнул.
— Лучше бы пол, но об этом можно только мечтать. Был бы прекрасный рекламный ход, рост продаж, куча желающих взять интервью…
— Не дождешься, — огрызнулся Денис, глядя на свое отражение в стеклянной витрине. — Я безнадежно гетеросексуален…
Выглядел он словно воробей, только что вырвавшийся из лап голодной кошки. Ну, может, чуть лучше…
Давыдов пригладил волосы ладонями, но это не помогло.
— Народу много?
Новицкий пожал плечами.
— Еще подходят. Думаю, до сотни будет.
— Круто, — сказал Давыдов. — Для буднего дня-то… А журналистов?
— Десяток.
— А журналюг? — спросил Давыдов с надеждой.
Новицкий вздохнул:
— Я запретить приходить не могу. Выгнать тоже не могу. Только не смотри на меня глазами голодного бассета! Ты — публичный человек!
Давыдов махнул рукой:
— Да ладно, Алекс… В первый раз, что ли? Отобьюсь.
— Готов?
— Еще есть время?
— Пять минут есть.
— А выпить?
Новицкий усмехнулся:
— Нежданчик… Есть, конечно.
— И ничего, пожалуйста, не говори, мне самому стыдно! Я пью перед встречей с читателями! В подсобке книжного магазина! Нонсенс! Сам себе не верю! Что у тебя? Коньяк?
Новицкий достал из упаковки, стоящей тут же, на полке, пару бумажных стаканчиков для эспрессо, а из своего тертого-перетертого портфеля — плоскую бутылку с золотистой жидкостью и пару мандаринок.
В подсобке запахло Средиземноморьем и клопами благородных кровей.
— Предусмотрительно, — одобрил Давыдов. — Небось случайно в портфеле оказались?
— Жена положила.
— Ну чего ждешь? Наливай!
— Ты точно в порядке, Денис?
— За твое…
Давыдов поднял стаканчик на уровень подбородка, замер на миг и сглотнул его содержимое с ловкостью голодной чайки.
— Будьмо!
Новицкий выпил свою дозу, не сводя с Давыдова взволнованного взгляда.
— Я не спиваюсь, Алекс, — сообщил он, жуя мандаринную дольку. — Немного испуган, так это понятно почему… Любой бы испугался. Зато пишу, как заведенный! Считай, что у меня был небольшой кризис… Был — да прошел. Я в полном порядке!
Давыдов перевел дух и прислушался к процессам, происходящим внутри организма.
Пока животное ощущение страха не отпустило, но обязательно отпустит. А если не отпустит, то надо будет выпить еще.
— Небольшой кризис? — переспросил Новицкий с сомнением в голосе и слегка поднял рыжеватую бровь. — Ты это серьезно?
— Вполне серьезно. Пошли?
Новицкий поднес свой стаканчик к губам и выцедил коньяк, словно ключевую воду.
— Ну пошли… Пустим пробный шар.
Давыдов расправил плечи и прыснул.
— Прямо как к тиграм в клетку собрался.
— Кстати о тиграх, там Родионов, — как бы между делом сообщил Новицкий.
— И хер с ним, — сурово отчеканил Давыдов. — Пусть кураторам отчет пишет…
— И Цимбалюк здесь…
— Мой самый любимый член самой любимой партии! — ухмыльнулся Давыдов, кривя рот. — Это уже хуже, но все еще не смертельно.
— Но и это еще не все!
— Ты издеваешься?
Новицкий покачал головой.
— Шутишь? — с надеждой переспросил Давыдов.
— Если бы… Ты бы меньше их дразнил, они бы за тобой меньше бегали.
— Неужели сама Лариса удостоила?
— Пока только она. Но боюсь, что еще кто-нибудь подтянется…
— Плевать я на них хотел, — сообщил Давыдов, скалясь. — Я на них на всех плевать хотел! Они — пережиток прошлого!
— Ну, я бы не был так категоричен, — Новицкий потер щеку, а потом висок. Чувствовалось, что ему неудобно перед Давыдовым, но работа есть работа. — Вполне современная тенденция. Даже слишком современная, как теперь видно.
— Лады, — сказал Давыдов зло, чувствуя, как заводится. — Посмотрим, какая она современная! Скандал так скандал! Может, мне для полного счастья именно этого и не хватало! Кто тут хочет комиссарского тела?
В магазине действительно было многолюдно, и это сразу же погладило давыдовское эго по шерсти — любому писателю приятно, когда на него ходят посмотреть и послушать.
Собралось больше сотни читателей самого разного возраста, от 18 до 80. Причем Денис сразу же выхватил из общей массы лиц несколько знакомых — тех, что называются завсегдатаями клуба и сопровождают любимого сочинителя на всех доступных мероприятиях, глядя на него преданным взглядом.
Народ общался, покупал книги, пил кофе, минералку и (наметанным глазом он сразу обнаружил нарушителей дисциплины) попивал что-то из маленьких карманных фляжек.
Выходящего из подсобки Давыдова заметили, тесноватый зал загудел, зашевелился, кто-то даже попытался аплодировать, но на него шикнули. Денис, раздавая улыбки, прошел к своему месту в торце помещения, чувствуя себя манекенщицей на дефиле.
Он уселся в кресло, стараясь не морщиться — болела зашибленная при падении спина и ныл левый локоть, которому тоже досталось, — попробовал микрофон.
— Добрый всем вечер, — поздоровался Денис и призывно помахал здоровой рукой. — Садитесь! Мы начнем через минуту!
Он положил микрофон на столик.