Наконец последний ящик занял место в салоне, и перед самолётом выстроились люди. Пока они сновали туда-сюда, было непонятно сколько их всего, но сейчас меня ждал неприятный сюрприз.
— Ты ж говорил пятеро⁈ — накинулся я на помощника. — С ума пошел? Это что тебе, автобус резиновый?
Десять человек, плюс мы с Росицей да еще «язык». Если в среднем килограмм по восемьдесят, получается больше тонны. Плюс топливо, плюс непонятно чем набитые ящики.
Помощник как и все остальные молчал.
— Выгружайте всё! Оставляем только самое необходимое!
Но тут со стороны города появился свет.
Раз…два…три…четыре…
Как минимум четыре пары фар, просто так ночью никто бы сюда не попёрся, а значит нас заметили и времени на погрузку-выгрузку нет.
Махнув рукой, заскочил в кабину, завёл мотор, и дав максимально возможное время на прогрев — а машины уже подъезжали к воротам, добавил оборотов.
Взлетали тяжело, но без происшествий. Судя по тому как управлялся самолет, перегруз оказался не смертельный. Тонны две, может чуть больше. Вот только взлететь, это пол дела, главное теперь сесть ещё удачно.
Направление держал на лагерь, если всё верно рассчитал, до него немногим больше пятиста километров, но без каких-ориентиров на местности выйти точно к месту практически нереально. Даже один градус ошибки даст приличное отклонение, а сориентироваться, когда под тобой ровная степь, будет довольно сложно.
Это если о неприятном. А из приятного — у нас море под боком, поэтому за рекогносцировку особенно и не переживал. Даже если собьюсь, ничего не мешает «пройтись» по побережью до устья, а там считай что дома.
Поднявшись на четыреста метров, обороты убавил почти до минимума. Ориентироваться по приборам не впервой, но всё равно ощущение не самое приятное. Как в бочке сидишь, из всего светлого только подсветка на панели, да и она скорее раздражает, чем успокаивает.
Но это мелочи, особенно по сравнению с тем что могло бы ждать останься я в этом странном городе.
Интересно, во что превратится наша станица через пятьдесят, семьдесят лет? Пришлые повымрут к тому времени, останутся только местные, рожденные здесь. Да, понятно что какие-то вещи им удастся «впитать» от пращуров, но для них это будет скорее как сказка, и они уже не будут руководствоваться привычной для нас моралью и принципами. Суровые времена — суровые нравы. Не знаю кто сказал, но очень к месту. Технологии к тому времени станут редкостью, кое-что, конечно, доживет, но основная часть техники придет в негодность. Это сейчас мы заняты поиском топлива, у нас есть что заправлять, а потом, через сотню лет? Железо не вечное, изнашивается, ржавеет. А как показала практика, делать что-то с нуля мы так и не научились. Всё какие-то переделки, достройки и колхонизация. Да, умение плавить железо и клепать из него какие-то ручные орудия, никуда не денется, пушки лить и мечи с мотыгами ковать так и будут, но о технологиях придется забыть. Тот же генератор простейший, сколько не бьемся, а только и можем что чинить, да латать. Проволоку медную чтобы вытянуть, даже и не помышляем. Хотя, возможно, это от того что пока её и так в достатке. Разбирать и перематывать старье всякое еще не на один десяток лет хватит.
Погруженный в свои размышления, не сразу понял что изменился звук работы мотора. Едва начало светать, как он вдруг задрожал как-то неправильно, и спустя несколько минут умолк.
Высота небольшая, поэтому времени на принятие решения совсем немного. Пощелкал тумблерами — тишина. Даже лампочки на панели и те погасли.
Хоть и рассвет на носу, но внизу темень, поэтому посадка — та ещё лотерея.
Ладно в салоне спокойно, хотя по идее, должны уже начинать голосить. Нет, то что немые — понятно, но отсутствие языка паниковать не мешает. Значит, или настолько бесстрашные, или надеются что так и задумано.
Основной прибор теперь — высотомер. Вот только без подсветки ни черта не видно, поэтому держусь за штурвал и ориентируясь на едва различимую полоску света на затянутом тучами небе. Главное не «уронить» горизонт и не проспать касание.
Земля появляется неожиданно. Толчок, плавное торможение и остановка. Даже не верится что мне удалось посадить машину. Случайность, не иначе. Ещё темно, но уже видно что вокруг ровная как стол степь. Ни пенька ни горочки. Только ковыль, да куцые кустики чилиги.
Быстрый осмотр машины ничего не дал, кроме необходимости трусить проводку. Идей, по поводу причин остановки мотора, у меня не было, но помощник промычал что-то, и с умным видом полез под капот.
Я же смог рассмотреть пассажиров.
Кроме помощника и моей сопровождающей, ещё восемь человек. Пять мужчин и три женщины. Мужики обычные, чем-то похожие друг на друга, женщины же все разные. Пухлая брюнетка с правильными чертами лица и короткой стрижкой, высокая худая блондинка с испуганным взглядом, и среднего роста миловидная шатенка. Всем троим около тридцати, и все довольно симпатичные.
«Язык» так и лежит завернутый, поэтому его разглядеть не смог.
— Мм… Мм… — толкая меня в бок, замычал помощник.
— Нашёл? — развернулся я.
Тот кивнул, протягивая обрезанный с одной стороны и с расплавленным штекером с другой, кусок провода.
— Есть чем заменить?
Снова кивок.
— Тогда меняй и полетели. Что-то мне место это не нравится…
Может из-за общей нервозности, или еще чего-то подобного, но мне всё время казалось что на меня кто-то смотрит. Я даже в сторону отошёл, но ощущение не проходило. Причём это был не просто взгляд любопытного, а нехороший такой, недобрый взор.
Так со мной уже бывало, и не раз. Тревожное чувство.
Наверное не находись мы в степи, я бы решил что подкрадывается кто-то, но здесь равнина такая, что до самого горизонта просматривается. Захочешь, а незамеченным не подойдёшь.
Может на самом деле кажется?
Минут через сорок, когда совсем рассвело, помощник хлопнул капотом, «сказал» что всё готово, и притащил сложенную в несколько раз карту.
Местами склеенная, местами затёртая, карта выглядела сильно «пожившей», но для общего понимания её вполне хватало.
Поводив пальцем по бумаге, он остановился на жирно обведённой точке и жестами дал понять что нужно попасть именно туда.
— Погоди, давай сначала поймём где мы находимся… Масштаб какой?
Масштаб оказался один к двум с половиной миллионам, то есть в сантиметре два с половиной километра. Хорошая карта, подробная.
Развернув её по сторонам света, я подобрал горсть мелких камушков, и принялся раскладывать их по известным ориентирам.
— Отсюда мы стартовали… вот в этом направлении… Летели немногим больше часа… А значит должны оказаться где-нибудь здесь…
Отметив камнем найденную точку, попытался сообразить где находится старый авианосец, но с наскока сделать это было достаточно сложно. А вот с лагерем на реке проблем не возникло, я чётко знал о его месторасположении.
Линейки не нашлось, но её отсутствие легко исправили с помощью тетрадного листа в клеточку. Точность не идеальная, но оно и не надо. Тут и так всё на глазок, сильно плюс/минус.
Визуально я хорошо помнил маршрут до затонувшего авианосца, но не имея точных данных по времени, скорости, и направлению полета, место смог определить лишь примерно приблизительно. Получалось что отсюда это где-то сто пятьдесят, сто восемьдесят километров. Опять же, ориентировочно.
Помощник снова ткнул в выделенную точку.
— Что там? Твой город?
Кивок.
— Сначала надо попасть к моим, потом уже дальше думать будем. Но если ничего не случится, до вечера дома окажешься, не переживай.
Я видел что идея ему не нравится, да и не только ему, разговор наш слышали все, но пользуясь своей незаменимостью, — а без меня они вообще никуда не полетят, уверено гнул свою линию.
Да и что тут такого? Топлива достаточно, в баках полтонны, плюс три столитровых бочки в салоне. До станицы не хватит, но здесь покружить вполне достаточно.
— У вас там с бензином как? Дозаправимся?
На эту тему мы хоть и не разговаривали, я почему-то думал что не хуже чем у евреев, и когда помощник помотал головой, сильно удивился.
— Что, совсем нету?
«Нет, с бензином плохо. Если и найдется, то немного. На самолет не хватит» — на *разговорной" дощечке написал он.
— А спирт есть?
«Имеется»
За время моего отсутствия наши «нефтяники» должны были перегнать достаточное количество топлива, и если и будет загвоздка, то только в октановом числе. Для лодочных моторов много не надо, а вот кукурузник куда капризнее, спирта может и не хватить.
— А меня там ваши в клетку не посадят?
Конечно стоило бы договориться «на берегу», но сложности одностороннего общения, да еще и постоянные оглядки на надзирателей, свели диалог к минимуму, поэтому если и выдавалась минутка, только и говорили что о побеге. Да и по правде сказать, уверенности в том что всё получится, у меня не было, и думать о том что будет после, просто не хотелось.
Помощник замотал головой и неожиданно перекрестился.
Ну вот, оказывается православный. Удивительно. Тем более что тут вообще с религией напряг. Верить в бога, когда вокруг такое творится, не всякий сможет. Одно дело в церковь ходить и свечки по праздникам ставить, и совсем другое в наших условиях, когда всё с ног на голову.
А вообще настроение улучшалось.
Ну а что, такое дело сделали. Ещё пару часов полета, и на месте. Даже не верится.
Но полетать не пришлось. Поломка оказалась сложнее чем думалось, и на устранение неисправности ушло ещё три дня.
Перебрали всю проводку, перетрясли всё что можно и нельзя, поснимали прикрывающие жгуты проводов крышки под полом, и только когда совсем отчаялись, нашли причину.
Пока разбирались, почти закончилась вода. Температура под тридцать, плюс сухой ветер, пили мы как не в себя. С едой еще как-то, а вот пить хотелось постоянно.
Провизию брали кто что может, поэтому запасов особых не было. Охотится в голой степи не вариант, — зверь близко не пойдёт, птица стороной облетает. Да и птиц-то, одни орлы в вышине, захочешь, не попадешь. Сурков даже, и тех нет. Сухое место, безжизненное.