Оставалось дождаться вечера.
— Ну что там? — раздалось из-за забора.
Я пододвинулся ближе.
— Нормально всё. Ты как, готов ночью бежать?
Тянуть не имело смысла, главное чтобы юнкерс не улетел, а так хоть сейчас.
— Всегда готов. — ответил пленный лётчик.
— Расскажи тогда где что находится, сколько охраны, когда пересменка. В общем, всё что знаешь рассказывай.
— Да охраны особой и нет. На входе двое постоянно сидят, ну и всё. Нам чтобы приблизиться к ним хотя бы, надо выйти из клеток, а те железные, и на замках. Поэтому сторожа особо не напрягаются. Вчера вообще всю ночь с бабами отрывались, ни разу не заходили даже.
— С бабами? — напрягся я, в голове сразу всплыли слова пленника о медсестрах и докторицах из госпиталя.
— Ну да. Они постоянно так забавляются. Не знаю откуда берут их, но точно не наши.
— По-русски не говорят?
— Нет. Такое чувство что вообще немые, мычат только, да орут когда их совсем жестко пользуют…
Ну да, чему удивляться. Договорились с теми же евреями, они и снабжают. Бизнес, ничего личного. Те им баб, а эти технику да топливо. Похоже что вся эта немецкая братия затарена и тем и другим по полной, и что самое главное, очень вовремя. Основная масса наследства «оттуда» закончилась, народ перешел на самопалы, а тут армия целая нарисовалась. И если верить карте, армия вполне такая серьёзная.
Я ни разу не националист, но во что может вылиться союз евреев с фашистами, могу представить. Тем более одни уже не в первом поколении здесь обитают, мораль и воспитание утрачены, а вторые и вовсе без тормозов, на волне собственной исключительности. Адская смесь получается. Две крайности. Иной раз задумаешься, а так ли беспочвенно их по миру две тысячи лет гоняли?
В общем, всё ясно. Осталось детали разузнать, и можно валить отсюда.
Разговор с пленником прервала охрана, так же беспардонно на пинках загнав изможденных летчиков в дверь барака.
Пинали в этот раз все, — бьют и гогочут, бьют и гогочут.
Ну и ладно. Немного осталось. Надеюсь не сменят до утра этих уродов, а уж я покажу им что такое настоящая боль.
Расположение внутренних помещений знаю, ничего сложного, график обхода тоже известен. Дождусь лысого, поговорю, и наведаюсь к этой троице.
Оружие у них же заберу. Как никак два автомата, да тот что в самолёте прихватил. Хотя вот с ним может и зря, хватятся ещё раньше времени. Но теперь уже поздно горевать, не воротишь.
Забившись поглубже в щель между забором и будкой, решил поспать. Смотреть на топающих к сортиру немцев надоело, да и без сна уже третьи сутки практически. Оно может и не критично, но кто знает как дальше сложится? А здесь вроде и место есть, и время. В общем, уснул.
Проснулся на закате. Глянул время — половина десятого. Погрыз мяса сушёного, водичкой запил и выполз к НП своему.
На полосе заправляли юнкерс, и что-то в него грузили.
«Главное чтобы сейчас не улетели» — молился я, и бог меня услышал, закончив погрузку, машину закрыли и оставили в покое.
Темнело быстро. Активизировались сортирные ходоки. Не так чтобы в очередь, но бегали достаточно регулярно. Один выйдет, сразу другой тащится. Лысого пока не было.
Я достал нож, верёвку, порвал трофейный китель на лоскуты — кляп делать, ну и изготовился ждать. Время шло, поток жаждущих туалетной комнаты становился всё реже, и вот наконец в половине двенадцатого появился лысый.
Да он пьяный что-ли?
Ну точно. Идёт пошатываясь. За голову держится, чтобы не кружилась наверное.
Дошёл, подтянул штаны, скрылся за дверью.
Обмотав приклад автомата куском кителя — чтобы бошку ему не пробить, я подкрался поближе.
Оглушу, и сразу за угол, подальше. Фонарей здесь нет, любопытствовать некому, да и надеюсь без криков обойдется. В случае чего добью, чего уж…
Минуты две ничего не происходило, думал уснул, но нет, так же держась за голову, лысый вышел.
Короткий замах, и только удивляюсь тяжести подхватываемого тела. Весит он — жуть просто. Килограмм под сто пятьдесят, не меньше.
Упираюсь руками и ногами, но тащу. Сначала за угол, там связываю конечности, пихаю кляп, и дальше, почти до самого конца забора.
Дотащил, уложил так чтобы головой наверх, сходил за бутылкой, вернулся, да полил прям за шиворот.
— М-м… М-м… — замычал лысый, и заметив меня, страдальчески сморщился.
— Вот и свиделись… Не ожидал? — подмигнул ему я, чем вызвал ещё один приступ страдания.
Глава 24
— Сейчас вытащу кляп и буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать. И не дай бог заорёшь, прирежу. Ты понял? — дабы продемонстрировать серьезность намерений, я достал нож из голенища, и прижал лезвием к шее лысого.
Тот часто закивал.
— Предупреждений не будет, пикнешь — умрёшь. — повторил я, выдергивая кляп.
Лысый задышал хрипло, закашлялся, но орать не стал, побоялся.
— Вопрос первый, какого хрена ты тут делаешь?
Лысый снова закашлялся, и с трудом остановив кашель, просипел,
— Баб привез… Кхе-кхе… Обмен у нас… Вроде… Кхе-кхе…
— Каких баб? Откуда?
— Да разных… Кхе-кхе… В основном местные, но есть и из наших парочка…
Он так спокойно сказал про «наших», что мне захотелось придушить его, но я сдержался.
— Языки всем отрезали?
— Угу. — неохотно кивнул лысый, явно боясь что ему лично прямо сейчас за это и прилетит.
А я опять сдержался, хотя в этот раз был совсем близок к рукоприкладству.
— Обмен на что?
— Оружие… Патроны… Топливо… И так ещё, по мелочи…
Ну да, всё верно, просто бизнес, ничего личного. Мы вам, вы нам. Так всегда было, еще там, в том, родном мире, я случайно узнал что в Казахстане, где-то недалеко от нашей границы, есть рынок рабов. Нет, официально это что-то вроде биржи труда на свой лад; бригаду на стройку нанять, или просто рабочие руки, а неофициально, для своих, можно затарится живым товаром. И нет, никто никого не похищает, всё сугубо добровольно, жители бывших советских республик тупо продают своих детей. Даже ценники при мне обсуждались, — за девочку восемнадцати лет что-то вроде тысячи долларов, за парня пятьсот. И да, все кто должен бороться с подобными проявлениями, прекрасно знают про рынок, кормятся с него, да еще и сами пользуются услугами работорговцев. Принцип прост. Живут в горах где-нибудь люди, детей рожают регулярно, документов, разумеется, не делают, ибо незачем, да и ездить далеко. Нарожают полтора десятка, кормить не чем, вот они и продают лишние рты. А наши покупают. Как скот, как мясо. Для разных целей.
— Откуда немцы здесь? — отгоняя воспоминания, задал я следующий вопрос. Хотя и сам догадывался, даже знал наверняка, но не спросить не мог, вдруг лысый чем-нибудь удивит?
— Оттуда, откуда и все…кхе-кхе… — снова закашлявшись, разочаровал тот.
Получается что в мире где не было первой мировой и октябрьской революции семнадцатого года, ядерное оружие изобрели гораздо раньше, и практически сразу же использовали. Причем в таких масштабах что заработали переносы. Но с этим ладно, оно интересно, но практического значения ноль. А вот насчёт многого другого надо бы прояснить.
— Зачем заставляли ваших учить, если и без меня тут столько учителей?
Лысый зыркнул зло, но ответил.
— Это у них учителя. У нас нету. Техника есть, а учителей нету. А эти не больно-то учат, просят до фига, а толку не особо… Кхе-кхе…
Значит всё-таки не сроднились евреи с фашистами, сотрудничают, торгуют, но только так, без фанатизма. И это хорошо, объединись они, было бы куда хуже.
— Какая численность этого гарнизона?
— Не знаю. Человек восемьдесят, но они туда-сюда мотаются, так что…
Ну где-то так я и прикидывал. Восемь десятков это дохрена, даже пусть на нашей стороне будет фактор внезапности, всех всё равно не перестреляем, поэтому только бежать, других вариантов нет.
— Пленниц где держат?
— Каких пленниц?
— Медсестер русских.
— Не знаю… Кхе-кхе… Наверное там же где и всех остальных, в дальнем бараке…
— Дальний барак это где?
— Отсюда если смотреть, в самом углу, длинный такой. Там у них бабы живут, и там же комнаты оборудованы для развлечений.
— Сколько там женщин?
— Вчера привёз восемь штук, в прошлый раз пятнадцать. До того у них было с десяток. Но сейчас меньше уже наверняка, они у них мрут как мухи, не выдерживают… — совершенно спокойно поведал лысый.
А мне противно стало. Вот как так? Ведь он такой же человек. И он человек, и фрицы эти… Как так получилось? Садисты везде есть, в семье не без урода, но чтобы столько и в одном месте? А этот тоже хорош, возит им женщин, прекрасно зная что с ними будет. Но заострять не стал, к совести его не призвать уже, поздно, а грехи я отпускать не умею, да и не хочу. Если есть там что-то, пуская по полной хлебает, заслужил. Доспрошу сейчас кое-что, и отправлю в царство Аида. Жаль что быстро придется убить, надо бы чтоб помучился…
— Сколько у них оружия? Где склад? Что знаешь про основную базу? Какая общая численность?
Но лысый только головой помотал и закашлялся, а когда дверь в сортире заскрипела, заорать хотел, видать приговор свой в глазах моих прочитал. Да только не успел и рта раскрыть, как я ему горлышко от уха до уха и порезал, получилось что вроде как улыбку нарисовал.
Нож вытер, и в голенище убрал.
Жаль доспросить не успел, но да ладно. Время час почти, пора уже и пленников проведать.
Дождавшись когда очередной засранец покинет сортир, подцепил доску в заборе, оттянул на себя, и упершись коленом, выломал. Треснуло знатно, но поблизости никого, так что не страшно. Подождал пару минут, и таким же макаром выломал еще пару досок, примерился — пролезаю. Сунул автомат, рюкзак свой пихнул, планшет, и ободрав бока, протиснулся сам.
Луна за тучами скрылась, темень кругом, но так даже лучше. Отсиживаюсь пару минут, и не спеша перемещаюсь вдоль забора. В ту дверь в которую пленников «гулять» выводят, не лезу, она закрыта, но есть ещё одна, к сторожам, и вот её, по словам моего нового друга — забыл спросить как зовут, частенько оставляют открытой. Туалета внутри нет, поэтому они во двор и бегают, облегчаются.