Поселочек-то, всего ничего, две улицы, да переулок, но везде темно, всё в темноте одинаковое, и даже с фонариком сложно понять кто есть кто, и с какой стороны я вообще зашёл.
В общем, покружив ещё какое-то время, я решил спросить у местных. Со слов офицеров, народу здесь оставалось немного, но люди еще были, вот только теперь надо как-то определить, жилой дом, или нет.
Свет, понятно, не горел нигде. Наверняка у кого-то и были генераторы, но ночью они без надобности. Поэтому этот ориентир отпадает.
Остаётся что? Отсутствие травы у ворот, чистые стёкла в окнах, да наличие техники во дворе.
Подумал было про собак, но как ни напрягался, не мог припомнить, лаяли они в посёлке, или нет. Изначально не могло такого быть чтобы никто не держал во дворе пса, — это в своём-то доме, так что скорее всего съели бобиков, когда припёрло. Ну а что, люди в войну крыс ели, жуков всяких, а тут почти нормальное мясо. Хочешь-не хочешь, а поступишься и привязанностями, и принципами.
Пройдясь по центральной улице, я всё же определился. Дом, под седьмым номером, крепкий, каменный, ворота закрыты, возле калитки прибрано, и даже почтовый ящик поблескивает свежей краской.
Пройдясь вдоль ворот, я заглянул поверх забора. Ну точно, есть в нём люди, бельё на веревке самый верный признак.
Звонка нет, да оно и понятно. Поэтому остаётся в окошко постучать, может услышат.
Сначала негромко, потом посмелее, я всё же добудился хозяев.
— Кто там? — сонным, и почему-то очень знакомым голосом, отозвались хозяева. Точнее хозяин.
— Извините, если разбудил, но не подскажете где здесь офицеры расположились? — наверное нескладно, но вложив всю искренность какую только мог, махом выпалил я.
За окошком пошуршали, и вместе с отъехавшей шторкой показалось сначала ружье, а потом и не выспавшийся хозяин.
— Андрюха? — осветил я его, ещё активнее зажужжав фонариком.
Глава 7
Если по голосу у меня еще были сомнения, то когда я увидел лицо говорившего, они тут же отпали. Не знаю как и почему, но в окно на меня смотрел мой недавний сосед и товарищ Андрюха.
— Ты кто мля?! Время видал сколько? Какие, на хер, солдаты!? — щурясь от слепившего его света, — а я так и наяривал жучком через стекло, зачастил он.
— Да ты чего? Это ж я, Василий! — посветив на себя, я подождал бурного узнавания, но его почему-то не произошло.
— Василий? Какой на хер Василий? Иди проспись мля! — озлобленно пуча лицо, продолжал плеваться Андрюха. — Василий он млять! Ночь на дворе!
Может я ошибся, может это и не он вовсе, мало ли похожих людей на свете? Но когда за его спиной появилось ещё одно лицо, на этот раз женское, я уверенно отогнал сомнения. На меня, так же щурясь от яркого света, смотрела Маша, жена Андрея.
— Да хорош вам прикалываться! — опустив фонарь, я сделал два шага назад, и снова посветил на себя. Если Андрюха тупит спросонок, то Маша меня явно узнает.
Но вместо узнавания пришло совсем конкретное отторжение.
Подняв ружье на уровень моей головы, Андрей «напряг лицо», и едва не лопнув, рявкнул,
— А ну вали отсюда! На счёт три, стреляю! Раз! Два!
Против лома нет приема, окромя другого лома. А у меня лома, то бишь ружья, не было, и рисковать я не стал, поспешно спрятавшись за стенкой.
— Да ты чего, Андрюха, охренел, своих не узнавать? — убедившись что укрытие надёжно, выкрикнул я.
— Иди отсюда пока цел! — донеслось в ответ, и последовал такой бурный поток брани, что даже у меня, а я ни разу не неженка, завяли уши.
И вот это был совсем уж неожиданный поворот. Ведь как ни крути, ситуация так себе. Время — ночь, куда идти не знаю, а на улице холодает, и к утру можно и застудить себе чего-нибудь.
Прикинув расстояние до потенциального стрелка Андрюхи, я переместился еще дальше, и оказавшись в относительной безопасности, попытался собрать воедино все кусочки мозаики. Эмоции потихоньку отступали, и я начинал всерьёз задумываться о реальности происходящего. Может просто лишка выпил, и дрыхну вместе со всеми в танке, а это мне снится? Или даже из дома не уходил, прямо там вырубился. Как вариант. И ведь такое уже было, когда я не сомневался в реальности происходящего. Поэтому аккуратно, но довольно чувствительно, я несколько раз ущипнул себя за руку. Нет, не сплю. И к сожалению, вся эта херня происходит наяву, прямо здесь и сейчас.
Пригнувшись, так чтобы не мельтешить лишний раз перед окнами, я на корячках переполз ещё дальше, выбрав самый тёмный угол возле следующего дома.
Мыслей было много, но ни одной путевой, я просто не знал как объяснить происходящее, и даже не догадывался что же мне делать дальше.
Ждать утра и искать нужный дом. Единственное что приходило в голову. Только надо подальше куда-то убраться отсюда, не ровен час на самом деле пристрелит.
И я, держась за край забора, отошёл еще метров на сорок, к следующему дому.
Заросшая травой и мусором калитка, покосившиеся ворота, разбитое стекло в окне. Как раз то что мне сейчас нужно.
Чуть «поджуживая» ручкой фонаря, я осмотрел разбитое окно, вынул остатки стекла, и стараясь ничего не сломать, залез внутрь.
Дощатый пол, старое кресло без спинки, перевернутый табурет. На полу раскиданы вещи, тряпки всякие, бумажки, открытки какие-то. Ничего интересного. Заглянул дальше, в приоткрытую дверь. Здесь вообще пол снят, видимо на дрова пустили, и так же куча мусора прямо на земле.
Окон тут не было, поэтому я уже без опаски поработал фонариком, огляделся, и прошёл дальше, в следующую комнату.
Та же картина. Хлам, остатки мебели, отсутствие досок и разбитые в окнах стёкла.
Но зато в углу нашлась перевернутая раскладушка, с виду целая, сделана из толстых алюминиевых трубок и уже колхозно усилена стальными накладками.
«Если хочешь много знать, ляг поспи и всё пройдёт». — Не помню кто так говорил, но для меня сейчас это было бы самым лучшим решением. Тем более что я серьезно опасался за своё психическое здоровье. Вот как такое могло быть? Я чётко видел что это они, Андрей и Маша, тут даже и сомнений быть не может, они это. Но как? Как они оказались здесь, и почему не узнают меня?
Чем больше я думал, тем мрачнее становилась картинка. Вариантов родилось сразу несколько, но от этого легче не стало.
Чтобы хоть как-то отвлечься, мне даже пришлось поприседать, говорят помогает кровь разогнать при умственных упражнениях. Но досчитав до сотни, я так ни к чему и не пришёл, разве что ещё и ноги заболели.
Вариант раз. Они каким-то образом переместились сюда вперед нас. Может быть Клаус помог как-то, может сами придумали. Но тогда зачем делать вид что не знают меня? А ведь они действительно удивились и испугались.
Второй вариант попроще, и, на мой взгляд, более реальный, особенно в свете полной нереальности происходящего. Если это не тот Андрюха, не наш, значит, скорее всего, мы всё-таки не в своем мире, и этот Андрюха здешняя версия нашего. За это говорило не узнавание, и громоздкость первой версии.
Только тогда получается что нет привязки к миру, и попасть можно куда угодно. И, в то же время, серьёзно рассуждать на эту тему бессмысленно, слишком мало исходных данных, причём основная информация получена от Клауса, доверять которому, понятное дело, стоит меньше всего.
В общем, так ни к чему и не придя, я пошукал по дому, нашёл старое пальто и набитую чем-то твердым подушку, — соломой, а может опилками, разложил пыльную раскладушку, выхлопал пальто, укутался потеплее, и почувствовав непривычный уже уют, практически сразу уснул.
Спал крепко, и, вроде бы, даже без снов. Проснулся от какого-то неприятного, дребезжащего звука. Такое ощущение будто два пустых ведра одно в другое вставили, и трясут. Что-то похожее. Полежал, прислушался, звук стих.
Вставать всё равно не хотелось, пригрелся. Но, пересилив себя, свою лень, кое-как поднялся, — наверняка сказывалось вчерашнее возлияние, протёр глаза, и зевая, дотопал до послужившего дверью окошка.
На улице никого. Светло, но так же серо. Сколько сейчас времени, непонятно. Может восемь, а может и два. Не видя солнца, определиться практически невозможно. Но судя по тому что вернулся я около трёх, может чуть позже, потом бегал ещё с пол часа, и успел выспаться, — утро уже не раннее, а где-нибудь ближе к обеду.
Плюс хотелось есть. А значит надо искать своих. У русского человека так принято, связанные общей пьянкой, не важно по какому поводу, собутыльники становились своими. Нет, не друзьями и не товарищами, для этого нужно больше чем совместное распитие, а именно своими. Причём, неважно кто ты по национальности: татарин, еврей, казах. Почти все живущие на территории бывшего союза, так же становились своими после совместной пьянки. Бывает даже на вопрос «а кто это»? Следовал ответ — «да свой, помнишь, бухали вместе?» И неважно что человек мог не знать собутыльника по имени, главное что свой, что бухали, а имя не так уж и важно.
Конечно это не касается законченных алкашей, речь про людей нормальных, из тех кто «по праздникам», и наверняка и среди них есть какие-то исключения, но в целом, — в целом, такая картина наблюдается практически повсеместно.
Лезть на улицу через окно не хотелось, со стороны выглядело бы не очень, поэтому пришлось вскрывать заколоченную дверь, ладно хоть ломик тут же валялся.
— Оп-па... И ты здесь? — оказавшись на улице, я сразу заметил твареныша. Его массивная туша резко контрастировала с мини сарайчиком возле которого он сидел. Ночью я его особенно не разглядывал, темно было, да и ушел он быстро, а вот сейчас рассмотрел.
Довольный, с лоснящийся шерстью, уже гораздо упитаннее, он явно восстанавливался.
— Когда домой-то поедем? — не дождавшись от питомца хоть какой-то реакции, я подошёл поближе, и подтянув ногой лежащий неподалеку пенёк, уселся на него.
«Поедем» — немедленно прозвучало в голове. Я сосредоточился, стараясь выделить интонацию, но ничего не выходило, его «голос» звучал без какого-нибудь эмоционального окраса. То есть было только слово, без интонации, и непонятно, то ли он переспросил, то ли согласился. Но на всякий случай я уточнил,